Васёк Трубачёв и его товарищи. Книга вторая - Валентина Александровна Осеева Страница 23

— Есть! Найду!

— А я… — Матвеич махнул рукой и отвернулся. — От же ж яка катавасия получается!

Сергей Николаевич подошёл к нему:

— До свиданья, диду! Увидишь Оксану, скажи — я её помню. И отца береги!.. Увидимся…

Матвеич обеими руками стиснул его плечи:

— Ты того… за нас ни-ни… Я старика в обиду не дам…

Сергей Николаевич вскинул на плечи рюкзак и, не оглядываясь, зашагал по дороге.

Он шёл быстро, прямиком, спускался в овраги, пересекал поля с гречихой, блуждал в молодом лесу, поминутно теряя узенькую тропинку. Сначала лучи солнца золотили тонкие стволы молодых сосенок и ложились светлыми полосами между их ровными рядами, потом вечерние тени легли на траву. Солнце незаметно ушло, а тропинка вела всё дальше и дальше, лес становился гуще.

Сергею Николаевичу представилось, как в таком же лесу, в пионерском лагере, сбившись в кучу, ребята одолевают Митю вопросами и ждут условного горна…

Становилось всё темнее, изредка вскрикивали птицы. Запахло шиповником, влажной травой…

Внезапно мягкий свет месяца осветил кирпичные здания, крепкий забор и запертые ворота.

Сняв с головы шляпу, Сергей Николаевич подошёл к воротам и крепко постучал. И почти одновременно со стуком перед ним выросли две фигуры дюжих хлопцев:

— Хто такий?

Глава 15

ДИРЕКТОР МТС

Директор МТС Мирон Дмитриевич, сидя за столом, смотрел на Сергея Николаевича острыми, насмешливыми глазами и, поглаживая бритый подбородок, спокойно говорил:

— Машины пошли своим плановым порядком. Дак вернутся назад, то можно будет дать.

— А когда они вернутся назад? — сдерживаясь, спросил Сергей Николаевич. Его раздражал этот человек, которому он уже успел рассказать, что у него в лесу остались ребята, что они ждут, что их необходимо скорее вывезти и посадить в поезд на Москву. — Когда же они вернутся?

Мирон Дмитриевич развёл руками и указал на занавешенные окна:

— Видите, что делается… Может, завтра к вечеру…

Сергей Николаевич возмутился:

— Товарищ, я удивляюсь вашему спокойствию! Я повторяю — у меня дети. Мне необходимо их вывезти. Есть в вашем распоряжении ещё хоть одна машина?

Мирон Дмитриевич отогнул большой палец и прищурил светлые глаза:

— Есть машина. На неё особое распоряжение — со двора никуда!

Сергей Николаевич снял телефонную трубку:

— Район! Район! Дайте райком партии!

Директор покачал головой:

— Навряд ли они сейчас дадут.

Дозвониться было нелегко. Сергей Николаевич бросал трубку, ходил большими шагами по кабинету и снова звонил.

— Секретаря нет. На совещании. Не уполномочен… Ждите… — отвечали из райкома.

Мирона Дмитриевича вызывали по разным делам. За окном слышался его густой бас.

— Все тракторы в поле. Живо, хлопцы, живо! Давай, давай, ремонтируй! Чтоб через час там был! — кричал он на кого-то. — Сказано: убрать хлеб — и всё тут!

Возвращаясь в комнату, он прислушивался к разговору по телефону.

— Где на совещании? — кричал учитель. — Когда приедет?

Лоб у него был мокрый, лицо усталое, под глазами легли тёмные круги. Мирон Дмитриевич взял у него из рук трубку:

— Говорит директор МТС… Да, я знаю, что на совещании. Дайте телефон. Ну? Давай, кажу, телефон… того совещания! — заорал он, прижимая ко рту трубку. — Без ниякого разговору! Срочно! — Он кивнул головой Сергею Николаевичу: — Записывайте!

Сергей Николаевич записал телефон и взял трубку. Мирон Дмитриевич снова вышел во двор. Когда он вернулся, учитель стоял у окна, заложив в карманы руки. Губы у него были крепко сжаты.

— Ну что? Дозвонились? — спросил директор.

— Дозвонился к секретарю… Утром пришлёт свою легковую, — отрывисто, не глядя на него, сказал Сергей Николаевич.

Директор тронул его за плечо:

— Вы что ж, москвич? Учитель?

— Москвич. Учитель, — стараясь сохранять спокойствие, ответил Сергей Николаевич.

— Партийный человек? — тем же тоном спросил Мирон Дмитриевич.

Сергей Николаевич молча вынул из кармана партбилет.

«Не доверяет», — мелькнуло у него в голове.

Но директор осторожно отвёл его протянутую Руку:

— Не треба. Я насчёт паники…

— Какой паники?

— А той самой паники, какой в наше время не должно быть… — подняв свой большой палец, начал директор.

Сергей Николаевич вспыхнул:

— Да вы что, товарищ! Понимаете или нет? Я учитель. У меня в лесу дети…

Мирон Дмитриевич стукнул ладонью по столу:

— «Дети, дети»! У нас у всех дети. У меня у самого дети. И нечего горячку пороть. Сейчас война! Вероломное нападение — понятно тебе, товарищ? Все машины заняты — подвозят бойцов, доставляют горючее, убирают хлеба… А ты — «дети, дети»! «Я учитель»! — передразнил он Сергея Николаевича. — Да як ты учитель, так должен понимать, что всё своим порядком делается. А ты сам весь побелел, распушился. Ты учитель, а я — батько. И у меня полна хата детей. А нужно сдерживаться, бо время военное. Вот утречком поедешь и заберёшь своих детей, да и всё!

Сергей Николаевич с удивлением смотрел на этого человека, строго и решительно читающего ему наставление, как вести себя. До сих пор никто не мог упрекнуть его в отсутствии