Вредные каникулы и спасение чести школы - Александра Калинина Страница 13

Тут Антон как выдаст глупость:

– А вам не подозрительно, что учителя больно добрые? К директору никого не отправляют и даже двоек не ставят целую неделю. Мы же так от рук отобьёмся. Я лично два раза не решил одну и ту же самостоятельную. А Марья Павловна сказала «что же», вздохнула, и всё. Двоек нет…

– Может, тебя из школы выгнать решили, только не знают как сообщить? – говорю.

– Если за каждую двойку из школы выгонять, то в ней останется один директор! – засомневалась Лида.

– Хуже, если их останется два, – подыграла нам Дарья Петровна и так удачно пошутила: – Это просто такой эксперимент был. «Как изменяется поведение и исполнительность учеников, если не ставить им оценок ниже тройки».

Мы все решили, что это хороший эксперимент. И его надо проводить на нас до окончания школы.

– Нас теперь новой радостью озадачили, я же вам говорила. – Дарья Петровна явно переставала верить в наше всемогущество. По крайней мере мне так казалось. – У вас класс талантливый. Кто ещё поможет поставить спектакль начальной школы, сочинённый учениками начальной школы? Я за наше выступление отвечаю, а вас как детективов прошу найти тех, кто сможет написать и сыграть. И не просто сможет, а ещё и согласится.

Мы переглянулись. Тут ещё вторая Лидка подтянулась. Получилось, что учительница между ними стоит. А есть такая традиция: если стоишь или сидишь, да хоть в невесомости паришь между двумя людьми с одинаковыми именами, можно загадать желание, и оно обязательно сбудется.

Дарья Петровна говорит:

– Я загадала желание, и вы знаете – какое!

Мы только руками развели, хоть виноваты Лидки, отвечать придётся всем. Тем более у меня в столе давно валялся рассказ, который я написал и никому не показывал. Мы решили собраться по поводу театра завтра. Сегодня нужно было помочь Крутиковым. Я так за них распереживался, что после уроков пошёл с остальными к Шерлоку и Юрке. Написал маме, что задержусь, но потом обязательно выполню её важное задание. Просто я умею расставлять при-о-ри-те-ты!

* * *

Дома Крутиков-старший решил отвлечь мелкого от любых мыслей и разговоров и выдал ему новые карандаши. Для творчества!

– Рисуй динозавров, а лучше – как они исчезли!

Большей глупости от Юрки ожидать было трудно.

– Никто не знает, как исчезли динозавлы! – Шерлок пыхтел и рисовал в тетрадке птеродактиля с кривым клювом.

– Я знаю! – Вовка пытался заточить Шерлоков ластик. – Динозавры узнали, что вымирают, и от обиды исчезли. Только самые умные изобрели лопаты и построили подземные дома. Но они забыли придумать супермаркеты и автоматы с водой. Поэтому умерли в своих убежищах. А инопланетяне их останки не забрали, потому что у пришельцев аллергия на кости динозавров.

– У них вообще аллергия на кости, – подхватил Юрка. – Так что, Шерлок, хватит уже бояться, что они тебя похитят.

Вот уж не думал, что Крутиков-младший стал бояться НЛО.

– Друг, – говорю я Шерлоку. – Ты Вовку не слушай, все знают, как вымерли динозавры. Про это много книг написано. Умных.

– А тот, кто книжки плидумывал, видел, как динозавлы исчезли? – не сдавался Шерлок.

– А вдруг видел, – хихикнул Вовка.

Шерлок закрыл тетрадь:

– Получается, что этому писателю миллионы лет. И он жив! И знает, как сгубить всё живое на планете.

– Ну и пусть знает, главное, в новостях не рассказывает.

– Так не бывает. Он знает и никого до сих пол не «вымел»? Почему бы ему не убить всех клещей? Они плотивные, плоские и болезни лазносят, как лекламные газеты. Мы собаку завести лешили, а вдруг её весной клещ укусит?

Вы бы видели лицо Юрки! Представьте человека, в которого бросились мороженым. Вроде и вкусно, и обидно.

– А почему я про собаку ничего не знаю? – Юркина улыбка растягивалась и сужалась, как гармошка.

– Ты не кличи.

Шерлок подбежал к двери, захлопнул её и отряхнул руки, как будто медведя завалил. Или динозавра вымер. (Ну помог вымереть.)

– Вот. – Он достал из-под тетради ту самую бумажку, которую спрятал, когда мы вошли. – Это фотоглафия нашего щенка, на ней написаны его тлудное имя и лодословная. У Покемона все пледки были чемпионами. Только не знаю в чём.

– Нашу собаку назвали Покемоном? Ужас! Ну, всё! Перехожу на енотов.

Шерлок шикнул и собрал нас в зловещий круг тайны:

– Не надо кличать пло собаку, папа ничего не знает. Её мама купила, плосто пока не заблала. Ещё лано.

Юрка забрал у Шерлока фотографию:

– Собака, это хорошо. Но знаешь, что плохо?

– Что? – Шерлок ничего не понимал и по привычке радовался.

– Всё остальное плохо. Зачем мама скрывает щенка?

– А давайте я спрошу? – осмелел Вовка.

– Вперёд, Владимир, мы тебе памятник при жизни поставим. Из жвачки! – грустно отшутился Юрка.

Ох, зря! Вовка решил, что разоблачать лучше при свидетелях, и позвал меня с собой.

Мама Крутиковых готовила чесночные гренки.

– Заходите, ребята. – Она нарезала хлеб. – Хотите греночек? Мои мальчишки их очень любят со сладким чаем. А их папа говорит «не моё это блюдо, я у вас вампир». Он умереть может, если чеснока переест.

Вовка застыл с протянутой рукой, в которой было фото:

– Что вам известно об этом щенке?

– Он съел Грут – такое чудаковатое дерево из комиксов. Да шучу я. Хочу подарить собаку самому дорогому человеку.

– А почему Юрке не сказали?

– Он же сразу отцу проболтается. А отец, кстати, Шерлоку лошадь обещал. Я вам её фотографию через Юру перешлю. Только младшему не показывайте.

Я взял две гренки. Одной заткнул рот себе, другой – Печенькину. Мы быстренько оделись, обулись, крикнули остальным, что будем ждать их у подъезда, и вышли на улицу. Я натянул Вовкины ботинки, он – мои. И вот стоим мы на холоде, дрожим. Ждём, когда остальные мёрзнуть прибегут.

Команда собралась. Я торжественно чихнул и говорю:

– Крутиковы, ваш папа – вампир. Ваша мама – охотница на вампиров. Юрка много болтает, а Шерлоку купили лошадь.

Вовка танцевал от холода. Да так плохо! Просто стыдобища!

– А ещё мы узнали, что Шерлок – самый близкий человек для его мамы, – заключил Печенькин.

Юрка насупился, схватил с земли снежок и кинул его в Вовку.

– Ты что? – Печенькин так ещё никогда не удивлялся. – Мы за него всё расследуем, а он кидает в своего спасителя чужой