Островитяне - Мэри Элис Монро Страница 27

патрулирование. — Она ткнула в нас пальцем. — Не опаздывать. Каждое утро будем ходить по полосе прилива, искать следы головастых черепах. Как их отличать — научу, не переживайте. — Хани опустила руки на пояс и строго оглядела нас всех по очереди. — Ворчать и жаловаться запрещено. Скандалить тоже. Будете работать одной командой. Отчеты о найденных гнездах сдавать к семи утра. Причем каждое утро, семь дней в неделю, ясно? У черепах выходных не бывает.

— М‑да-а-а-а, — пробормотал я тихо.

— Каникулы коту под хвост, — проворчал Мейсон.

Уголком глаза я увидел, как Лоуви незаметно шевелит пальцами на руке. Она радуется нашему наказанию! Мы же, уверяю вас, никакой радости не испытывали.

Глава 14. Рассветное патрулирование

Как же жить без надежды?

Рассветное патрулирование, вообразите себе, началось на рассвете.

Когда я проснулся, небо было пепельно-серым, а пока я ел кукурузные хлопья, слегка посветлело. Я жевал и бурчал себе под нос, но Хани так на меня посмотрела — не забалуешь.

— Если вам приспичило бурчать, то бурчите про себя, молодой человек. Сам напросился. И не забывай, мне тоже приходится вставать на заре. Чтобы вам помочь, — сказала Хани и отпила еще кофе.

Если честно, она не выглядела огорченной. Ее, похоже, радовало, что нужно вставать на заре и идти на берег океана. Вчера вечером Хани рассказала мне, что когда-то была старшей в «Черепашьем отряде» острова. А когда умер дедушка, перестала там показываться.

— Сто лет эту форму не надевала, — заметила Хани.

По мне, она выглядела так же, как и всегда. Зеленая футболка с надписью «Черепаший патруль», шорты цвета хаки, спортивные сандалии.

— Если готов — пошли. Опаздывать нельзя.

Мейсон с Лоуви уже ждали нас в беседке. Хани вытащила из багажника бумажный пакет. Выдала нам с Лоуви и Мейсоном зеленые футболки. По одной каждому.

— Вот вам форма «черепашьего отряда». Размер я, кажется, подобрала правильно. Потом выдам каждому еще по одной. Красивой, голубого цвета. Это ваша форма, носить ее каждый день, ясно? Тогда все на пляже будут знать, кто мы и чем занимаемся.

Она помолчала, а мы разглядывали футболки.

— Ну, чего ждем? Надевайте.

Мы тут же натянули футболки поверх того, что на нас было. Хани еще порылась в пакете, вытащила две разлинованные тетрадки — точно такие же, как у меня.

— Это ваши тетради по природоведению. Будете в них записывать все, что увидите, найдете, узнаете. Особенно касательно черепах. Тут много интересного и много незнакомого. Тем, что знаю, я с вами поделюсь. Помогу вам понять, в каком удивительном уголке мира нам посчастливилось жить. Надеюсь, что в конце вы поймете, что наши экскурсии не были наказанием, что мы не зря провели время вместе.

Мы молчали, поэтому бабушка распрямила спину и твердо произнесла:

— Когда-нибудь вы меня еще поблагодарите. Вопросы есть?

— Спасибо! — выпалила Лоуви. Она, очень довольная, разглядывала свою новую футболку.

Хани улыбнулась, надела солнечные очки.

— Ну что ж, рассветный патруль. Вперед!

И она зашагала по узкой тропке к берегу.

Мейсон бросил на нас с Лоуви быстрый взгляд. И без слов было видно, что он страшно недоволен. Он зашагал вперед, глубоко впечатывая в песок подошвы.

Мы вышли на берег, я почувствовал знакомое дуновение легкого ветерка, запах соли.

Я еще ни разу не был у океана так рано утром. Над водой вставало солнце, заливая песчаный пляж розовым светом. Поверхность была спокойной, ласковой, волны с розовыми гребешками будто бы шептали: «Ш-ш-ш-ш, ш-ш-ш-ш», ударяясь о берег. Песок был гладким, без единого следа человеческой ноги. Даже птицы молчали. Мир только пробуждался.

— Это, дети, лучшее время на морском берегу, — сказала Хани, набирая полную грудь воздуха и глядя в морскую даль. — А я уж почти забыла, каково это. — Потом она вроде как встряхнулась и указала на длинную полосу водорослей, ракушек и грязи, тянувшуюся параллельно дюнам: — Видите этот нанос?

— А что такое нанос? — спросил я.

— Полоса из водорослей, обломков ракушек, гальки — всего, что приносит прибоем. По наносу можно определить, куда доходит вода при полном приливе.

— А что такое полный прилив? — поинтересовался Мейсон.

— Хороший вопрос. Тут, сэр, нужно порассуждать о гравитации и притяжении Луны, — начала Хани. — Ты же замечал, сидя на пляже, как вода понемногу заливает песок все сильнее? Это идет прилив. Повторяется это дважды в день, ежедневно, регулярно. Полный прилив — это когда воды больше всего, полный отлив — когда всего меньше.

Хани указала на берег:

— Видите, какой под наносом песок гладкий? Потому что морская вода дошла до этого уровня и все ниже него как следует подчистила. А потом отступила, оставив принесенный мусор, или нанос. Так и образуется полоса прилива. По ней, дети, мы и будем ходить. Почему, как вы думаете?

Лоуви тут же с готовностью выпалила:

— Потому что ниже этой полосы все черепашьи следы смыло!

— Верно. Следы выше наноса не смывает, так что мы их увидим. А вот если идти вдоль воды, след можно пропустить.

К этому Хани добавила:

— Черепаший след обычно шириной в полметра. Увидите его — а он похож на отпечаток шины, — сразу кричите. Но вы быстро научитесь их различать. Ладно, вперед!

Мы зашагали вдоль полосы наноса; на востоке вставало солнце. Увидев знакомое гнездо, Лоуви убежала вперед. Оранжевая лента была на месте. Хани остановилась, вгляделась.

— Смотрю, не подкопались ли под него крабы-призраки, — пояснила она.

Я присел на корточки. Хотелось увидеть этого маленького белесого крабика. Когда мне было пять лет, мы с папой ночью ходили по пляжу и охотились на крабов-призраков. Они, точно крошечные танцоры, скакали по песку на своих клешнях, а я пытался поймать их сеткой.

— Видите дырку? — спросила Хани.

— Да, — ответили мы все хором: сантиметрах в тридцати от гнезда, на дюне, действительно была дырочка.

— Крабы-призраки не единственные хищники, которые едят только что вылупившихся черепашек, — сказала Хани. — А какие, как вы думаете, есть еще?

— Птицы, — предположил я.

— Верно. Они спускаются вниз и хватают малышей. А еще?

— Еноты, — вставила Лоуви.

— Койоты, — добавил Мейсон.

— Вы все совершенно правы. Черепашатам на суше угрожает очень многое. А стоит им добраться до воды, там их ждут другие хищники. Рыбы, дельфины, акулы приплывают с глубины. Опасное дело — быть черепашонком. Из тысячи выживает всего один.

Мейсон удивленно свистнул — мы с ним были согласны.

— А почему так мало? — удивился я.

— Так задумано природой, — пояснила Хани. — У некоторых животных по одному-два детеныша, как и у людей: у дельфинов, птиц.