Васёк Трубачёв и его товарищи. Книга вторая - Валентина Александровна Осеева Страница 22

Матвеич сердито вытащил из-под навеса длинный, тонкий шест и бросил его около крыльца.

— Это всё твои пионеры, Серёжа! «Мы вам, диду, то, мы вам сё, мы вам радио проведём!» — передразнил он ребят. — Принесли какую-то жердину, тягали её, тягали, и в землю вкапывали, и на крышу лазили… Не! Не годится! Опять побежали куда-то. Другую притащили. Мерили-мерили, бегали-бегали с нею… Есть! Хороша уже! Антенна, чи як? Теперь вдруг проволоки у них нет! Пойдём, кажуть, достанем. От же ж бисови хлопцы! Наморочили голову, да ничего и нема!

Сергей Николаевич осмотрел антенну:

— Если сказали — сделают, значит сделают. Не зря бегали.

— Может, и сделают. Я у них, конечно, в плане состою, это верно, — вздохнул Матвеич.

— А я с Серёжиными пионерами сдружился. Хорошие ребята! Ты, Матвеич, любишь поворчать, я тебя знаю, — добродушно сказал Николай Григорьевич. — А прибегут, ты и рад им!

— Ну конечно, дети… Без них и дедам скушно, — сознался Матвеич и, погладив свежевыстроганную антенну, добавил: — Мабуть, сделают.

Глава 14

ГРОЗНАЯ ВЕСТЬ

После обеда стали собираться. Решено было оставить Николая Григорьевича на пасеке, а самим, навестив на хуторе Оксану, отправить её к отцу и, не мешкая, идти к лагерю.

— Собирайся, собирайся, дедуш! Нас ребята ждут! — торопил Сергей Николаевич.

Он уже начинал скучать без ребят; было непривычно тихо без шумных голосов, не хватало обычной радостной толкотни, расспросов, смеха и пытливых, живых глаз. Сергей Николаевич поминутно ловил себя на одной мысли: как жаль, что нет ребят! Вот бы им показать пасеку, рассказать о пчёлах, видеть внимательные ребячьи лица…

— Идём, идём, дедуш! — нетерпеливо повторял он, поправляя за спиной рюкзак и наскоро прощаясь с отцом: —До свиданья, отец. Не скучай. Мы тебе сейчас Оксану пришлём. Заготавливайте тут побольше мёду, а мы к вам всем отрядом после похода нагрянем!

Вышли по холодку. Узенькая тропинка вилась в густой пшенице. По бокам шелестели спелые, налитые колосья. Матвеич, поминутно оборачиваясь к Сергею Николаевичу, кричал:

— Вон где хутора начнутся! Отсюда до Оксаны километров шесть полем. А по правую руку за лесом — это МТС. Там заведующий дуже хороший человек! Правильный человек. По последней технике действует… А по левую руку — тут шоссе проходит. На шоссе мы и телегу найдём, подъедем малость к хуторам, а то наш старый заскучает один…

Жар спадал. Сергею Николаевичу казалось, что они идут слишком медленно, он торопился выйти на шоссе.

— А что, далеко ещё? — спросил он Матвеича.

— Зараз выйдем, — ответил тот, приподнимаясь на цыпочки и вглядываясь в густую желтизну колосьев. — А ну, Серёжа, кто там есть? Чи то заяц скаче, чи дытына…

— Эй, эй, диду! Диду! — донёсся откуда-то звонкий голос. — Подождите трохи!

— Эгей-гей! — мощно окликнул Матвеич.

Из пшеницы наперерез ему выскочила девчонка. Красная косынка сбилась у неё на шею, мокрые щёки блестели.

— Диду! Я ж за вами от самой пасеки бигла! Вертайтесь скорийше до дому! Председатель вас требует! — быстро затараторила она, исподтишка оглядывая приезжего серьёзными голубыми глазами. — Вертайтесь до дому, диду, председатель вас требует…

Матвеич пожал плечами и подмигнул Сергею Николаевичу:

— Видал? Требует, и всё. А чего?

Девочка удивлённо и строго взглянула на него.

— Совещание в колхозе идёт — вот чего! — сказала она, присела на землю, вытащила из пятки занозу и неожиданно добавила: — Война, вот чего! Хиба не знали? — Она искоса взглянула на взрослых.

Сергей Николаевич, поражённый неожиданным известием, молчал.

Матвеич оглянулся:

— Чего? — И, багровея, закричал, наступая на девчонку: — Где война? Яка война, я тебя спрашиваю?! — Он снова оглянулся, как будто война должна была быть где-то рядом, а он её не видел.

— Ну, война! С Гитлером! Сам товарищ Молотов по радио сказал! — сердито заговорила девочка. — И чего это вы кричите, диду! Идите лучше до председателя, а я на хутора побегу.

Она вскочила и прыгнула на тропинку.

— Эй, слухай! Слухай! — кричал ей вслед Матвеич. — Стой, кажу, бисова душа!

— Нема колы! — звонко донеслось из пшеницы.

Старик посмотрел на небо, широко развёл руками. По багровым щекам его катились крупные капли пота, глубокий шрам побелел, брови сдвинулись.

— Значит, порешили они на нашу землю идти, — тихо, с угрозой сказал он. — Добре. Добренько… Хай идуть… — Он застегнул доверху пуговицы на своей гимнастёрке. — Добре! Встринемось!

Сергей Николаевич мгновенно представил себе пионерский лагерь в лесу, Митю…

Нагнувшись к своему рюкзаку, он поспешно вынимал из него свёртки, предназначенные для Оксаны. Потом вытащил горн, протёр его носовым платком, снова засунул в рюкзак и выпрямился. Лицо у него было серое — сухие губы, щёки и лоб как будто покрылись дорожной пылью. Но глаза были светлые, спокойные, решительные.

— Мне, дедуш, машину надо. Я должен ребят вывезти. Отца тебе оставляю… Возвращайся домой.

— Ах они бандюги! Каты! — кричал, потрясая кулаками, Матвеич.

— Диду! Слышишь? Машину надо! Ребята в лесу остались. Говори, где машину взять!

Матвеич пришёл в себя:

— Машину? Стой! Стой! — Он потёр лоб, соображая. — Иди зараз на МТС… Тут прямиком километров пятнадцать будет. Там и машины есть и телефон. В