Самуэлла Фингарет - Скифы в остроконечных шапках Страница 14

11

Встреча в степи

Всадник скакал по посевам, не разбирая дороги. Плеть со свистом резала воздух. Взмыленный конь мчался быстрее ветра. Увидев двух скифов, расположившихся с лепешками на траве, всадник крикнул: «Ловите своих коней! Спасайтесь!» Он крикнул по-скифски, потому что сам был скиф из оседлых земледельцев, живших вблизи от Понта. Сидевшие на траве проводили всадника настороженным взглядом, но с места не двинулись.

Всадник на взмыленном, в розовой пене коне ворвался в селение и помчался среди домов.

— Сатархи идут! — крикнул он, не замедляя бега коня.

— Близко?

— Полдня перехода!

Всадник умчался, оставив после себя тот страх, что сметает людей, как ветер песчинки. Селение вмиг поднялось, и подъехавшему Арзаку пришлось остановить Белонога, чтобы пропустить повозки с детьми и пожитками, верховых и пеших с узлами в руках. Все спешили покинуть опасное место.

— Поворачивай в Ольвию, чужеземец! — закричали ему со всех сторон. Сатархи идут! Сатархи в полдня перехода!

Арзак махнул рукой на селение, давая понять, что его путь пролегает в той стороне и он не намерен менять дорогу.

— Тебе жизнь не мила или бандитов-сатархов не знаешь? Посевы вытопчут, скот угонят, кого схватят — на смерть уведут.

Сатархов Арзак знал. Даже у скифов, снимавших скальпы с убитых, сатархи считались жестокими. Это племя жило одним разбоем и мало чем отличалось от коварных прибрежных разбойников тавров. Всех, кого удавалось взять в плен, тавры приносили в жертву своей богине. Тела сбрасывали с утеса, а отрубленные головы выставляли на длинных шестах для охраны домов. Степные разбойники были опасны, но повернуть под защиту Ольвийских стен означало потерю двух дней. Можно ли было позволить такое?

«Проскочу, — решил Арзак. — Степь широка».

Но далеко проскакать не пришлось. То ли всадник ошибся, то ли сатархи знали неведомый никому путь. Арзак увидел облако пыли, взмывшее из-под края земли, прежде чем солнце перевалило за полдень. Он быстро свернул и укрылся в ложбине, зажав Белоногу ноздри, чтобы не вздумал заржать.

Сатархи промчались шумно, криком и гиканьем подбадривая себя на разбойный набег. Они пронеслись, и сделалось тихо. Вместе с пылью, осевшей вдали, миновала опасность. Когда разбойное племя вернется, Арзак будет уже далеко. Скоро его дорога свернет на север. Земли сатархов уведут их на юг.

«Вперед, мой конь, через поля и травы!» — как пела, бывало, Миррина своим чистым высоким голосом.

Белоног бежал резво. Под курткой Арзака на ремешке висел амфориск. «Успеешь-успеешь», — выстукивали в дорожной сумке двадцать семь камушков-дней.

Вперед, Белоног, вперед! Нет, подожди, замедли бег!

По правую руку Арзак разглядел три удаляющиеся точки. Он приставил ладонь к глазам, закрываясь от солнца. Двигались люди: всадник и двое пеших.

«Должно быть, сатарх гонит пленников, схваченных по пути». Проверяя догадку, Арзак подъехал ближе. Так и есть. Руки пеших скручены за спиной, идут они, спотыкаясь. Но что это? Их одежда — штаны и куртки, на головах остроконечные башлыки!

Скиф всегда помогает скифу. В беде скиф скифу преданный брат. Арзак выхватил из горита стрелу и лук и пустил Белонога вскачь. Оу! Не рассчитал, слишком велико оказалось расстояние. Стрела на излете ранила лошадь. Всадник остался цел. Пока он выбирался из-под упавшей лошади, Арзак успел домчаться и спрыгнуть на землю. Правой рукой он выхватил акинак, левой бросил пленникам нож. Он не смотрел в их сторону, и без того он знал, что произойдет. Один из пленников схватит зубами нож, зажмет между колен острием вверх, второй — перетрет о клинок свои путы и освободит товарища. Прием известный, не сегодня придуманный. Но что они медлят, даже голоса не подают? Его акинак успел три раза скреститься с мечом противника. Много ударов ему не выдержать, жеребенку не одолеть трехлетку-коня. Арзак побежал по кругу, увертываясь и петляя, как заяц. Сатарх нагонял. Арзак услыхал злое дыхание с присвистом, ощутил занесенный над головою меч… Ух! Пленники, наконец, очнулись. Бросились сатарху под ноги. Через первого сатарх перепрыгнул, второй его сбил, как ловко пущенная дубинка. Сатарх упал. Меч врезался в землю и зазвенел, отдавая земле свою смертоносную силу.

Все произошло так быстро, что, обернувшись, Арзак не сразу все понял, почему пленники катаются по земле. Но увидев, что руки у них еще связаны, а во рту торчит войлок, он догадался, что они пытаются удержать сатарха тяжестью собственных тел. Одним взмахом перерубил он путы на заведенных за спину руках и сразу приставил клинок к горлу поверженного. Это будет его первый скальп.

— Не убивай, пощади, Арзак, — прозвучал голос Филла.

Клинок замер. Арзак медленно повернул голову. Рядом с ним, потирая затекшие руки и очищая от войлока рот, стояли Ксанф и Филл. Трудно было поверить собственным глазам!

— Ксанф, Филл! Как вы здесь очутились? Почему в скифской одежде? Мне и в голову не пришло, что это вы!

— Не убивай, пощади, Арзак, — повторил Филл. — Свяжем его по рукам и ногам, и как решат боги.

— Он бы убил.

— Пусть. Он разбойник и варвар, Ты — художник. Не убивай.

Ксанф думал, как Филл. Он молча собрал обрывки ремней и затянул тугие узлы на руках и ногах сатарха.

— Теперь скорее отсюда, — сказал он справившись.

Арзак подобрал свой нож, Ксанф выдернул меч и все трое бросились к Белоногу.

Во время рукопашной схватки коня оставляли в стороне, чтобы противник не перерубил ему жилы.

— Смотрите, вот повезло! — крикнул Филл и поймал волочившийся повод. — Лошадка с испугу, должно быть, упала, царапина пустяковая. Приложим лист подорожника — мигом все заживет.

Речь шла о лошади сатарха. Она давно поднялась и спокойно щипала траву неподалеку от Белонога.

— Повезло. Лошадь крепкая, — сказал Арзак, подходя с Белоногом. — Без труда вас до Ольвии довезет. Только стороной езжайте, чтобы с страхами не столкнуться. Дважды от одной беды не спастись, это даже младенцы знают.

— Ты ничего не понял, — изумленно протянул Филл. — Ты ничего не понял или в своем медвежьем упрямстве не хочешь понять. — Филл схватил Арзака за куртку, мешая прыгнуть в седло.

— Ты думаешь, мы уехали, не простившись, потому что плохо воспитаны? Ты думаешь, мы ради игры приобрели скифское платье и, обрядившись в штаны, ждали тебя у дороги?

— Зачем вы все это сделали? — спросил ошеломленный Арзак.

— Для того, чтобы помочь тебе вызволить сестру. Вот для чего. Без нас — ты один, вместе — нас трое.

— Нет, — сказал Арзак. — Степь опасна.

— Правда твоя, плен мы уже испытали и без тебя бы погибли. Но будь справедлив. Ты мог бы заметить, что мы не трусы и бросились на сатарха, как только пришел момент. А если с ножом не справились, так потому что рты были забиты кляпами. Иди, прыгай в седло, скачи на своем Белоноге. Но знай, я побегу рядом, держась за его хвост, и буду бежать, пока хватит сил.

Филл посмотрел на Арзака яростным взглядом, и Арзак понял: сделает, как говорит.

— Ксанф, из вас двоих ты рассудительней, уговори Филла.

— Все решено, Арзак, — сказал Ксанф. — Мы обязаны тебе жизнью, понимаешь, жизнью. К тому же мы надеемся отыскать…

— Отыскать мою невесту с волосами пшеницы, — перебил друга Филл. Слышишь, Медведь, сам Ксанф сказал, что все решено.

Филл с места прыгнул на спину добытой в бою лошадки.

— Слезай, — сказал Арзак, сдавшись. — Мы с тобой поедем на Белоноге. Тавра отдадим Ксанфу.

Правильней было новую лошадку назвать Сатархом, но ведь сатархи мало чем отличались от тавров, а слово «тавр» было короче.

— Слушаюсь, предводитель! — Оттолкнувшись, Филл птицей перелетел в седло Белонога.

— Филл замечательный наездник, — сказал Ксанф в ответ на удивленный взгляд, каким Арзак проводил смелый прыжок. — Он и по-эллински — без седла, и по-скифски — в седле многих обскачет.

«Вперед, мой конь, через поля и травы», — запел Филл, как только тронулись в путь.

Он сидел за спиной Арзака, на самом краю седельной подушки и думал, что степь похожа на море и что в волнах травы, как настоящих волнах можно утонуть.

— В степи много табунов, — сказал Арзак, — скоро заарканим тебе собственного коня.

— Конечно, заарканим. А правда, Медведь, как будет прекрасно, если все, кто потерял друг друга, встретятся снова?

— Одатис называет меня Арзак-окс — «Добрый Медведь», — сказал Арзак вместо ответа и, помолчав, добавил: — Пой. Хорошая это песня про мчащегося коня.

Ни Филл, ни Арзак не знали, что в семи днях перехода на север тоже звучала песня Эллады.

12

Песня Миррины

Спала ночная роса.Прилетели жужжащие пчелы,Стали кружить над цветком,ароматный нектар собирая.Выпей нектар, что подаст тебев амфоре брат твой.Сладко ли, горько лисчастье придет…

— пела Миррина.