Хью Лофтинг - Путешествие доктора Дулиттла Страница 13

Господин Дженкинс был очень молод. Его круглое, почти мальчишечье лицо излучало дружелюбие. Он пожал мне руку и тут же обратился к доктору, продолжая прерванный разговор:

— Поистине прекрасная мысль! Вы правы, дорогой доктор, собака непременно должна дать показания в суде. Она одна видела, как все произошло. Я рад, что вы обратились ко мне. Нельзя упускать такую изумительную возможность. Для прокурора это будет как гром среди ясного неба! То-то удивятся старые хрычи присяжные! На судебных заседаниях всегда такая скука! Вот мы и встряхнем их. Бульдог — свидетель защиты! Как хорошо, что в зале сидит много журналистов. Вот и один из них. Видите во-о-он того мужчину в цилиндре, который рисует карандашом портрет обвиняемого? Да мы с вами прославимся, доктор! Надеюсь, Длинный Нос по достоинству оценит сюрприз. Гром среди ясного неба!

Он зажал рот рукой, чтобы не прыснуть. Его глаза хитро поблескивали.

— А кто такой Длинный Нос? — спросил доктор.

— Судья. Досточтимый Длинн Макноски. А пока, — сказал господин Дженкинс и вытащил из кармана записную книжку, — расскажите мне о себе. Вы говорили, что сдали экзамен на доктора в Дархеме? А как называется ваша последняя книга?

Они продолжали шептаться, я ничего не слышал и не понимал, поэтому скоро перестал обращать на них внимание и стал с любопытством глазеть по сторонам.

Я мало что понимал из того, что происходило в зале суда. Судейские, сидевшие за длинным столом, вызывали свидетелей и задавали им вопросы «о событиях в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое». Свидетели отвечали и садились на место, а судейские вызывали все новых и новых людей и задавали им те же вопросы. Особенно старался крючконосый и противный господин в белом парике, которого все называли «господин обвинитель», хотя ему больше подошло бы «господин очернитель». Он из кожи вон лез, чтобы выставить Луку в черном свете, а по его вопросам можно было заключить, что обвиняемый родился, вырос и умрет негодяем.

Я с жалостью и состраданием поглядывал на Луку. Он сидел между дюжими полицейскими, уставившись в пол, словно ему все было безразлично. И только когда в зал суда вошел невысокий смуглый человек с маленькими злыми глазками, лицо Луки искривилось от гнева и презрения.

Смуглолицый явно не понравился и Бобу. При его появлении собака напряглась и глухо заворчала. Человек встал на место свидетеля и сообщил суду, что его зовут Мендоса и что именно он видел, как Лука убил своего товарища Билла по кличке Синяя Борода. Именно он, Мендоса, привел полицию на золотой прииск. Он просит суд примерно наказать гнусного убийцу…

Смуглолицый продолжал говорить, а Боб, сидевший под моим стулом, гневно рычал:

— Непр-р-равда! Он вр-р-рет, вр-р-рет! Я р-р-ра-зор-р-рву его на клочки!

Я как мог пытался успокоить пса, но он не унимался. И только когда доктор пригрозил ему, что так они не сумеют вызволить Луку, Боб замолчал.

Пока мы уговаривали пса вести себя прилично, господин Дженкинс исчез в толпе, а потом я вдруг увидел его возле стола с судейскими.

— Досточтимый суд, — говорил он звонким голосом, — позвольте мне вызвать еще одного свидетеля по делу обвиняемого Луки-Отшельника. Это известный натуралист и доктор медицины Джон Дулиттл. Я думаю, он сумеет представить доказательства невиновности моего подзащитного.

Возглас удивления прокатился по залу, когда доктор вышел вперед. Я заметил, как противный крючконосый обвинитель наклонился к своему приятелю, что-то шепнул и скорчил отвратительную гримасу. Мне захотелось подкрасться к нему сзади и ущипнуть его.

Господин Дженкинс задал доктору несколько вопросов о его научной работе, а потом спросил:

— Готовы ли вы поклясться, господин доктор, что знаете язык собак и можете разговаривать с ними?

— Да, — ответил доктор, — я готов поклясться в том, что это правда.

Судья удивленно наморщил лоб и произнес полным достоинства голосом:

— А что общего имеют ваши… гм… скажем, поразительные способности с убийством этого… гм… как его, Билла по кличке Синяя Борода?

— Досточтимый господин судья, — ответил господин Дженкинс голосом первого ученика, читающего перед классом вызубренный стишок, в этом зале присутствует единственный оставшийся в живых свидетель убийства. Это бульдог по кличке Боб. Я предлагаю, если, конечно, высокий суд позволит, выслушать показания собаки. А допрашивать ее будет знаменитый натуралист доктор Джон Дулиттл!

Глава 6

СОБАКА СУДЬИ

В зале суда воцарилась гробовая тишина. А потом вдруг все стали перешептываться и хихикать, и в конце концов зал загудел, как потревоженный улей. Одни просто возмущались, другие смеялись и показывали на доктора пальцем, третьи удивленно качали головой и озадаченно кряхтели.

Противный крючконосый обвинитель вскочил со своего места.

— Я протестую, ваша честь! — вскричал он, размахивая руками, как мельница крыльями. — Я протестую! Здесь хотят унизить достоинство суда!

— О достоинстве суда я позабочусь сам, — ответил судья.

Обвинитель с обиженной и злой физиономией нехотя сел на место, и тут вскочил господин Дженкинс. Будь дело менее серьезным, я бы подумал, что попал в театр кукол: так смешно они вскакивали и садились, вскакивали и садились.

— Если у суда возникают сомнения в том, что доктор Дулиттл говорит правду и действительно владеет собачьим языком, то я попрошу досточтимого судью устроить доктору испытание здесь же, в зале суда.

Мне показалось, что старый судья весело подмигнул доктору. Скорее всего, мне это действительно показалось, потому что он долго раздумывал, прежде чем ответил:

— Думаю, в таком деле испытание — вещь совершенно необходимая.

А потом он обратился к Джону Дулиттлу:

— А вы уверены, господин доктор, что выдержите испытание?

— Совершенно уверен, ваша честь, — ответил доктор.

— Если вы сумеете убедить нас, — продолжал судья, — что говорите на собачьем языке, я позволю псу обвиняемого выступить свидетелем. Но предупреждаю вас: если вы вздумаете водить нас за нос, то сегодня же предстанете перед судом. Я не позволю дурачить себя.

— Я протестую! Протестую! — не унимался крючконосый обвинитель. — Только подумать: привести в суд пса! Неслыханное оскорбление!

— Прошу вас сесть! — строго прикрикнул на него судья.

— С каким животным я должен сначала поговорить, чтобы убедить высокий суд? — спросил доктор.

— С моей собакой, — ответил судья. — Она ждет меня в гардеробной. Пусть ее приведут сюда. Посмотрим, посмотрим, на что вы способны.

Кто-то вышел и через две минуты вернулся с собакой судьи, породистой шотландской овчаркой, длинноногой, поджарой и с густой волнистой шерстью. У нее был такой же гордый и неприступный вид, как и у судьи.

— Вы когда-нибудь раньше видели мою собаку? — спросил судья. — Не забывайте, что вы поклялись на Библии говорить правду, и только правду.

— Нет, ваша честь, — отвечал доктор. — Я никогда раньше не видел вашу собаку.

— Прекрасно. Спросите у нее, что я ел на ужин вчера. Она сидела рядом со мной и все видела.

Доктор заговорил с собакой. Он морщил лицо, поднимал брови, подавал ей знаки руками, рычал, поскуливал и в конце концов рассмеялся, словно забыл про судью, адвокатов, прокуроров и публику.

В зале стояла тишина, и тут толстая дама позади меня громко, так что все услышали, зашептала:

— Да он смеется над нами! Слыханное ли дело — говорить с собакой! За кого он нас принимает? Мы не дети, чтобы поверить в басню о собачьем языке!

Судья тоже услышал ее слова и с недовольным видом спросил доктора:

— Как долго нам еще придется ждать? Неужели, чтобы спросить, что я ел на ужин, вам требуется десять минут?

— Нет, ваша честь, — ответил доктор, — собака мне уже давно сказала, что вы ели на ужин вчера, а теперь рассказывает, что вы делали после ужина.

— Это к делу не относится, — оборвал его досточтимый Длинн Макноски. — Отвечайте на мой вопрос.

— Собака сказала мне, ваша честь, что вы поужинали бараньей котлеткой, печеным картофелем и маринованными грецкими орехами и запили ужин стаканом светлого пива.

Судья смертельно побледнел.

— Это какое-то колдовство… — прошептал он. — Кто бы мог подумать… Ведь там, кроме собаки, никого не было…

— А после ужина, — как ни в чем не бывало продолжал доктор Дулиттл, — вы пошли посмотреть, как фехтует молодежь в спортивном клубе, а потом до полуночи играли в карты. Вернулись домой вы уже под утро и громко распевали: «Я обнимал ее до третьих петухов…»

— Достаточно, достаточно, — перебил доктора Дулиттла судья. — Вы меня убедили. Вызовите собаку обвиняемого, пусть она даст показания.

— Я протестую! — взвизгнул обвинитель. — Это неслыханно! Ваша честь, я протестую!