Геннадий Михасенко - Земленыр или каскад приключений Страница 6

— Это, конечно, хорошо бы!

— Ну, вот видишь!

— Но ради одной моей жизни нельзя рисковать!

— Можно! — грозно перебил старик. — И должно! Всеобщая жизнь на земле состоит из отдельных жизней: из моей, твоей, рысёнковой! И если мы не будем беречь каждую отдельную жизнь, мы не сбережём и всеобщую! Так что, Ду-ю-ду, помалкивай и слушайся старших! А кто здесь старший? Я!

— Правильно говорит Зем! — поддержал Пи-эр. — Подумаешь, опасности!

— Нас же четверо! — посчитала Люба. — Опасность, поделённая на четыре, это всего четверть опасности, так вроде в математике, а, Пи-эр?

— Так, клянусь радиусом!

— А если еще поделить на храбрость, — сказал Вася, — то остаётся пустяк!

— Нет! — возразил Пи-эр. — На храбрость не делят, а умножают. Правда, это не математический закон, а скорее — психологический, но все равно закон, а всякий закон можно выразить математически. Хотите, прямо у вас на глазах я выведу формулу относительной

опасности? А любая опасность относительна, как и все на свете. Итак, следите за моею мыслью! ОО = РО: (Н х Хр), где ОО — относительная опасность, РО — реальная опасность, то есть та, которая существует в действительности, Н — количество людей, а Хр — храбрость, стало быть. Чем, значит, храбрость больше, тем ОО меньше — тут обратно пропорциональная зависимость. Улавливаете суть формулы?

— Конечно, Пи-эр! — отозвался Вася. — Отличная формула!

— Да-да! — поддержала Люба. — Формула оптимизма — ябы так сказала! Молодец, Пи-эр!

— Причём, это она в самом упрощённом виде. А для полноты, чувствую, в неё надо ввести еще синус дружбы, тангенс находчивости, логарифм проворности и еще кое-какие коэффициенты помельче. Таких понятий нет, конечно, в математике, но они есть в жизни — значит, они подвластны математической обработке! Таким образом, опасности, которые поджидают нас, сводятся к величинам, стремящимся к нулю, то есть к безопасностям? Так чего же нам бояться, я вас спрашиваю? — воскликнул Пи-эр.

— Нечего! Ура. Пи-эру! — провозгласил Вася, похлопывая по тому месту круга, которое называлось бы макушкой, если бы она была. — Ещё раз спасибо Корберозу, что он присоединил к нам именно Пи-эра! Фокусник знал, чего нам не будет хватать — ума и расчёта!

— И философичности! — добавил гордо Пи-эр.

— А у меня тоже есть еще один маленький секрет, который нам тоже поможет, — призналась заметно повеселевшая Ду-ю-ду.

— Значит, делим опасность еще и на секрет Ду-ю-ду, — радостно заключил Вася. — И от опасности остаётся…

— Мокрое место, — подытожила Люба.

— Одно философское понятие, — ввернул свой термин Пи-эр.

— Вы думаете? — усомнился Земленыр, сбитый с толку затяжными математическими рассуждениями и расчётами.

— Так получается!

— Что ж, в такой математике есть что-то ободряющее! — уже веселее проговорил старик.

А Вася сказал, почёсывая птичке клювик:

— Самое главное, что придаст нам дополнительные силы, это сознание того, что, отправляясь в далёкий и опасный путь, мы убьём сразу двух зайцев, если можно так говорить в сказочной стране, — оговорился он, оглядываясь.

— Можно-можно, у нас так говорят, — успокоил его Земленыр. — Зайцы везде — козлы отпущения.

— Ага. Итак, отправляясь в путь, мы убиваем сразу двух зайцев: вылечим тебя, Ду-ю-ду, и Земленыра!

— Ну, тогда другое дело! — смягчилась птичка.

— Но я здоров! — возразил старик и даже стукнул себя кулаком по груди.

— Ты болен в другом смысле, Зем. Ты живёшь на чужбине — а это нездоровое явление! — рассудил мальчик.

— А в этом ты, дружок, прав, пожалуй! Да, жизнь вне Родины — горькая штука, прямо болезнь действительно, причём — неизлечимая. Никакие пилюли и порошки не помогают. Только сама Родина может исцелить.

— Итак: кто за поход, прошу…

— Подожди, Вася! Не торопись! — прервал старик. — Нельзя же так с бухты-барахты!

— Можно! Именно так! — заверил мальчик.

— Надо обсудить, взвесить!

— Обсуждать и взвешивать будем в пути! Главное сейчас — отправиться! Решительно и без оглядки! Про все мифические опасности мы уже знаем, степень риска подсчитали, остальное — по ходу действия.

— И все же я против того, чтобы из-за меня, — завёл было старик ту же песню, что и Ду-ю-ду, но Вася остановил его и прямо спросил:

— Зем, ты хочешь домой?

— Домой? — голос деда дрогнул.

— Да. На Родину! Только честно!

— Если честно — хочу, но вообще-то можно еще потерпеть!

— Никаких «вообще»!.. Итак, повторяю: кто за поход, прошу поднять руку или подать голос! Единодушно! Отправляемся немедленно!

— Да уберите с меня скорей еду, я хочу вскочить и крикнуть ура! — взмолился Пи-эр.

— Спасибо, ребята! — растроганно сказал старик. — Я, признаться, так ждал этого, но боялся думать об этом. Но коли так, то и мне придётся идти с вами, тем более что без меня вы не найдёте лекарства, даже если доберётесь до нашего королевства и попадёте в наш сад. Найти могу только я! Получается, что в любом случае мне просто необходимо идти с вами! Не могу сказать, что меня это очень радует, я имею в виду опасности, но это очень радует мальчишку, который так и пляшет во мне, ожидая приключений! И выходит, что опасность, поделённая уже не на четыре, а на пять частей, это вообще — пшик на постном масле! Даже еще меньше, так ведь, Пи-эр?

— Разумеется!

— В путь, друзья!

Глава пятая

РОМКИН СОЮЗНИК

Шаря в кустах в поисках пищи, рысёнок ругал себя за то, что выдал ребятам своё присутствие. Надо было просто выждать удобный момент и сцапать птичку. Сидел бы сейчас дома, макал вареники в сметану, а тут… К Ваське с Любкой теперь не подступись. Придётся подыскивать союзника!

В животе урчало от голода.

В сырой ямке Ромка заметил лягушку. Ни в пищу, ни в союзники она не годилась, и он, дав ей шлепка, побрёл дальше. С трухлявой колодины на ель с писком сиганул бурундук и, замерев вниз головой, не мигая уставился на Ромку. «Может, его в союзники? — подумал рысёнок. — Нет, съесть бы еще можно, а для союзника мал и глуп!» И поскоблив кору, поплёлся дальше.

— Ни еды, ни союзника!

Он вышел на поляну и прилёг возле пенька. Вдруг против солнца что-то мелькнуло, и на пень, прямо перед Ромкиным носом, опустилась большая птица с добычей в когтях. Это был старый коршун Унш, которому только что и, может быть, в последний раз повезло на охоте, вернее — на прогулке. Настоящая

охота на полноценную дичь запрещалась в этом сказочном лесу, поэтому коршун просто прогуливался по воздуху, для утренней гимнастики, зорко, однако, посматривая вниз, ибо разминка — разминкой, а голод — голодом. И вот заметил странно летящего, будто лишённого глаз, рябчика. Рябчик сел на ветку и тотчас кувыркнулся с неё. Унш спикировал. Дряхлый до предела или до предела больной, рябчик лежал на траве, подёргивая лапами. Он явно умирал. Ударами клюва коршун ускорил кончину, впился в жертву когтями и метнулся прочь, чтобы не подоспели вездесущие свидетели его проступка и не завопили: «Позор коршуну Уншу!», ибо нельзя добивать живое существо — оно может оклематься и одарить мир своим немощным, но жизнерадостным писком во славу волшебного леса, где молодые и здоровые едва влачили своё существование. Увидев настороженного рысенка, коршун с ужасом понял, что попался — быстро взлететь ему не хватит сил, зверь успеет сцапать его. Оставалось защищаться сидя, и Унш воинственно раздвинул клюв. Но рысёнок не собирался нападать. Он живо сообразил, что судьба посылает ему сразу и пищу и союзника.

И Ромка бодро сказал:

— Привет!

— Привет! — чуть помедлив, ответил Унш.

— Кого поймал?

— Рябчика.

— Оставишь?

Унш не ел уже двое суток, и рябчика ему самому едва ли хватит, но лучше поделиться частью, чем потерять все, включая и собственные перья, и он протянул:

— Вообще-то…

— Я не даром прошу! На обмен! Ты мне — кусочек рябчика, я тебе — секрет!

Поняв, наконец, что зверёк простоват и неопытен, коршун хотел было взлететь, но последние слова остановили его. Уншу в жизни приходилось больше рассчитывать на хитрость и уловки, чем на силу, поэтому лишние знания не помешали бы.

И он скособочил голову.

— Секрет?

— И еще какой!

— Хм! Я тебе — мясо, а ты мне — секрет? Неравноценно!

— Мясной секрет!

— Это как же?

— В нем много-много мяса! На всю жизнь! Твоё счастье, что ты встретил меня! — разошёлся Ромка. — Когда ты летел над лесом, видел на поляне старика?

— Видел. Это наш Земленыр.

— Правильно. А ребятишек с ним видел?

— Видел. Мальчишку и девчонку.

— О! Это мои эти… как их… враги! — Ромка чуть не сказал «друзья». — А у мальчишки… Э-э, сперва угости!

Коршун оторвал одно крылышко. Ромка проглотил его не жуя, вместе с перьями, — и продолжил: