Астрид Линдгрен - Пеппи Длинныйчулок в стране Веселии Страница 7

Томми и Анника, давясь, кое-как проглотили по две ложки. Пеппи участливо за ними наблюдала.

— Когда-нибудь, я надеюсь, вы всё-таки попадёте на море, — продолжала Пеппи, раскачиваясь на стуле. — Поэтому вам надо поскорее научиться есть как следует. Помню, когда я плавала с папой на корабле, у нас произошёл такой случай: матрос Фридольф в одно прекрасное утро не смог съесть больше шести тарелок каши. Папа чуть с ума не сошёл от беспокойства из-за того, что Фридольф совсем потерял аппетит. «Милый Фридольф, — сказал он со слезами в голосе, — боюсь, что ты заболел чем-то опасным, полежи-ка сегодня на своей койке, отдохни и начни есть, как положено мужчине. Я принесу тебе одно рекальство, может, оно тебе поможет».

— Не рекальство, а лекарство, — поправила Анника.

— Фридольф лёг на койку, — продолжала Пеппи свой рассказ, — потому что он и сам жутко испугался своей болезни, и всё думал, что же это за эпидемия такая его подкосила, что он не смог съесть больше шести тарелок каши. Он лежал на койке и уже не знал, дотянет ли до вечера, но тут как раз вошёл папа и дал ему рекальство. Это было гадкое рекальство, и выглядело оно отвратительно, но зато действовало безотказно, тут ничего не скажешь. Как только Фридольф проглотил первую ложку, у него изо рта вырвалось что-то вроде пламени, и он завопил так громко, что наша «Попрыгунья» качнулась от носа до кормы, а крик Фридольфа услышали на всех кораблях на расстоянии пятидесяти морских миль. Кок ещё не успел убрать со стола посуду после завтрака, когда в кают-компанию ворвался Фридольф, рыча как голодный лев. Он бросился к столу и стал уплетать кашу тарелку за тарелкой, но даже после пятнадцатой тарелки он все ещё продолжал рычать. А каши больше не было, и тогда коку ничего не оставалось, как кидать в его раскрытую пасть холодную варёную картошку. Как только он переставал кидать, Фридольф издавал такой ужасающий вопль, что коку стало ясно: если он перестанет кормить его картошкой, то Фридольф сожрёт его самого. Но на кухне было всего лишь сто семнадцать картофелин, и тогда кок пошёл на хитрость, он кинул ему последнюю, ловким прыжком выскочил из кают-компании и захлопнул за собой дверь. А мы все стояли на палубе и глядели на Фридольфа в иллюминатор. Он пищал как голодный грудной младенец и в конце концов принялся глодать хлебную корзинку, а потом сожрал кувшин и пятнадцать пустых тарелок. Но и это не утолило его голод. Тогда он взобрался на стол, встал на четвереньки и начал грызть доски, да так усердно, что щепки летели во все стороны, он ел стол с таким наслаждением, будто это была спаржа. Видно, Фридольф находил, что ломтик стола вкуснее самых вкусных бутербродов, какие он едал в детстве. Тут папа понял, что Фридольф окончательно вылечился от своей изнурительной болезни, вошёл к нему и сказал: «Возьми себя в руки, матрос, и потерпи немного, через два часа будет обед, и тебе дадут кусок свинины с пюре». — «Есть, капитан, я постараюсь, — ответил Фридольф, вытер рот, и в глазах его вспыхнул голодный блеск. — Только разрешите мне, капитан, поужинать сразу же после обеда?»

Пеппи склонила голову и кинула косой взгляд на Томми, Аннику и на их тарелки с кашей.

— А вы когда-нибудь обязательно попадёте на корабль, и там вас накажут за плохой аппетит.

Как раз в эту минуту мимо дома Сёттергренов прошёл почтальон. Он увидел в окно Пеппи и крикнул ей:

— Пеппи Длинныйчулок, тебе письмо!

Пеппи так изумилась, что чуть не упала со стула.

— Письмо?! Мне?! Пистоящее насьмо? То есть я хочу сказать, настуящее пясьмо? Покажи скорее, я не могу в это поверить.

Но это и в самом деле оказалось настоящим письмом, письмом со множеством диковинных марок.

— Прочти лучше ты, Томми, ты уже учёный, — сказала Пеппи.

И Томми прочёл:

«Моя дорогая Пеппилотта!

По получении настоящего письма немедленно отправляйся в порт и жди прихода „Попрыгуньи“. Я намерен приехать за тобой и увезти тебя к себе в Веселию. Ты должна же наконец увидеть страну, в которой твой отец стал таким могущественным королём. У нас и в самом деле очень весело живётся, и, я надеюсь, тебе там понравится. Мои верноподданные тоже страстно желают увидеть принцессу Пеппилотту, о которой они много слышали. Так что здесь не о чем долго говорить.

Собирайся в путь, ты поедешь со мной, — такова моя королевская и отцовская воля.

Твой старый отец шлёт тебе крепкий поцелуй и самые нежные приветы.

Когда Томми кончил читать письмо, в кухне воцарилась мертвая тишина.

Как Пеппи отправляется в плавание

В одно прекрасное утро в гавань вошла «Попрыгунья», вся расцвеченная флагами и вымпелами. Городской духовой оркестр выстроился на набережной и громко заиграл приветственный марш. И все жители городка собрались на набережной, чтобы увидеть, как Пеппи встретится со своим отцом, королём Эфроимом I Длиннымчулком. Фотограф стоял наготове, чтобы запечатлеть первые минуты этой встречи.

Пеппи от нетерпения скакала на месте, и ещё не успели спустить трап, как капитан Длинныйчулок и Пеппи с восторженными воплями кинулись друг к другу. На радостях капитан несколько раз подбросил свою дочку в воздух. Но Пеппи радовалась не меньше отца, поэтому она тоже несколько раз подкинула в воздух капитана. Злился один фотограф: он никак не мог улучить момент, чтобы снять как положено эту удивительную встречу, — то Пеппи, то её папа попеременно находились в воздухе.

Томми и Анника тоже подошли к Пеппиному отцу, чтобы его приветствовать, и капитан ужаснулся, до чего же эти дети бледны и худы! Ведь это был их первый выход на улицу после болезни.

Пеппи, конечно, должна была тут же подняться на палубу и поздороваться с Фридольфом и всеми остальными матросами, её старыми друзьями. Томми и Анника пошли вместе с ней. Да, на таком вот корабле, прибывшем из далёкого путешествия, есть на что посмотреть! И Томми с Анникой глядели во все глаза, чтобы не пропустить ничего интересного. Они искали среди команды Агафона и Теодора, но их не оказалось, и Пеппи объяснила, что близнецы уже давно списались на берег.

Пеппи так крепко сжимала в своих объятиях всех матросов, что у них хрустели рёбра. А потом она посадила капитана себе на плечи и понесла его, пробиваясь сквозь толпу, через весь город, домой, на свою виллу. Томми и Анника шли следом за Пеппи, держась за руки.

— Да здравствует король Эфроим! — кричала толпа, и все понимали, что это большой день в истории города.

Несколько часов спустя капитан Длинныйчулок уже лежал в постели и спал богатырским сном, он храпел так, что весь дом сотрясался. А на кухне Пеппи, Томми и Анника сидели вокруг стола, с которого ещё не убрали остатки роскошного ужина. Томми и Анника были молчаливы и задумчивы. О чём они размышляли? Анника думала о том, что если всё хорошенько взвесить, то, пожалуй, выяснится, что жить дальше нет никакого смысла, а Томми пытался припомнить, есть ли на свете хоть что-нибудь хорошее, но так и не мог ничего найти. «Жизнь — настоящая пустыня», — думал он.

Зато Пеппи была в превосходнейшем настроении. Она играла с Господином Нильсоном, который осторожно ходил по столу между тарелками, приставала к Томми и Аннике, то насвистывала, то напевала, то даже принималась плясать и, казалось, совершенно не замечала, что её друзья чем-то подавлены.

— До чего же здорово снова отправиться в плавание! — воскликнула она. — Снова оказаться на море, вот счастье!

Томми и Анника горько вздохнули.

— Ух, как мне не терпится увидеть страну Веселию. Представляете, лежать день-деньской на песочке и пробовать большим пальцем ноги, тёплая ли вода в этом самом тёплом синем море, да глазеть по сторонам, а время от времени раскрывать рот, чтобы туда смог упасть спелый-спелый банан.

Томми и Анника вздохнули.

— Я думаю, что играть с негритятами тоже очень забавно!

Томми и Анника снова вздохнули.

— Что вы всё вздыхаете? Вы не любите негритят?

— Любим, — сказал Томми, — но мы думаем о том, что ты не скоро, наверное, вернёшься сюда.

— Да, конечно, — радостно подтвердила Пеппи. — Но в этом нет ничего печального. Я думаю, в Веселии будет очень весело.

Анника с отчаянием поглядела на Пеппи:

— О Пеппи, когда ты вернёшься?

— Ну, этого я не знаю. Я думаю, к Рождеству, но это не точно.

Анника просто застонала.

— Кто знает, — продолжала Пеппи, — может, в Веселии будет так хорошо, что мне вообще не захочется возвращаться домой. Гоп, гоп! — закричала Пеппи и снова сделала несколько танцевальных па. — Быть негритянской принцессой — совсем неплохое занятие для девочки, которая не ходит в школу.

Глаза у Томми и Анники как-то подозрительно заблестели. И вдруг Анника не выдержала, уронила голову на руки и громко заплакала.