Василий Попов - Повести об отважных Страница 9

— Это вы безобразничаете, сержант? — обратился военврач к повару. — Разбудили всех раненых, нарушаете порядок.

— Очень даже обидно, когда ни за что ни про что… Я, можно оказать, рискуя жизнью, бросился ловить этого железного пугала, а мне вроде, как дело пришивают, — и Дмитрий Иванович, сопровождаемый Асадом Искендеровым, с обиженным видом прошел через толпу раненых.

Утром и раненые, и бойцы-разведчики, и работники госпиталя обсуждали ночное происшествие.

— Нет, этот самый фашист, который рыцарское обмундирование напялил, или шнапсу наглотался, или ума лишился! — доказывал раненый, бросивший в ночного гостя сапог. — Какой может быть смысл в этом ночном грохоте?

— Не скажи, — возражал раненный в грудь артиллерист. — Это, если хочешь, вроде психической атаки… Запугать нас думают.

— Как же! Запугают! Не на таких напали! — ответило ему несколько голосов.

Почти всеми ночное событие воспринималось, как веселое происшествие, разогнавшее скуку госпитальной жизни.

Но только очень немногие знали, что в ту же ночь произошли события, не столь безвредные.

Солдат, охранявший в склепе снаряды PC, доложил подполковнику, что на рассвете бесшумно распахнулась дверь смежного маленького склепа и на пороге появился живой “покойник” в белом саване, с завешанным белым покрывалом лицом. Убедившись, что часовой не спит, “покойник” сделал шаг вперед, взметнул вверх руки и не то застонал, не то завыл. Однако, когда часовой взвел затвор автомата, “покойник” с завидной живостью выскочил в дверь и захлопнул ее. Стрелять часовой не решился, так как пуля рикошетом могла угодить в ящики с PC.

Подполковник Смирнов вызвал старшину Ничипуренко и приказал запереть двери в малый склеп, а на охрану снарядов выставлять самых опытных и ловких разведчиков.

— Разрешите, товарищ подполковник, ночью мне самому охранять боеприпасы! — попросил Ничипуренко. — Очень хочется на этого самого покойничка поглядеть.

— Хорошо, Петр Захарович, — подполковник усмехнулся. — Только постарайся взять его живьем. Не пристукни на месте!

— Не сомневайтесь, товарищ подполковник, — пробасил Ничипуренко. — Я его вполсилы стукну!

Подполковник Смирнов и лейтенант Серков тщательно осмотрели лестницу, на которой бесследно исчез Железный Рыцарь. Здесь стены до самого потолка были облицованы светлым деревом, по которому на высоте человеческого роста шел орнамент из темных резных дубовых листьев и мальтийских крестов.

— Смотрите, Юрий Юрьевич, какое мастерство! — восхищенно сказал лейтенант, разглядывая облицовку. — Как понимали древние мастера красоту дерева!

Под слегка потускневшим прозрачным лаком проглядывали волнистые слои дерева. Они были подобраны с тонким вкусом: желтоватая волна нигде не прерывалась. Она словно стекала сверху вниз и переливалась янтарными отсветами. А дубовые листья и кресты были вырезаны из темного дерева, распиленного поперек. Здесь естественные древесные слои подчеркивали округлость листа и лучами расходились от центров восьмиконечных крестов.

— Красиво! — ответил подполковник. — Только, Миша, давайте будем изучать древних мастеров немного позже, когда покончим с этими рыцарями, покойниками и прочими диверсантами.

Оживленное лицо лейтенанта Серкова опять стало строгим и замкнутым.

— Извините, товарищ подполковник! — он посмотрел на поднимающийся вверх орнамент. — Я полагаю, что тайный ход должен начинаться где-то на площадке между двумя пролетами лестницы.

— Почему вы так думаете?

— Нижний пролет лестницы почти до конца просматривается из коридора второго этажа, а верхний пролет можно видеть с третьего этажа. Самое удобное место для потайной двери — лестничная площадка между двумя этажами.

— Логично! — согласился подполковник. — Идемте, осмотрим эту площадку.

Лестничная площадка имела форму пятигранника, окаймленного деревянными панелями. Каждая из сторон этого пятигранника могла служить дверцей в потайной ход. Во всех местах облицовка при простукивании давала одинаковый гулкий звук, свидетельствующий, что за нею пустота.

На площадке было девятнадцать выпуклых крестов и пятьдесят три дубовых листа. Подполковник и лейтенант ощупали каждый из них. Но все детали орнамента казались неподвижными.

— Придется разобрать облицовку, — предложил лейтенант.

Подполковник вздохнул и покачал головой.

— Жалко портить такую красоту…

Вдруг со двора послышался шум, человеческие голоса.

— Шагай, шагай! Нечего придуриваться! Подумаешь, нежный какой! — кричал хриплый басок.

— Что-то случилось! — воскликнул подполковник. — Здесь поневоле станешь суеверным!

Внизу хлопнула дверь. В зале гулко затопали, послышался шорох, словно по полу волокли что-то тяжелое. На лестнице показались повар Дмитрий Иванович и его помощник Искендеров. Они волокли человека в серо-зеленой немецкой форме, но без погон. Снизу уже стучали костылями, шаркали туфлями раненые.

Повар вытянулся по стойке “смирно”, и отпущенный им человек бессильно обвис на одной руке, которую держал Искендеров. Круглое лицо повара было красным, белый колпак сполз набок.

— Товарищ подполковник! — заговорил он, поднося ладонь к колпаку. — Что же это делается, товарищ подполковник? Со всех щелей лезет нечисть, как тараканы.

— Подождите, Дмитрий Иванович, — мягко остановил повара подполковник Смирнов. — Идите в библиотеку, там поговорим. — Подполковник посмотрел на устремленные на него любопытные лица собравшихся: — По местам, товарищи! Ничего страшного не случилось.

Когда подполковник Смирнов вошел в библиотеку, лейтенант, повар и его помощник разглядывали лежащего на ковре человека. Это был совсем юный парнишка, худой и нескладный, с тонкой шеей и большой белобрысой головой. Он лежал, закинув голову, чуть приоткрыв рот. Глаза его были закрыты.

— Лейтенант, позовите врача! — приказал подполковник и повернулся к повару. — Докладывайте, старший сержант.

Повар снова вытянулся по стойке “смирно”, старательно втягивая свой круглый животик.

— Так ведь этого хлюста задержал не я, а рядовой Искендеров. Пусть он и докладывает.

— Что с ним? — подполковник, нахмурившись, взглянул на лежащего.

— Да ничего, товарищ подполковник, — пробасил повар. — Отойдет! Легкая контузия свиной тушенкой…

— Чем? — удивился подполковник.

— Свиной тушенкой! — повторил повар. — Этот хлюст хотел какой-то гадости нам в котел насыпать, увидел Искендерова и пустился наутек. А Асад швырнул в него пятикилограммовой банкой свиной тушенки. В спину попал! А хлюстик, сами видите, хлипкий.

Рядовой Искендеров от волнения то и дело переходил на родной азербайджанский язык. Но подполковник Смирнов понял, что произошло.

Дмитрий Иванович передал подполковнику два маленьких флакона, которые уронил неизвестный.

В библиотеку вбежал с санитарной сумкой в руках врач Никита Семенович.

— Посмотрите, что с ним, доктор, — попросил подполковник. — Постарайтесь привести его в себя.

Никита Семенович распорядился снять с лежащего мундир.

Пока врач хлопотал возле неизвестного, лейтенант Серков осмотрел его одежду. В кармане кителя лежал конверт с фотографией улыбающейся белокурой девушки. За пояс брюк был засунут тонкий стальной кинжал-стилет с тисненной на рукоятке надписью: “Вервольф”. Подполковник в это время разглядывал два небольших пузырька темного стекла с завинчивающимися пластмассовыми пробками. В пузырьках был белый порошок. На одном флакончике просматривалась надпись.

— Стрихнин! — прочитал подполковник.

Диверсант пришел в себя. Растерянным взглядом он окинул комнату и стоящих возле него военных. В глазах его промелькнул откровенный, мальчишеский страх.

— Кто вы? — по-немецки спросил подполковник.

Лицо диверсанта словно окаменело, губы сжались.

— Я ничего не скажу вам… Можете расстрелять!

— Глупо, — спокойно сказал подполковник. — Война фашистской Германией уже проиграна. Вам следовало бы подумать не об изувере Гитлере, а о своем будущем, о будущем вашей родины.

Зазвонил полевой телефон.

— Лейтенант! — сказал подполковник Смирнов. — Отведите его вниз, приставьте часового. Пусть не спускает с него глаз. — Подполковник поднял телефонную трубку. — Четвертый слушает…

Звонил комендант города капитан Нелин. Он опять просил немедленно принять его по неотложному делу.

— Добро! Приезжайте, — сказал подполковник. — Да, и захватите с собой кого-нибудь из немецкого самоуправления. Лучше всего вашего бургомистра. Он ведь местный?

— Так точно, товарищ подполковник, товарищ Ганс Вернер местный, рабочий, коммунист.

— Попросите его приехать.