Мария Некрасова - Толстый на кладбище дикарей Страница 17

– Привет. – Больше ни на что изобретательности не хватило. А Доктор Ливси переменился в лице. Гримаса у него была такая, будто он застукал Тонкого за чем-то очень и очень нехорошим, только стесняется сказать это вслух. Тетя Муза ему все-таки друг…

Друг – тетя Муза тоже смотрела на племянника подозрительно. Наконец, отмерла, сказала:

– Елена, пройди в комнату. – И, не дожидаясь, пока Ленка уйдет, потребовала:

– Покажи-ка, что там у тебя?

Тонкому самому стало любопытно, что такого нашел Чапа в его кармане. Джинсы узкие, пихать туда печенье или еще что съедобное – себе дороже. Сядешь так и будет у тебя не печенье, а полный карман крошек. Значит, несъедобное… но что еще могло заинтересовать собаку?

Тонкий сунул руку в карман и вытащил визитницу. Ту, что обронил ночной гость, самую бесполезную находку верного крыса. Тетя тут же отобрала и открыла:

– Та-ак…

А Чапа заливался! Чапа лаял, как будто увидел тысячу кошек, и прыгал вокруг тети с визитницей. А тетя невозмутимо в этой визитнице копалась. Достала пачку визиток, кинула на тумбочку в прихожей. Достала кусок бумажки, сложенный конвертиком. Чапина душа этого не вынесла. Истерически гавкнув, он прихватил тетю за пальцы, держащие бумажку.

– Сидеть! – приказал Доктор Ливси, и собака села, как ни в чем не бывало. А тетя бумажку развернула и едва не высыпав на пол какой-то зеленый порошок, похожий на приправу. Марихуана!

Вот что хранил в этой визитнице ночной гость!

Глава XII

Что-то новенькое

Доктор Ливси закашлялся:

– Это точно его?

Тонкий покачал головой.

– Разберемся, – сказала тетя. – Пошли на кухню.

Тонкого усадили на высокий табурет, налили чаю. Значит, верят. Уже хорошо, а то Сашка на полном серьезе испугался, что придется оправдываться и перед тетей и перед Доктором. Тетя, между тем, села напротив, отдала бумажку Ивану, чтобы не нервировать собаку, и потребовала объяснений:

– Знаю, что не твое. Подозреваю, что ты вообще не в курсе, что такое зеленое носил с собой все эти дни. Скажи только, где нашел?

И Тонкий рассказал. Про ночного гостя, про Толстого, как он нашел визитницу, да и рассказывать-то было недолго! Он-то думал, бесполезная находка, ну и сунул в карман в надежде, что раз ночной гость имеет обыкновение ходить мимо их лагеря, может быть, вернется за своей пропажей. Внутрь заглядывал, да, как же. Нашел кучу визиток и положил обратно, кому они нужны! Наркоту вообще не заметил: она так завернута, будто просто клочок бумажки.

Тетя слушала и мрачнела.

– Значит, в руках это держало как минимум три человека. Зови Ленку, Вань, давай чай пить.

Доктор Ливси кивнул и пошел звать Ленку. Тетя сунула визитницу в карман:

– Забудь, Сань. Если все-таки увидишь этого ночного гостя – покажешь. А так – забудь.

Тонкий кивнул: все понял, не маленький. Даже если тете очень захочется посадить ночного гостя за щепотку марихуаны, она не сможет этого сделать. Визитница побывала уже у троих человек. Ночной гость скажет: «Подкинули», – и никто ничего не докажет. Правда, он может иметь отношение к делу саблезубого гоминида… В таком случае, его стоит представить тете, если он, дурак такой, покажется на глаза.

Вошел Доктор Ливси, ведя перед собой надутую Ленку. Дуться Ленка любит и всегда подходит к делу творчески. Просто «губки бантиком» – это ерунда для чайников. А вот когда у человека надуты даже уши, сразу видно всю силу его обиды.

– Улетишь! – среагировал Тонкий.

– Сам такой! – Ленка сделала неуловимое движение носом, отчего нос тоже надулся. – Что за секреты от мирных граждан?!

Тетя вздохнула, Тонкий подумал, еще чуть-чуть, и у нее тоже надуются уши.

– Увы, Елена, в этот раз никаких секретов. Ничего интересного.

Ленка подозрительно оглядела ее кислое лицо, разочарованную мину Тонкого, вечно улыбающегося Доктора Ливси и милостиво согласилась:

– Ладно, верю.

– Ну спасибо! – Доктор Ливси хохотнул и выдал Ленке чашку, исходящую паром.

Чашка была большая, держать ее требовалось обеими руками. А говорить, не размахивая руками, Ленка не умела. Тонкому дали такую же чашку, и он замолчал просто так, за компанию.

– Ну и что же твои племянники хотят увидеть в Керчи? – сменил тему Доктор Ливси. – Мелек-Чесменский Курган, Митридат, Пантикапей?

– Что покажешь, – хмыкнула тетя Муза. – По-моему, им все равно, лишь бы не сидеть целыми днями в палатке. От этого галлюцинации начинаются.

Тонкий покраснел. Знал, что про саблезубого гоминида тете рассказывать не стоит. И не рассказал бы, если бы Чапа визитницу не нашел. А так… Она сказала: «Рассказывай», – значит, надо было рассказывать все, ничего не упуская. Кто его знает, какую-такую деталь опер сочтет важной? Пришлось и про гоминида…

Доктор Ливси понимающе кивнул:

– Тогда начнем с кинотеатра. Закончим – местами боевой славы!

Произнесено это было так, будто Доктор Ливси хочет показать им места боевой славы не героев войны, а своей собственной. Ну и ладно.

Потрескавшаяся эмаль на чашке сложилась в дурацкий рисунок: бегемот, поедающий арбузы с дерева. Тонкий сидел и разглядывал трещинки: вот круглое бегемотье тело, глаз, вот арбуз, а вот веточки дерева идут сеткой трещин… А о чем еще думать, скажите, пожалуйста? Ночной гость курит марихуану. Курит, для продажи взял бы порцию побольше и не хранил бы в визитнице. Хотя… Не-а! Не прав начинающий оперативник Александр Уткин! Ни разу не прав: именно так продавцы и делают. Носят с собой по чуть-чуть, столько, сколько приготовились продать сегодня… Да, но в визитнице было совсем уж мало. Тонкий видел по телеку: марихуану продают спичечными коробками, а никак не понюшками, которые в сложенной бумажке поместятся. Значит – курит сам. Это может значить, что он имеет отношение к торговле, а может не значить ничего. Вот так! Даже косвенная улика, найденная с позором и собакой (ох уж этот Чапа!), может оказаться вовсе не косвенной уликой, а вообще ничем. Обидно – не то слово: расследование по делу гоминида по-прежнему не продвинулось ни на шаг. Или продвинулось, но чтобы это узнать, нужно сделать еще несколько шагов. И главное непонятно: куда шагать? Обойти с визитницей всю деревню и спрашивать: «Не ваша ли?» Может, кто-то из пацанов и соврет: «Моя», чтобы получить бесполезную игрушку, а так… Что-то не видел Тонкий визитниц у деревенских дедулек. Скорее всего, ночной гость из города.

Установить слежку за всеми, кто носит старые штормовки, включая Ван Ваныча? Честно говоря, Тонкий никого кроме Ван Ваныча и бомжа в штормовке не видел, так что, может быть, в этом и есть резон… Еще давно пора обсудить с тетей события минувших дней, только она ведь на смех поднимет Тонкого. Один гоминид чего ему стоил…

– Ты что-то, Саня, погрустнел, чай не пьешь? – Доктор Ливси хлопнул Сашку по спине, тот даже вздрогнул от неожиданности. Доктор истолковал это по-своему:

– Ты не волнуйся, я в хороших людях разбираюсь больше, чем в хорошем вине. Потому что вина не пью.

«А хороших людей переловил столько, что хватило бы работников для целой винной плантации», – закончил про себя Тонкий. Злился он на Доктора Ливси. Вроде, и сам не виноват, и Доктор ни в чем не обвиняет, а все равно паршиво.

– Я… Задумался просто! – Тонкий залпом допил остывший уже чай. – А в кино – это вы здорово придумали. Сто лет телека не видел! – Он так честно посмотрел на Доктора Ливси, что сам бы на его месте не усомнился: «Врет! Не хочет он ни в кино, ни в кафе, ни в парк отдыха по местам боевой славы. Хочет сидеть, как дурак, и дуться над чашкой холодного чая, потому что такова жизнь».

– Ну если задумался, тогда пошли, – нелогично ответил Доктор Ливси. Ленка и тетя уже стояли на пороге кухни – все ждали Тонкого. Чапа меланхолично растянулся в углу. На Сашку даже внимания не обратил, когда тот вставал, убирал чашку, перешагивал через него к дверям. Его Чапино дело – наркоту найти. Дальше – пускай двуногие сами разбираются.

Идти с Ленкой в кино – все равно что с козлом за капустой. Найти-то найдет, будь спок, выберет самый лучший кочан. Только сам же и слопает, не оставив тебе и жеваной кочерыжки. Ленка выбрала классный фильм, нужно отдать ей должное. Но только на этом вся польза от Ленки закончилась, начался один вред. Может быть, кому-то в зале и удалось спокойно посмотреть кино, только это был точно не Тонкий. Когда твоя соседка взвизгивает на каждой кровавой сцене, это еще можно стерпеть. Когда она громко комментирует все происходящее на экране и в зале – это уже требует большей выдержки, у Тонкого такой нет. Не говоря уже о том, что слышны комментарии не тебе одному.

Тетя Муза – предательница. Шикнула на Ленку каких-то десять раз. Еще раза три сказала: «Сейчас пойдем домой» – и все. На этом воспитательные меры закончились. Ленке это как слону дробина. Причем слон еще и выпендривался:

– Куда домой? В Москву? Пешком?