Александр Асмолов - Сказки Дальних дорог Страница 8

Лось заметил движение в алой вышине. Щурясь от невыносимо яркого света, он поднял большие грустные глаза. Высоко, где-то под самыми облаками, парил орел. Его огромные крылья величественно и спокойно несли мощное тело. Если на земле царит лев, то в небе нет величественнее птицы, чем большой орел. В этот миг Длинный по-хорошему завидовал Гордому. Эта сильная птица легко парила в вышине, в том удивительно красивом и недоступном мире, где плывут белые облака. Орел был так близок к вечным странникам-облакам, что, наверное, знал их язык. Лесному гиганту сейчас тоже захотелось стать такой же царственной птицей и оказаться рядом с Гордым. Быть недосягаемым. Не потому, что он боялся кого-то. Нет. Быть недосягаемым в мыслях. Наверное, возможность полета на такой высоте и делает этих птиц такими величественными. Ох, не случайно жители Дальнего леса дали орлу необыкновенно красивое имя. Гордый! Разве можно сравнить с его прозвищем…

Эти мысли были прерваны зрелищем захватывающего пике. Орел заметил лося и, сложив огромные крылья, начал стремительное падение.

Считанные секунды понадобились ему, чтобы вихрем пронестись из поднебесья до кривой сосны на опушке. Перед ней орел резко расправил крылья и, виртуозно затормозив, мягко спланировал на большой сук старой сосны неподалеку. Маневр был проделан мастерски и абсолютно бесшумно. Лишь Соня отчего-то проснулась и открыла огромные черные глазищи. Она повертела головой в разные стороны и тихо спросила Длинного:

– Он уже здесь?

– Да.

– Жаль, что я ничего не вижу. Я только слышала звук полета… Наверное, это был высший пилотаж!

– Да-а, – протянул восхищенно Длинный.

– Смотрите! – медвежонок тоже проснулся. – У него та шкатулка.

– Где, где? – подал голосок заспанный Малёк.

Все притихли, разглядывая орла на кривой сосне.

– Вот так – всегда, – насупилась недовольная сова. – Все интересное происходит днем, когда я ничего не вижу. Вам что, ночи мало?

– Гордый держит в когтях холщовую сумку со шкатулкой из черного дерева, – важно сообщил Ме́ня, отчего-то переходя на шепот. – Они с Филом отбили ее у Магистра, когда тот пытался скрыться с бойцовыми рысями в Старом болоте. – Медвежонок сделал многозначительную паузу и еще тише добавил: – В шкатулке находится магический кристалл, с помощью которого можно властвовать над временем.

– И он принадлежит теперь мне…

Малёк не договорил, заметив краем глаза, как на него замахнулся Ме́ня. Правда, медвежонок только припугнул наглого грызуна, но этого было достаточно, чтобы мышонок зажмурился от страха и умолк, втянув ушастую голову в щупленькие плечики.

– Поговори еще… – косолапый осекся, поймав на себе взгляд совы. – А чего он… – огромные черные глазищи Сони, не мигая, уставились на медвежонка. – Воображает тут… – заворчал недовольно Ме́ня. – Сам ничегошеньки в этом не понимает. Просто оказался в нужном месте, когда во время инициации Зеркала времени отвернули от Магистра, чтобы лишить его волшебной силы. Теперь вот власть над кристаллом к Мальку перешла, и он целый век будет важничать…

– Как целый век? – сова от удивления стала говорить еще более низким голосом. – И этот малыш не состарится?

– Почем я знаю, – буркнул Ме́ня. – Сначала нужно свиток прочесть, что в шкатулке лежит… Там должно быть все написано.

– Так я умею! – встрепенулась Соня и моргнула от нетерпения. – Но только ночью, когда луна светит. – Она покрутила головой по сторонам, будто пыталась разглядеть, не подслушивает ли их кто. – Однажды, очень давно, один молодой… – сова часто заморгала, отчего две крупные слезинки соскользнули вниз по ее белоснежным с черными подпалинами перьям. – Ах, это было так романтично…

Все промолчали, вежливо отводя взгляды. Даже Длинный опустил морду к земле, будто вынюхивая там что-то. Жители дальнего леса знали странную историю о том, как у Сони появилась настоящая книга. Правда, это был лишь потрепанный томик сказок, но в нем были картинки… Книга хранилась в сундуке, что стоял в дальнем углу дупла, где жила сова. Ходили разные слухи о том, как сказки попали к ночной охотнице. Одни говорили, что сова нашла книгу на тропинке, другие утверждали, что романтичной старушке сказки подарил волшебник, но были и те, кто намекал на то, что Соня выменяла старый томик у сорок, выкравших книгу из повозки, остановившейся на опушке. Как это случилось на самом деле, никто не знал, но книга у нее была. Совершенно точно! И когда романтичную сову одолевала меланхолия, она рассказывала удивительные истории о своей молодости. В основном это были любовные приключения. У старого дуба, где жила Соня, собирался лесной народец и, затаив дыхание, слушал душещипательные истории. Она другой краше! И каждый раз уже знакомые сюжеты звучали по-новому. Герои меняли имена, плавно перетекали из одной байки в другую… Но всегда это было так романтично! А сова во время рассказа то хлопала крыльями, то моргала глазищами, то крутила головой, то перебирала мощными когтями… Это был настоящий театр одного актера. Правда, злые языки поговаривали, что сюжеты всех историй очень похожи на те картинки в книге, что спрятана в сундуке, но толком этого никто не знал. А вот послушать красивые, захватывающие дух воспоминания старожила Дальнего леса хотел каждый. Поэтому разбираться в том, умела ли Соня читать на самом деле, никто не стремился.

– Может быть, в том свитке написано, как не стареть? – неожиданно прервала общее молчание сова. – Это очень интересно… – она покрутила головой, ища собеседника, но все отмалчивались. – Ме́ня, ты так сопишь, что тебя на другой опушке слышно, – предупредила ночная охотница. – Свиток этому маленькому не давай. Я потом его посмотрю.

– Ладно, – примирительно буркнул медвежонок.

– А что, сразу – маленький! – взвизгнул откуда-то из-за спины медвежонка Малёк. – Я может быть…

– Это ты Полеандре своей расскажешь, – Соня нацелила свои невидящие при свете дня глаза в сторону грызуна. – Если вернешься…

– А ябедничать, между прочим, нехорошо! – мышонок выпрямился и подбоченился тоненькими лапками. – Вот Вы, уважаемая Соня…

Он не успел договорить. Всех обдало порывом ветра. И это было так неожиданно! Оказывается, орел мягко снялся с ветки кривой сосны и неслышно подлетел к спорщикам. Сделав крутой вираж, Гордый разжал когти, и холщовая сумка с увесистой шкатулкой повисла на шее у медвежонка. Все разговоры прекратились.

– Приветствую тебя, Гордый! – протрубил лось. – Мы рады, что ты согласился сопровождать нас в дальней дороге.

И все присоединились к нему.

– О, это будет так романтично!

– Здравствуй, Гордый, – маленькие глазки медвежонка сияли. – Это так здорово, опять быть вместе. Я очень рад этому!

– И я… – пискнул кто-то, – тоже… Орел бесшумно кружил над ними, неторопливо разглядывая каждого и словно обдумывая что-то.

– Почту за честь называть вас своими друзьями, – негромко, но уверенно донеслось сверху. – Нам предстоит дальняя дорога, и кто знает что ждет впереди…

Момент был таким торжественным, что даже мышонок не пытался нарушить тишину. Все промолчали, и это было так по-взрослому, по-настоящему, что никакие слова не прозвучали бы сильнее! В этот момент все и решилось. Они стали друзьями. Командой, в которой каждый – за всех и все – за одного. И это было понятно без громких слов и обещаний. Молчание на опушке Дальнего леса скрепило их дружбу крепче всяких клятв. Никто и не заметил, как неподалеку хрустнула сухая ветка под чьей-то лапой, потому что с этого момента их жизни стали похожи на сказку о шкатулке из черного дерева.

Песочные часы

Привал путешественники решили сделать у трех берез на излучине маленькой речушки. Ее плавное течение увлекало за собой лишь длинную траву у берега, что струилась в прозрачных водах тонкими зелеными нитями. По их едва заметным колебаниям можно было понять, что вода движется. Тень под березами манила прохладой и возможностью отдохнуть в полдень жаркого дня. Они напились чистой воды и немного перекусили. Кто пощипал ягод в прибрежном кустарнике, кто – сочной травы, кто – зеленых листиков. Лишь Соня, дремавшая всю дорогу, не солоно хлебавши забралась на высокую ветку, да Гордый неустанно парил в вышине, охраняя покой друзей. Они то шли пешком, то ехали на спине Длинного, но все порядком устали. Хотелось растянуться на мягкой травке и вздремнуть под пышными кронами березок, которые, словно решето, просеивали солнечные лучи.

– Ме́ня, ты сумку не потеряешь? – зевнув, пискнул мышонок, – а то там мой кристалл…

– Наш! – угрюмо буркнул тот, сворачиваясь калачиком у самой толстой березы.

– Он только меня слушается, – ехидно уточнил грызун. – Сам говорил!

– Ну, и что же, – медвежонок прижал сумку к теплому животику. – Все равно – наш!

– Как это – все равно? – не унимался писклявый голосок.