Валерий Квилория - У собачьего древа Страница 8

– Ничего не ясно, – потряс головой Лера. – Выходит, и жареная, и сырая пища вредные?

– Только сырая, – уточнил первый престарелый верблюд.

– Только жареная, – возразил второй аксакал[42].

Друзья переглянулись и в растерянности пожали плечами – кому верить? Тут в разговор вступил дромадер Оскар.

– Надо уточнить, – сказал он примирительно, – что хорошенько прожаривать и варить нужно мясную пищу. А вот овощи и фрукты лучше есть в сыром виде.

– Верно, – закивал первый верблюд.

– И я о том же, – закивал второй.

Попрощавшись со стариками бактрианами, друзья в сопровождении дромадера вышли на окраину города. Далее начиналась настоящая пустыня. Там стоял такой нестерпимый зной, что казалось, они попали в громадную духовку.

Осторожные хаптагаи

Приставив к бровям ладошки, мальчишки осмотрели ближайшие горизонты. Везде, куда хватало глаза, высились песчаные барханы, между которых кое-где росла чахлая растительность. Неожиданно из-за одного бархана вышел двугорбый верблюд. За ним – другой, третий, четвёртый…

– Восемь, – насчитал Лера, когда верблюжья группа выбралась на вершину песчаного холма.

– Похоже на бактриан, – заметил Шурка. – Только шкура у них какая-то коричневая, почти красная.

– Потому что это не бактриане, а самые настоящие хаптагаи, – хлопнул ушами дромадер. – Я же вам говорил: дикие двугорбые верблюды – вечные странники пустынь.

– Почему странники, да ещё вечные? – удивился Лера.

– Да они только и делают, что по пустыням бродят. За день могут до ста километров пройти. Сумасшедшие!

– А с ними можно попутешествовать? – поинтересовался Шурка, который, как и Лера, готов был пойти куда угодно, лишь бы быть подальше от инопланетян.

– Вряд ли, – склонил голову Оскар. – Стоит им чужаков увидеть, и они уходят без оглядки. Не отыщешь. Идут на десятки километров. Совсем дикие.

Словно в подтверждение его слов, хаптагаи вдруг остановились, повернули головы в их сторону и застыли, напряжённо всматриваясь.

– Неужели заметили? – прижался Лера плечом к боку Оскара.

– А как же, – подтвердил тот. – У верблюдов очень острое зрение. Хаптагаи могут вашего брата за километр разглядеть.

И вновь он оказался прав. Постояв с минуту, хаптагаи резко развернулись и пошли обратно в бескрайнюю даль пустыни.

– Что же они, – пожал плечами Лера, – шли сюда, шли, а потом взяли и передумали?

– Они на водопой приходили, – кивнул Оскар в сторону ближайшей скалы. – А вас увидели и решили, что лучше без воды остаться, чем жизнью рисковать.

Друзья присмотрелись к скале и только теперь увидели едва заметный ручеёк. Петляя меж камней, он сбегал со скалы и скрывался среди густой растительности, обрамляющей её подножие.

– Иоанн сказал, что на земле равноправие и никто ни на кого не нападает, – вспомнил Шурка.

Оскар иронично выпятил нижнюю губу.

– Хаптагаи в это не верят. Вот и опасаются.

Оазис [43]

Приблизившись к скале, друзья обнаружили озерцо, на берегах которого росли туранговые тополя[44], джида[45], ива и карагач[46].

– Это наш оазис, – с нежностью оглядел Оскар заросли деревьев и кустов.

– А это наши водные запасы, – кивнул он печально на озерце. – К сожалению, тут за один раз могут напиться не более десяти горожан.

Лера обошёл водоём. Даже глубину измерил – воды в нём было выше колена. Правда, она оказалась чрезвычайно тёплой, почти горячей.

– Разве мало? – усомнился он. – Ещё и ручеёк подливает.

– Мало, – вздохнул Оскар. – Больше испаряется от жары, чем прибывает. А верблюды пьют очень много.

– А я думал, вы вообще не пьёте, – удивился Шурка.

От такого предположения дромадер даже фыркнул.

– Пьём, ещё как пьём, – заверил он. – За один раз верблюд может до двенадцати вёдер воды выпить.

– Быть такого не может!! – воскликнули разом мальчишки.

– Гмы, – скривил губы дромадер и подошёл к берегу, – смотрите.

Припал губами к воде и принялся поглощать её громадными глотками, да так быстро, что озерце стало мелеть на глазах.

– Ничего себе! – почесал в затылке озадаченный Лера, когда верблюд оторвался от воды и облизнул мокрые губы.

Шурка между тем покинул оазис и, прищурившись, осматривал прилегающую местность.

– Ты куда? – вышел вслед за ним Лера.

– Хочу башню построить, – заявил Шурка. – Чтобы на краю пустыни всегда было много воды и чтобы она всегда была холодной.

– А из чего строить будешь?

– Из глины.

Лера посмотрел на скалу, которая представляла собой гранитный монолит, а потом на пустыню, которая сплошь состояла из песка.

– Гд е же ты тут глина?

– Под землёй, – показал Шурка под ноги.

Собрался было отыскать внутренним взором залежи глины, как вдруг пустыня задрожала, а затем и вовсе заходила ходуном.

Из оасиза вышел Оскар

– Похоже на землетрясение, – заметил он.

В следующий миг пески перед ними вспучились, разверзлись, и из недр земли поднялся необъятных размеров пласт влажной глины.

– Пользуйтесь, друзья мои! – донёсся из поднебесья божественной красоты голос.

Друзья как по команде задрали головы, ожидая в лучшем случае увидеть ангела с белоснежными крылами, а увидели старца Иоанна, который стоял на самой верхушке соседней скалы.

– Так это вы сделали? – показал на глину Шурка.

– И я, и не я, – склонил голову Иоанн.

– Вас случайно инопланетяне своими приборами не облучали? – поинтересовался Лера.

– Никогда в жизни.

– Странно, – дотронулся Лера до глыбы. – Откуда вы тогда знаете, как преобразовывать?

– Друзья мои, сие есть вспомоществование Божье, который внял моей молитве, – пояснил старец.

Взмахнул хвостом и смиренно потупил очи.

– Аминь.

Четыре волны

Первым делом Шурка сделал из песка десятиэтажного человека.

– Зачем тебе такой великан? – задрал голову Лера.

– Я буду командовать, а он будет строить, – пояснил Шурка и соединил песчаного помощника неосязаемыми нитями с нервными окончаниями[47] своего тела.

– Сигналы из мозжечка[48] пойдут через мои нервные окончания и будут передаваться великану на ультракоротких волнах.

– Как-то очень мудрёно получается, – заметил Лера. – Не проще ли напрямую приказать?

– И ничего не мудрёно, – сердито пробурчал Шурка.

В это время он рассчитывал параметры частот, на которых должны были поступать импульсы от его рук и ног к рукам и ногам великана: – Если всё время расходовать энергию на телепатические команды, никаких сил не хватит.

Лера почесал в затылке.

– А что это за волны такие? Почему ультракороткие?

– Потому что волны есть четырёх видов, – с важным видом взялся объяснять Шурка. – Есть длинные волны, есть средние, есть короткие, а есть ультракороткие.

– Ага, – улыбнулся Лера. – Ультракороткие – ещё короче коротких. А чем они отличаются – длиной?

– Ну да. Длина длинных волн может быть от одного до десяти километров. А распространяются они на расстояния до двух тысяч километров. Представляешь?! Это как от Минска до Средиземного моря.

– А средние волны?

– У средних – длина волн от ста метров до одного километра. Днём они достигают расстояния не больше тысячи километров. Зато ночью бьют дальше, чем длинные.

– Что, они света боятся? – удивился Лера.

– Вроде того. Днём средние волны сильно поглощаются в ионосфере.

– А это что такое?

– Ну, ты, Лерчик, даёшь! – в свою очередь удивился Шурка. – Ионосфера – самая верхняя часть атмосферы, которая находится над землёй выше пятидесяти километров.

Лера задрал голову, словно мог увидеть ионосферу.

– А короткие волны, наверное, совсем короткие?

– Их длина от десяти до ста метров. Но зато короткие волны распространяются дальше, чем все остальные. На них можно даже с Америкой переговариваться.

Соединив великана со своими нервными окончаниями, Шурка взял в руки кусочек глины. Великан повторил движение, но вместо кусочка глины подхватил с земли весь глиняный пласт целиком.

– А ультракороткие волны какой длины? – спросил Лера, прячась за Шурку подальше от песчаного человека.

– Эти совсем крохотные, – отозвался Шурка, не сводя взгляда со своего десятиэтажного помощника. – У них длина волны от одного метра до десяти. И распространяются они в пределах прямой видимости. Их обычно используют для стереофонического радиовещания, для телевидения, радиолокации и для связи с космическими объектами.

Возведение башни

Шурка принялся легонько мять свой кусок глины. Рядом в могучих руках его помощника плющилась целая глиняная глыба. При этом она издавала такие громкие чавкающие звуки, что из нижнего города, а потом и из верхнего к оазису устремились встревоженные горожане.