Астрид Линдгрен - Пеппи Длинныйчулок в стране Веселии Страница 6

— Я задам тебе последний вопрос, — сказала фрёкен Розенблюм, и голос её не предвещал ничего хорошего.

— Валяйте, — сказала Пеппи, — мне очень нравится этот новый вид спорта: задавать друг другу вопросы.

— Слушай внимательно и подумай, прежде чем ответить, — сказала фрёкен Розенблюм. — Пер и Поль делят между собой торт. Если Пер возьмёт себе четверть торта, то что будет у Поля?

— Резь в желудке, — ответила Пеппи. Она обернулась к секретарям. — Запишите это, — сказала она серьёзно, — обязательно запишите, что у Поля будет резь в желудке.

Но фрёкен Розенблюм уже успела составить себе мнение о Пеппи.

— Никогда ещё не видела такой невежественной и противной девочки! — воскликнула она. — Немедленно становись к тем детям, кому должно быть стыдно.

Пеппи послушно направилась к шеренге наказанных, бормоча себе под нос:

— Это несправедливо! Я ведь ответила на все вопросы.

Пройдя несколько шагов, она остановилась и обернулась к фрёкен Розенблюм. Было видно, что её вдруг осенила какая-то новая мысль.

— Извините, — сказала Пеппи, — но я забыла вам сообщить свой рост и объём груди. Не ленитесь это записать, — добавила она, обращаясь к секретарям. — Дело, в общем, не в том, что я хочу получить суп, совсем наоборот, но просто надо же, чтобы книги, которые вы ведёте, были в полном порядке.

— Если ты немедленно не станешь туда, куда я тебе велела, если тебе не будет стыдно, — сказала фрёкен Розенблюм, — то, боюсь, одна девочка получит сейчас изрядную трёпку.

— Бедная девочка! — воскликнула Пеппи. — Кто она? Покажите мне её, я сумею её защитить! Не забудьте это тоже записать.

Пеппи стала в группу тех ребят, которым велено было стыдиться. Настроение в этой группе было неважное. Многие дети всхлипывали и даже плакали, думая о том, что скажут их родители, когда они вернутся домой с пустыми руками.

Пеппи окинула взглядом стоящих с ней рядом детей, увидела, что почти все плачут, и тоже два раза всхлипнула. Потом она сказала:

— Знаете что! Давайте мы сами займёмся этим новым спортом и будем играть в вопросы!

Это предложение несколько взбодрило ребят, но они толком не поняли, что Пеппи имела в виду.

— Давайте разобьёмся на две шеренги, — объяснила Пеппи. — В одну станут те, кто знает, что Карл XII умер, а в другую те, которые ещё не слышали, что он умер.

Но оказалось, что все дети знали, что Карл XII умер, и поэтому второй шеренги не получилось.

— Нет, так не годится, — заявила Пеппи, — обязательно должно быть по крайней мере две шеренги, иначе у нас ничего не получится. Спросите у фрёкен Розенблюм, если мне не верите.

Пеппи задумалась.

— Есть выход! — воскликнула она наконец. — Все отпетые хулиганы станут в одну шеренгу.

— А кто станет в другую? — спросила маленькая девочка, которая не хотела признать, что она отпетый хулиган.

— В другую мы поставим ещё неотпетых хулиганов, — объяснила Пеппи.

Тем временем фрёкен Розенблюм продолжала рьяно вести свой опрос, и то и дело какой-нибудь мальчик или девочка, с трудом сдерживая слёзы, присоединялись к группе Пеппи.

— А теперь вы будете отвечать мне на вопросы, — заявила Пеппи. — Теперь посмотрим, внимательно ли вы читали свой учебник.

Пеппи обратилась к маленькому худому мальчику в синих штанишках.

— Вот ты, назови мне кого-нибудь, кто умер.

— Старая фру Петерсон.

— Неплохо, — ободрила его Пеппи. — А больше ты никого не можешь назвать?

Но мальчик не знал, кого ещё можно назвать. Тогда Пеппи сложила руки рупором, поднесла их ко рту и что было сил прокричала:

— Карл XII!

Потом Пеппи по очереди спросила у всех ребят, знают ли они кого-нибудь, кто умер, и все отвечали:

— Старая фру Петерсон и Карл XII.

— Наш опрос «идёт куда» лучше, чем можно было ожидать, — сказала Пеппи. — Теперь я задам вам ещё только одну задачу. Если Пер и Поль делят между собой торт, а Пер заупрямился и ни за что не хочет взять себе ни кусочка — понимаете, забился в угол и грызёт из упрямства какой-то сухарик, — то кому придётся пожертвовать собой и съесть весь торт целиком?

— Полю! — закричали все дети хором.

— Как прекрасно, когда все дети проявляют такие блестящие знания, как вы! — восхитилась Пеппи. — За ваше усердие в учении вы заслуживаете вознаграждение.

Говоря это, Пеппи засунула руки в карманы, вытащила оттуда полные горсти монет и раздала ребятам. Кроме того, каждый получил по большому кульку карамели, которые Пеппи запасливо принесла в рюкзаке.

Легко можно себе представить, как радовались дети, как раз те, которые должны были стыдиться. Когда фрёкен Розенблюм закончила раздачу своих подарков и все дети отправились домой, то оказалось, что веселее всех скачут как раз те, которых фрёкен Розенблюм хотела наказать. Но прежде чем разойтись по домам, все они окружили Пеппи.

— Спасибо, спасибо, милая Пеппи! — наперебой выкрикивали они.

— Вам не за что меня благодарить, — отвечала Пеппи. — Как ловко мне удалось отделаться от шерстяных штанов, которые мне хотела всучить фрёкен Розенблюм! Вот об этом не забывайте!

Как Пеппи получает письмо

Дни шли, наступила осень, а после осени пришла зима, долгая холодная зима, и казалось, она никогда не кончится. Томми и Аннике приходилось много заниматься, чтобы выучить все уроки для школы, и с каждым днём они всё больше уставали и всё труднее им было подниматься по утрам. Фру Сёттергрен начала серьёзно беспокоиться за здоровье своих детей — уж очень они стали бледными, совсем потеряли аппетит, и в довершение всего оба вдруг заболели корью, и их уложили в постель на две недели. Какие это были бы печальные недели, если б не Пеппи, которая приходила к ним каждый день и устраивала перед их окном настоящие представления. Доктор запретил Пеппи заходить в комнату Томми и Анники, чтобы и она не подхватила корь. Пеппи подчинилась этому запрету, хотя и считала, что те два или три миллиарда бацилл кори, которые она могла там подхватить, очень просто раздавить ногтем — этим делом она вполне могла заняться в послеобеденное время. Но давать представления перед окном ей никто не запрещал. Детская находилась на втором этаже, и поэтому Пеппи пришлось приставить к окну лестницу. Томми и Анника лежали в постели и, сгорая от нетерпения, поджидали прихода Пеппи; всякий раз они старались угадать, в каком виде она появится, потому что каждый день Пеппи придумывала себе новый костюм: то она была наряжена трубочистом, то закутана в белые простыни как привидение, то изображала ведьму. Стоя на лестнице, она разыгрывала для своих друзей настоящие спектакли, исполняя сама все роли, а иногда, чтобы развлечь их, показывала даже акробатические номера. И что это были за номера! Она стояла на верхней перекладине лестницы и раскачивалась так сильно, что Томми и Анника вскрикивали от ужаса, боясь, что лестница вот-вот упадёт. Но она не падала! Когда Пеппи заканчивала свои представления, она всегда спускалась с лестницы головой вниз, чтобы ещё немного посмешить Томми и Аннику. Каждый день она покупала в городе яблоки, апельсины, леденцы, укладывала всё это в корзинку. Затем Господин Нильсон лез с этой корзинкой к окну детской, Томми открывал окно и брал гостинцы. Несколько раз Господин Нильсон приносил детям и письма от Пеппи, но это случалось только тогда, когда она была занята и не могла прийти сама. Обычно же Пеппи проводила целые дни на лестнице перед окнами ребят. Иногда она прижималась носом к оконному стеклу и начинала гримасничать; она кричала Томми и Аннике сквозь стекло, что готова с ними спорить на все свои золотые монеты, что им не удастся удержаться от смеха, и так потешно гримасничала, что не смеяться было просто невозможно. Томми и Анника хохотали до слёз и чуть не падали со своих постелей.

Наконец дети выздоровели, и им разрешили встать. Но до чего же они были бледны и худы! Пеппи сидела с ними на кухне в один из первых дней, после того как они встали. Томми и Анника ели кашу. Вернее, они пытались есть кашу, потому что дело шло из рук вон плохо. Их мама совсем извелась, глядя, как они сидят и водят ложками по тарелкам.

— Да ешьте же! Такая вкусная каша! — уговаривала она детей.

Анника послушно ковырнула кашу ложкой, но поняла, что не в силах проглотить ни капельки, и снова стала разгребать в каше дорожки.

— Почему я должна есть эту кашу? — спросила она хныкающим голосом.

— Как ты можешь задавать такие глупые вопросы! — возмутилась Пеппи. — Ведь совершенно ясно, что ты должна есть такую вкусную кашу. Если ты не будешь есть такой вкусной каши, ты не вырастешь большой и сильной. А если ты не вырастешь большой и сильной, то не сможешь заставить своих детей, когда они у тебя будут, есть такую вкусную кашу. Нет, Анника, так дело не пойдёт! Если все дети будут рассуждать, как ты, то кашееды в нашей стране могут взбунтоваться!