Майкл Коуни - Кот по имени Сабрина Страница 4

— Я проверял Пруд Пильщика. Они тоже дурака не валяют.

— А какого же дьявола они валяют?

Хрипун задумался.

— Они валяют запруду поперек канавы, что тянется вдоль человеческих владений.

Аттила одарил его острозубой улыбкой.

— Слышали? — обратился он к остальным бобрам. — Крепко дело поставлено. И это только начало Великого Плана. Грянет весна, канава переполнится водой, и там, где ступала нога человека, разольются пруды. Жизненное пространство! Lebensraum!

— Lebensra-aum!

— Хрипун, сегодня же передашь мою личную благодарность Пильщику!

Несчастный бобер замялся, испуганно перебирая лапами.

— Боюсь, не получится, Аттила.

— Не трусь, Хрипун! У настоящего бобра все получается.

Хрипун икнул. Над ним явно сгущались тучи. Грызун непроизвольно отступил подальше, в темный угол.

— На Пильщика упало дерево, — пролепетал Хрипун.

Глаза Аттилы сузились. Зубы заскрежетали. Бобры втянули головы, пытаясь спрятаться от гнева вожака в собственных шкурах. Из глотки Хрипуна вырвался короткий писк. Аттила поднялся над аудиторией, покачался под потолком и снова опустился на все четыре лапы. Он тяжело дышал, сдерживая ярость. Безумный блеск в его глазах немного угас.

— Пильщик был достойным бобром, — процедил он, — Это большая потеря.

Бобры нестройным хором повторили скорбные слова.

— Ты вытащил тело из-под ствола и захоронил его?

— Он застрял, Аттила. Пильщик даже хвост не успел убрать, когда дерево его придавило. А ведь он все просчитал наперед. Хотя поговаривают, что первого наводнения ожидал только весной. Вот и просчитался. Просчет, может, и маленький, но дерево слишком большое, его не оттащишь. Пильщик просто вмят в землю.

Аттила подался вперед, вперился в Хрипуна горящим взглядом и железной хваткой сжал его трясущуюся лапу.

— Хрипун, ты вернешься к пруду и сам проследишь, как будут выволакивать тело.

— Но…

— Никаких «но»! — взревел потерявший терпение Аттила. — Никто не должен видеть раздавленного бобра! Ни звери, ни люди! Или ты хочешь, Хрипун, чтобы нас называли недотепами?

— Н-нет, Аттила.

— Тогда отправляйся сейчас же! Если понадобится, пусть пыхтят хоть всю ночь. — Подгоняемый скрипом зубов, дрожащий Хрипун стремглав бросился наружу. Аттила спокойно откинулся на лежанке: — Итак, продолжим.

Грызун с тревогой слушал доклады остальных шести бобров. Но все обошлось. Никто не смел и взглянуть в глаза Аттиле. Давным-давно шайка твердо усвоила, что позволено иметь не более одного несчастья в день… Впрочем, плотины и впрямь были выстроены на совесть. Все было готово к весне и к выполнению Великого Плана. Канавы вдоль лугов Пигго запружены надежно. И кроме Пильщика больше ни один бобер не погиб под упавшим деревом. Да и запасов на зиму хватало.

— А Мельничный пруд? — зловеще протянул Аттила.

Ответил длинный, тощий бобер Дэрр.

— На Мельничном пруду вчера не было ни одного работника.

— Прекрасно. Не хватало еще, чтобы бобры заделывали мельничную дамбу. Люди думают, что мы глупы и, как заведенные, трудимся, подгоняемые инстинктом. Я, к примеру, НИКОГДА не подчинялся инстинкту. А как с этим у тебя, Дэрр?

Дэрр уже думал, что о нем забыли, и отвлекся.

— А? А?..

— Клянусь нашим предком Великим Рубщиком, у тебя, Дэрр, вместо мозгов животный инстинкт. А ты, Грызун?

— Сознаюсь, Аттила, у меня при виде плотины резцы сами собой зачесались, — Кто-то должен был принять удар на себя, не то Дэрр помер бы от страха прямо на глазах. Он слабак, самый трусливый в шайке. Хотя на дальних водоемах были бобры и послабее. По мере удаления от Большой Хатки вожака глупость возрастала. — Но очень уж хлестала через дамбу вода, — поспешно добавил Грызун, видя, что Аттила медленно и угрожающе поднимается на задних лапах. — Дырявая плотина невыносима для бобра.

— Болван! — заверещал Аттила. — Невыносима твоя глупость!

Неожиданная поддержка явилась из отдаленного угла:

— Нет, Аттила, не такие уж они глупые, те бобры, что работают у плотины.

— Опять высовываешься, Фройд. Может, у тебя и теория об умниках бобрах готова? — Фройд считался среди бобров отменным мыслителем.

— Далеко глядящие и глубоко смотрящие бобры, — начал психолог Фройд, — постоянно находятся под неким прессом, именуемым стрессом. Их мозги вскипают от вопросов. Крепка ли плотина? Поднимется ли уровень воды в сезон дождей?

Не сунется ли в хатку рысь? И ГДЕ ПРЯЧЕТСЯ… ВЫ ЗНАЕТЕ КТО?

Грызун и все остальные задрожали. Они-то знали, кто этот КТО.

— Обычный, недалекий и неглубокий, бобер и понятия не имеет о кипении мозгов, — самодовольно толковал Фройд. — Обычный бобер живет одним днем. Но на умного бобра иногда нападает… — он выдержал драматическую паузу, — …трясучка от стресса. Он может задрожать от хруста веточки. Он может проснуться ночью и завыть, вообразив, что упал уровень. Если такого бобра не лечить, он со временем превратится в трясущийся комок меха. Наш долг поддерживать таких бобров. Они не должны пропасть.

— Да пропади они пропадом! — Терпение Аттилы иссякло, — Меня воротит от таких бобров. Пинка под задницу им надо, а не поддержки. Пускай заткнутся со своими кипящими котелками. Или мы с ними покончим.

— Нам нужны такие бобры, Аттила. Из чресел умных бобров являются умные дети. Когда спариваются умник с умницей, рождается умнейший. Появляются бобры, строящие не только плотины, но и планы, бобры, которые не только что-то делают, но и делают выводы из того, что делают. И в конце концов… бобры, которые умнее человека! Все! Я доказал доказуемое!

— Приведи нам умного бобра! — обрадовался Дэрр. — Покажи его!

— Я же не говорил, что уже ВЫВЕЛ такого, дурак ты эдакий! Но все в наших лапах. Сделать надо немало, а пока давайте не трогать Мельничный пруд. Бетонная плотина никогда не разрушится, и уровень воды не упадет, поэтому нам не о чем беспокоиться. А работа на этой плотине помогает бобрам избавиться от стресса и поправить свихнувшиеся мозги. За неделю работы у мельницы они снова станут нормальными, здоровыми бобрами и вольются в нашу семью. У людей это называется терапией. — Он гордо оглядел теснившуюся у стен шайку. — Ну, ребята, что скажете?

— До меня не дошло, Фройд. Не пытаешься ли ты вкручивать нам мозги? Выходит, мы должны НОСИТЬСЯ с этими болванами у мельницы?

— Назначь меня начальником над Мельничным прудом, Аттила, и я выведу расу сверхбобров.

— Сверхбобров? Это что еще такое?

— Самых сильных и самых умных. Бобров, которые смогут потеснить людей к морю и станут править островом! А затем… Кто знает? Пределов нет.

— Весь мир? — прошептал Аттила. И на этот раз шепот его был не зловещим, а благоговейным и мечтательным. — Завтра мир наш!

— …мир наш! — завопила вся свора.

Но как только стихли голоса и замерло эхо, Грызун уловил еле различимый звук, похожий на сдерживаемое дыхание. Казалось, это дышат сами стены Большой Хатки. Звук усилился и напоминал теперь шум ветра, пролетевшего сквозь листья осины. Бобры мелко, беззвучно дрожали. И вдруг потусторонний голос пробубнил:

— ЭТО ТЫ ТАМ ВНИЗУ, АТТИЛА?

— Дьявол! — взвизгнул Аттила. — Это дух Великого Рубщика!

Все так ладно складывалось, и на тебе — этот нежданный голос! Они всегда благоговели перед памятью легендарного Великого Рубщика, и все же он выбрал не лучший момент для своего появления. А может быть, наоборот, лучшего и не выберешь? Слишком уж зарвался Аттила в своей самонадеянности.

— Дух Великого Рубщика не стал бы спрашивать. Он и так ЗНАЛ бы, что здесь внизу Аттила, — попытался успокоить вожака Грызун. — Великий Рубщик знает о нас все. Он везде.

— Вознесем молитву Великому Рубщику! — И вся бобриная шайка монотонно загудела.

— Но тогда КТО же это?

Кто-то пискнул из темноты:

— Может, призрак Пильщика? Ведь Пильщик не бывал здесь, в Большой Хатке.

— Спроси его.

— САМ спроси.

— Ты призрак Пильщика? — осмелел один из бобров.

Послышалось мерзкое хихиканье.

— Кое-кто пострашнее, расплющенные хвосты! Это Лутра.

— Л-лутра… выдра… выдра… — Волна ужаса прокатилась по хатке.

Грызун ощутил, как при одном звуке имени этой безжалостной богини возмездия дрожь пробежала по телу до самого кончика хвоста. Но что сделалось с Аттилой! Из него как будто выпустили воздух. Грозный вожак сжался в комок и буквально влип в стену, выставив щитом плоский хвост. Грызун едва успел заметить старый шрам на кончике хвоста Аттилы, как из-под вожака брызнула постыдная пахучая струя. В мгновение ока самодовольный и уверенный в себе лидер превратился в жалкого, трусливого бобра.

— Ди-ди-дьявол! — взвизгнул Аттила.

— Что тебе надо, Лутра? — прокричал Грызун.