Клара Моисеева - В Помпеях был праздник Страница 43

— Увы, ты не видишь меня, дорогой отец, благороднейший из римлян, добрейший из всех известных мне людей на свете! Но я обращаюсь к тебе, ведь ты жив в моем сердце. Я даю клятву стать ученым, труды которого узнает Рим. Я напишу книги, достойные твоего имени. Я буду верен тебе до гроба. И ты жива в моем сердце, моя матушка Паксея. Любовь к тебе не иссякнет до конца моих дней.

Низко поклонившись, он отправился вместе с Элием Сиром по дороге, ведущей в Неаполь. Там он хотел дождаться Стефана, а потом мечтал вместе с ним отправиться в Помпеи.

— Хорошо, что у нашего дома рос такой высокий кипарис, — сказал Антоний Элию Сиру. — Я надеюсь, что он поможет нам выбрать разумно то место, которое нам следует очистить от пепла, чтобы проникнуть в наш дом. Как ты думаешь, Элий Сир, много потребуется денег, если мы захотим нанять хотя бы пятнадцать помощников?

— Много, господин, но мы это сделаем. Я считаю, что после сделанного нами надгробия это самое главное.

— И еще есть для нас одно важное дело, без которого мы не проживем, — сказал Антоний. — Ты сам говорил, Элий Сир, что не пристойно мне жить в инсуле, как нищему. Я должен тебе признаться, что в Риме у нас уже есть дом у Священной дороги и там для тебя уже приготовлена мастерская, а для меня — библиотека. Пока она еще совсем пуста. Но если боги помогут нам и мы проникнем в наш дом, я надеюсь извлечь драгоценные свитки из библиотеки моего отца.

XXVII

БРАТЬЯ ВСТРЕТИЛИСЬ

— Поистине чудо! — воскликнул Элий Сир, когда увидел Стефана, сидящего на берегу моря у харчевни «Креветка»; Антоний и Элий Сир только что прибыли в Неаполь и еще не решили, где им искать Стефана. — Я вижу твоего двойника, Антоний. Погляди направо.

— Стефан! — закричал Антоний и побежал навстречу. — Наконец-то я вижу тебя. Как долго ты собирался… Как ты живешь, мой друг?

— Я соскучился по тебе, мой брат, — ответил Стефан. — Дважды я приходил сюда безуспешно. Искал тебя повсюду и не нашел. Как ни старался, а не смог хорошенько рассчитать время пути. Дважды опоздал… Родители просили кланяться. Они приносят жертвы домашним ларам и просят покровительства во всех твоих делах.

— Их просьбы помогли, — ответил Антоний. — Я писал тебе, что нашел Элия Сира. Вот он, наш друг.

— Теперь я вижу, что передо мной два Антония, — сказал с поклоном Элий Сир. — Никогда не видел ничего подобного. И как было не заступиться за своего двойника! Ты правильно сделал, Антоний. Как печально было бы, если бы Стефан остался в школе гладиаторов. Мы знаем теперь, что город засыпан пеленой пепла, покрывшее даже самые высокие храмы. Спаслись лишь те, кто бежал.

— Но и в пути многие погибли, — сказал Антоний.

Все поняли, о чем говорит Антоний, и молча опустили головы.

— Я хотел бы тебе помочь в твоих делах, — сказал Стефан. — Я готов выполнить любое поручение. Подумай, Антоний, и скажи.

— Я звал тебя не для этого, — ответил Антоний. — Я хочу дать тебе денег на устройство пекарни. Я помню, что забрал у вас последнюю тысячу сестерций. Но если ты готов помочь мне, тогда вместе пойдем в Помпеи. Попробуем раскопать хотя бы библиотеку. Сейчас мне особенно дороги книги отца, его записки…

— Возьми меня с собой, я буду счастлив помочь тебе, Антоний! Для меня нет дела более важного и значительного. А пекарня подождет. Столько произошло событий удивительных и невероятных. Теперь, когда я вспоминаю все это, мои мечты о пекарне кажутся мне такими ничтожными… Не тревожься, Антоний. Лучше поспешим туда, где был когда-то цветущий город Помпеи.

— Твое предложение очень разумно и благородно, — сказал Антоний. — Я не отказываюсь от твоей помощи. Я знаю, что осуществить задуманное будет очень трудно. Но сердце подсказывает мне удачу, и я готов преодолеть любые препятствия. Не мешкая, завтра утром мы отправимся в Помпеи. Ведь император отправил туда своих воинов. Я знаю, им поручено раскопать часть форума и извлечь из-под толщи пепла ценные статуи. Мы посмотрим, как они это делают, а потом и сами примемся за дело.

В пути все были молчаливы. Антоний показался Стефану таким суровым и строгим, что он не решался обращаться к нему. Как не похож был Антоний на того веселого, жизнерадостного юношу, который впервые подошел к нему на форуме во время праздника пекарей. Казалось, что с тех пор прошло много лет…

Элий Сир, видя смущение и скованность Стефана, старался время от времени что-то ему сказать, чтобы растормошить и вызвать улыбку. Стефан ему нравился прежде всего сходством с Антонием. Но он сразу же увидел, что сходство это только внешнее. В сущности, они были очень разными, потому что внутренний мир каждого резко отличался своими особенностями. Глядя на Стефана, Элий Сир во всем видел печать убогой и нищей жизни. Одежда Стефана, его походка, манеры, язык, даже привычка есть, быстро заглатывая большие куски, торопясь, — все говорило о тяжелой и безрадостной жизни раба. «Ему уже двадцать, — подумал Элий Сир, глядя на жующего Стефана, — а он еще не знал ни одного дня, прожитого в довольстве и покое. Одни беды и несчастья. Ведь вольноотпущенник, оставшийся у своего господина, не далеко ушел от раба. Да и откупились они так недавно. А тут еще эта ужасная история с гладиаторской школой, которая могла стоить жизни. И все же судьба милостива к этому Стефану…»

«Я знаю, что мое молчание Стефан поймет неправильно, — говорил сам себе Антоний, — но, видит бог, я не могу побороть свою печаль. Мысль о том, что я иду откапывать наш дом — дом моих родителей, чудовищна. Каждый предмет будет напоминать мне мою счастливую и беспечную юность. Я буду непрестанно думать о погибших родителях, таких добрых и благородных. Я так старательно перебираю в памяти день за днем свое детство и юность и вспоминаю только доброту и щедрость. Но я был глуп и легкомыслен, когда принимал как должное заботы моего отца, Манилия Тегета. Мне выпало великое счастье… Сколько ума, какая тонкость суждений, какая широта знаний!.. Рана в моем сердце кровоточит… Наберись мужества, Антоний!..»

«Может быть, Антоний сердит за то, что отец назвал его сыном? — спрашивал себя Стефан. — Отец не должен был говорить Этого. Как можно было подумать, что Антоний сын раба? И я ошибся, назвав его братом. Не потому ли он так холоден и недоступен. Но я не должен показать своего огорчения. Может быть, его суровость от печали… Должно быть, очень трудно вернуться к своему дому и увидеть его погребенным. Особенно трудно, когда уже нет в живых тех, кто отдал тебе свою любовь, свое сердце, свое достояние. Антония любил и растил философ Тегет, а отец пожелал, чтобы Антоний признал его отцом. Как неразумно поступил отец, рассказав тогда эту историю рождения близнецов. Занятная история, но может быть, отец ее выдумал? Когда я спросил его об этом, он рассердился. А я, ничего не зная, обрадовался. Глупый я человек!»

Так, рассуждая каждый о своем, они подошли к Помпеям. Все они отлично помнили тот страшный день, когда солнце скрылось и Помпеи погрузились во мрак. В памяти каждого возникли трагические сцены гибели города и людей. Но сейчас, когда они увидели горы пепла там, где были дворцы и храмы, они снова были потрясены. Однако надо было приниматься за дело.

Антоний прежде всего отправился на раскопки форума, чтобы узнать, сколько нужно людей и как вести работы. Воины и рабы императора, присланные из Рима, уже извлекли на поверхность мраморные скульптуры, которые совсем недавно украшали одну из красивейших площадей города. Стефан с восхищением рассматривал скульптуры императоров и знаменитых поэтов, сделанные искуснейшими мастерами Греции и Рима. Элий Сир был в восторге от статуи Аполлона. Он вспомнил, что всего лишь за день до землетрясения ему довелось побывать на форуме и он долго рассматривал эту превосходную статую…

У владельца большого поместья Антоний нанял пятнадцать рабов. Вот когда он пожалел, что разбежались рабы из поместья его отца, что никто не вернулся к нему, кроме Элия Сира. Но делать было нечего. Сейчас для него было самым важным раскопать библиотеку отца и вернуться к тем занятиям, которые помогут ему завоевать соответствующее положение в римском обществе, положение, достойное сына философа Тегета.

Раскопки начали у засохшей вершины кипариса, которая была единственным ориентиром. Антоний хорошо помнил этот высокий, могучий кипарис, самый большой в Помпеях. Он помнил его с детских лет, и теперь, глядя на обугленные ветви, торчащие из-под застывшего, окаменевшего пепла, он чувствовал, как печаль обволакивает его. И невольно рождалась мысль: «Все потеряно…»

Они копали уже много дней. Пятнадцать рабов, нанятых в поместье богатого патриция, долбили толщу окаменевшего пепла с рассвета до заката. Но Антонию казалось, что они никогда не достигнут калитки дома. Работа была очень трудной. Медленно освобождалась земля. Элий Сир и Стефан с первых же дней принялись долбить пепел. Особенно трудился Стефан, которому очень хотелось помочь Антонию скорее добиться цели — извлечь из библиотеки Тегета драгоценные свитки.