Ренсом Риггз - Библиотека душ Страница 17

Схватив со швейного стола ножницы, она принялась переделывать его с заботливостью мясника, кромсая и отрывая до тех пор, пока не укоротила подол до колен.

— Вот так, — восхитилась она делом своих рук. — Слегка потрепанно, но…

Не подумав, я брякнул:

— Гораций сможет сделать лучше, — я как-то позабыл, что наши друзья вовсе не дожидаются нас в соседней комнате. — Я имею в виду… если мы увидим их снова…

— Не надо, — произнесла Эмма.

Какое-то мгновение она выглядела такой печальной, полностью потерянной, а потом она отвернулась, положила ножницы и целенаправленно зашагала к двери. Когда она снова повернулась к нам, на ее лице была твердая решимость.

— Пошли. Мы потеряли здесь уже достаточно времени.

У нее была удивительная способность оборачивать печаль в гнев, а гнев в действие, и это означало, что ничего не могло угнетать ее долго. Затем Эддисон и я, и Шэрон, который, я подозреваю, не понимал, с кем имеет дело, до настоящего момента, вышли в дверь следом за ней и спустились по ступеням.

Вся площадь Акра Дьявола, во всяком случае, его центральной странной части, составляла лишь десять или двадцать кварталов. После того, как мы спустились из мастерской, мы отодвинули сломанную доску в заборе и протиснулись в душный проход. Тот вывел нас в другой — чуть менее душный, а тот вывел в следующий, который был еще немного шире, а тот — в такой, где мы с Эммой уже смогли идти бок о бок. Проходы продолжали расширяться, словно артерии, расслабляющиеся после сердечного приступа, пока мы не вышли на то, что уже смело можно было назвать улицей, с вымощенной красным кирпичом мостовой посередине и проложенными по бокам тротуарами.

— Назад, — пробормотала Эмма. Мы съежились за углом и выглядывали оттуда как коммандос, вытянув шеи.

— Что вы такое вытворяете? — прошипел Шэрон. Он все еще стоял на улице, и, похоже, больше беспокоился о том, что выглядит неловко из-за нас, чем о том, что его могут убить.

— Ищем места засад и пути отступления, — отозвалась Эмма.

— Никто ни на кого не устраивает никаких засад, — ответил Шэрон. — Пираты промышляют только на ничейной территории. Сюда они за нами не придут. Это — Порочный Переулок.

Здесь, и в самом деле, был указатель или что-то в этом роде, первый, который я встретил во всем Акре Дьявола, «Порочный переулок» было выведено на нем затейливым почерком, «Пиратство не приветствуется».

— «Не приветствуется»? — съязвил я. — А что тогда убийство? «Не одобряется»?

— Полагаю, убийство это — «допускается с оговорками».

— Здесь вообще есть что-нибудь противозаконное? — спросил Эддисон.

— Штрафы за просрочку возврата книг в библиотеку очень строгие. Десять плетей за день, и это только за мягкие переплеты.

— Здесь есть библиотека?

— Две. Хотя одна не выдает на дом, потому что все книги там в переплетах из человеческой кожи и довольно ценные.

Мы осторожно вышли из-за угла и огляделись, несколько сбитые с толку. На ничейной территории я ожидал смерть за каждым поворотом, но Порочный переулок, судя по всему, был оазисом общественного порядка. Вдоль всей улицы расположились маленькие опрятные магазинчики, и у всех были вывески и витрины, и апартаменты на верхних этажах. Нигде не было видно провалившейся крыши или разбитого окна. На улице были и люди, они неспешно прогуливались, парами или поодиночке, время от времени останавливаясь, чтобы нырнуть в магазинчик или взглянуть на витрину. Их одежда не была лохмотьями. Их лица были чистыми. Может, все здесь и не было новым и сверкающим, но обветренные поверхности и заплаты краски придавали всему этому вид рукотворной, чуть потрепанной на углах старинной вещи, что было по-своему притягательно и даже очаровательно. Моя мама, если бы она увидела Порочный переулок в одном из тех пролистываемых, но никогда не читаемых журналов о путешествиях, что постоянно валялись на кофейном столике у нас дома, заворковала бы о том, какой он миленький, и пожаловалась, что они с папой никогда по-настоящему не путешествовали по Европе: «О, Фрэнк, давай поедем».

Эмма казалась заметно разочарованной.

— Я ожидала чего-то более зловещего.

— Я тоже, — согласился я. — А где все логова убийц, и арены для кровавых забав?

— Не знаю, чем, вы думаете, мы тут занимаемся, — ответил Шэрон, — но я никогда не слышал о логове убийц. Что касается арен, то здесь есть только одна, Дэрека, на Склизкой улице. Славный малый, Дэрек. Должен меня пятерку, кстати…

— А твари? — спросила Эмма. — Что насчет наших похищенных друзей?

— Говори потише, — прошипел Шэрон. — Как только я улажу свои дела, я найду кого-нибудь, кто сможет помочь вам. А до тех пор, не повторяй этого никому.

Эмма шагнула вплотную к Шэрону:

— Тогда не заставляй меня повторять это. Хотя мы ценим твою помощь и советы, но для жизней наших друзей уже установлен конечный срок. Я не собираюсь стоять и бездельничать, только потому, что боюсь потрепать перышки.

Шэрон молча смотрел на нее сверху вниз какое-то время. Затем он произнес:

— У нас у всех есть конечный срок. И на вашем месте, я бы так не спешил выяснять, какой.

Мы отправились искать юриста, о котором говорил Шэрон. Однако вскоре он пришел в замешательство:

— Могу поклясться, его контора была на этой улице, — пробормотал он, резко разворачиваясь на пятках. — Хотя прошло уже несколько лет, с тех пор как мы с ним виделись последний раз. Возможно, он переехал.

Шэрон решил поискать сам и велел нам оставаться на месте.

— Я вернусь через несколько минут. Ни с кем не разговаривайте.

Он зашагал прочь, оставив нас одних. Мы неловко топтались на тротуаре, не зная, чем себя занять. Люди, проходя мимо, глазели на нас.

— Как он нас провел, а? — хмыкнула Эмма. — По его словам, это место — просто рассадник преступности, но по мне это похоже на обычную петлю. На самом деле, люди здесь выглядят даже нормальнее, чем все странные, которых я когда-либо видела. Так, будто у них стерты все отличительные черты. Это даже как-то скучно.

— Ты, должно быть, шутишь? — отозвался Эддисон. — Я еще не видел более гнусного и отвратительного места.

Мы удивленно посмотрели на него.

— Почему это? — спросила Эмма. — Все что здесь есть — это маленькие магазинчики.

— Да, но взгляни, что они продают.

До этого момента мы даже не смотрели на витрины. Как раз за нами была одна, и в ней стоял хорошо одетый мужчина с печальными глазами и ниспадающей бородой. Когда он увидел, что привлек наше внимание, он чуть кивнул, вытащил карманные часы и дотронулся до кнопки у них на боку. Как только он нажал ее, он замер, а его изображение как будто помутнело. Через несколько секунд он передвинулся, не двигаясь: пропал в одном и мгновенно появился в другом углу витрины.

— Ого! — восхитился я. — Вот это фокус!

Он проделал это во второй раз, телепортировавшись обратно. Пока я стоял там, завороженный, Эмма с Эддисоном перешли к следующему окну. Я присоединился к ним и увидел похожую витрину, только за стеклом здесь стояла женщина в черном платье, с ее руки свисала длинная нитка бус.

Когда она увидела, что мы смотрим, она закрыла глаза и вытянула вперед руки, как лунатик. Потом она начала медленно перебирать бусы, вращая в пальцах каждую. Мои глаза были так сфокусированы на бусинах, что у меня заняло несколько секунд, чтобы понять, что что-то происходит с ее лицом: оно менялось, еле уловимо, с каждой новой бусиной. После одной бусины я увидел, как ее бледная кожа порозовела. После следующей ее губы стали тоньше. Затем ее волосы чуть-чуть порыжели. Накопительный эффект после нескольких десятков бусин был такой, что ее лицо стало совершенно другим, превратив ее из темноволосой, круглолицей бабушки в рыжеволосую, остроносую девушку. Это выглядело одновременно и захватывающе и жутковато.

Когда представление было окончено, я повернулся к Эддисону:

— Я не понимаю, — произнес я. — Что они продают?

Прежде чем он успел ответить, к нам подскочил мальчишка лет двенадцати и всунул пару карточек мне в руку.

— Только сегодня, два по цене одного! — звонко выкрикнул он. — Всегда готовы к разумному торгу!

Я повертел карточки в руках. Но одной из них была фотография мужчины с секундомером, а надпись на обороте гласила: «Дж. Эдвин Брэгг, билокационист». На другой было фото женщины с бусами, застывшей в трансе, и надпись: «Г. Фюнке, женщина с тысячью лиц».

— Уйди, мы ничего не покупаем, — отмахнулась Эмма, мальчишка бросил на нее сердитый взгляд и умчался прочь.

— Теперь ты видишь, что они продают? — спросил Эддисон.

Я пробежался взглядом по улице. Люди вроде мужчины с часами и дамы с бусами были почти в каждой витрине на Порочном переулке, странные, готовые дать представление, едва вы только взглянете в их сторону.