Лев Давыдычев - Генерал-лейтенант Самойлов возвращается в детство Страница 12

— Это шантаж, — слабым голосом выговорил Иван Варфоломеевич. — Я сейчас же позвоню в наше посольство.

— Не имеет, смысла, — Прэ Зидент криво усмехнулся. — Мы пришли не шантажировать вас, дорогой господин профессор, а помочь вам, доставить вам необычайную радость. Примите, примите таблетки, сейчас вам будет очень и очень тяжело, но — повторяю! — не по нашей вине. Мы желаем вам только добра.

Покорный, весь обессиленный, обмякший от какого-то гнетущего предчувствия, ощущения приближающейся беды, Иван Варфоломеевич запил таблетки, держа стакан обеими руками.

— Слушаю вас, — хрипло сказал он, машинально ощупал голову, и эти привычные движения словно прибавили ему сил, он мысленно приказал себе: «Ты находишься в чужой стране, тебе уже сделали две гнусности, перед тобой настоящие враги, будь любезен вести себя достойно!» И он уже не попросил, а властно напомнил: — Слушаю вас. Да, я старик, да, я слаб, но не пытайтесь больше запугивать меня. Выкладывайте, что там у вас, с какой гадостью вы явились.

Прэ Задент неторопливым движением снял очки со стеклами кровавого цвета, и за ними оказались большие, навыкате коричневые глаза с мрачнейшим взглядом. Он произнес чересчур уж скорбным голосом:

— Ваши родители и жена погибли. Вечная им память. Поверьте, глубокоуважаемый…

— Не паясничайте! — с презрением перебил Иван Варфоломеевич. — Я не нуждаюсь в вашем да ещё поддельном сочувствии. У меня погиб и сын… — голос его непроизвольно задрожал. — Серёженька…

— Серж! — громко и даже грубо позвал Прэ Зидент. — Подойди к своему отцу.

Иван Варфоломеевич тяжело поднялся навстречу подходившему к нему Сержу и, падая, успел увидеть, как в зеркальных очках пошатнулись два маленьких Ивана Варфоломеевича.

Глава под номером ТРИ и под названием

«Личная безответственность,

или

Начало подготовки к редчайшему биолого-психолого-педагогическому эксперименту»

Интересно, а что же вы думаете, уважаемые читатели, по поводу опоздания Вовика Краснощёкова на встречу с генерал-лейтенантом в отставке Илларионом Венедиктовичем Самойловым? На встречу, которая могла сыграть в жизни дармоезда огромную и даже решающую роль?

Жалеете вы его, осуждаете или даже возмущены, а может быть, и оправдываете его?

У меня лично на сей счёт мнение совершенно определённое. Вовик не просто проспал, точнее выражаясь продрых, а сделал своё очередное привычнейшее дело — поступил безответственно. Да и проснулся-то он вовсе не оттого, что сквозь сон вспомнил о договоренности быть в семь ноль-ноль в условленном месте и с кровати его стремительно подняло НЕ это самое чувство личной ответственности за своё слово. Увы, стремительно подняло Вовика с кровати желание мчаться не в условленное место, а совершенно в другое, необходимое сейчас мальчишке больше всего на свете. Только после посещения этого места Вовик и вспомнил о своем обещании.

Мальчишке продрыхать встречу с генерал-лейтенантом в отставке! (Если бы можно было, я вместо одного возмущенного восклицательного знака поставил бы здесь сто двадцать четыре наивозмущённейших!)

А вот взял да и проспал спокойненько, продрых крепко-накрепко, дармоезд краснощёкий! Да ещё и обиделся, не застав Иллариона Венедиктовича в условленном месте, пооблизывался, слюнки поглотал, с завистью глядя, как счастливые люди мороженое уничтожают. Однако в оправдание Вовика следует уточнить, что обиделся засоня не столько на себя или генерал-лейтенанта в отставке (хотя немножечко и на него), сколько на нелепую случайность.

На самом же деле ничегошеньки нелепого в данном происшествии даже под сверхсильнейшим микроскопом не обнаружить! Всё произошло совершенно закономерно, в точности именно так, как и должно было произойти. И причина тут не в том, что Вовик любил и умел поспать, а в том, что не умел и не любил, не был приучен держать данное слово, то есть проявлять наиэлементарнейшую личную ответственность. Он, можно сказать, обладал развитым чувством личной безответственности.

А Илларион Венедиктович как раз и назначил встречу, чтобы среди прочих Вовиковых качеств проверить его способность или неспособность к самоответственности.

Ну и как же, по-вашему, уважаемые читатели, отнесся к безответственному поведению Вовика сам Илларион Венедиктович?

Да и вообще пора бы разобраться, для чего ему понадобился этот дармоезд — любитель мороженого?

Вот с ответа на данный вопрос собственно и начинается история попытки шестидесятишестилетнего генерал-лейтенанта в отставке Самойлова вернуться в детство, снова стать мальчиком лет десяти, но сохранив в душе опыт и мудрость всей своей жизни.

Значит, мальчик шестидесяти шести лет? Это ещё что такое?

И, главное, зачем?

Но — спокойствие, уважаемые читатели, спокойствие и ещё раз спокойствие! Терпение, уважаемые читатели, терпение и ещё раз терпение! Соберитесь продемонстрировать самим себе способность думать, мыслить, соображать, размышлять! Мы только приближаемся к сути повествования, в котором вас ожидают такие необыкновеннейшие события, что спешить не следует, хотя бы потому, что почти каждое из них вам не худо бы обдумать, осмыслить, посоображать о нем, поразмышлять.

Книгу, которую вы сейчас читаете, автор не случайно, а принципиально определил как, в основном, дидактическую, то есть поучительную и поучающую.

И для любителей, тем более, для любительниц лёгкого, в основном, занимательного, тем более, развлекательного чтения, она, конечно, покажется скучноватой, а может, и очень скучной.

Зато желающие и умеющие получать от книг не только развлечение, но хотя бы минимумик пользы, поймут и примут следующую настоятельнейшую необходимость: прежде чем продолжить в общем-то не лишенное некоторой занимательности и даже развлекательности повествование, позволить автору высказать три довольно пространных дидактических соображения. (Чтобы они не были для некоторых читателей очень уж скучными или вовсе ненужными, автор в качестве примеров сопроводил дидактические соображения анекдотами, правда довольно глупыми, но всё-таки чуточку поучительными и легко запоминающимися.)

Итак, первое дидактическое соображение.

Антон говорит Мишке:

— Стукни-ка меня, молотком по голове.

Мишка, как верный и надежный друг, незамедлительно берёт молоток и — бряккк! — Антона по голове. Того сразу в больницу, пролежал он там почти два месяца, вернулся домой и сразу к Мишке, поинтересоваться:

— Ты зачем меня молотком по голове трахнул? Говорили, что я умереть мог, собирался уже, да врачи не дали.

— Как зачем? — Мишка удивился и даже обиделся. — Ты сам попросил!

— Да ведь я пошутить хотел, а ты по-настоящему вдарил!

Смешного тут, конечно, маловато или вовсе нет, но нам важно не неумение Антона шутить и не слабая сообразительность Мишки. Нам важно подчеркнуть, что оба приятеля всё проделали, предварительно не подумав нисколечко.

Ну, казалось бы, чего ещё проще: сначала подумай хоть капелюшечку, потом — делай? А ведь сколько в жизни случается несчастий разного размера только именно потому, что сначала стукнут молотком по голове, а уж лишь после подумают, а для чего это было сделано и что будет с бедной головой, по которой трахнули!

Дидактическое соображение второе.

Входит учительница в класс и говорит:

— Сейчас к нам придёт новенький. Он очень хороший мальчик, и, пожалуйста, не смейтесь над ним, хотя он и лысенький.

Она открыла дверь, и в класс несмело вошёл кудрявый мальчик. Надо, лбом, у него была, если ещё и не лысина, то уже лысинка.

Весь класс в ужасе так и ААААХнул.

В перемену его окружили и давай наперебой расспрашивать, что это у него за болезнь такая была жуткая или кто, когда и за что ему надо лбом волосы выдррррал?!

Мальчик, очень густо покраснел, ответил чуть ли не плачущим голосом:

— Не болезнь это. И не выдрано.

— А-а-а-а????? — изумился весь класс.

— А я учиться не любил, — мальчик покраснел ещё очень гуще. — Как проснусь, так сразу это место почесываю и с большой болью думаю: опять в школу… Вот и стёр все волосы здесь, стёр на всю жизнь.

Вывод для недогадливых: все свои качества, особенно дурные, человек приобретает постепенно, незаметно и для себя, и для окружающих. Кажется, к примеру, вот вчера ещё считался чистюлей, а сегодня вдруг — только в стиральной машине такую грязнулю можно отмыть. Или известный вам Федька. Я не удивлюсь, что такой лоботряс, который со своими приятелями-истязателями мучил чёрного котёночка, вырастет профессиональным жуликом. А безбилетная и бессовестная деятельность Вовика Краснощёкова — разве не государственное преступление, хотя и микроскопическое?