Иоанна Хмелевская - Сокровища Страница 18

И тут началось! Пани Кристина и дети были в полном восторге. Оказалось, кормление обезьян на свободе — ни с чем не сравнимое удовольствие. Обезьяны не боялись брать фрукты прямо из рук людей, вырывали их друг у друга, забавно ссорились. А как наглядно проявлялись индивидуальности отдельных особей! Были пугливые и скромные, что жались в сторонке, были храбрые и просто нахальные, что беззастенчиво выпрашивали лакомство, а то и вырывали его из рук. Были просто озорники, которые не интересовались подачкой, присутствием гостей воспользовались только для того, чтобы вволю позабавиться — прыгали на машину и просто на плечи гостей, дрались друг с другом и задирали других, воспитанных и вежливых обезьянок. Особенно трогательны были малыши, обезьяньи детки, вцепившиеся крохотными ручонками в густую шерсть своих мамаш. Несколько килограммов абрикосов разошлись за считанные минуты.

— Дикие обезьяны на свободе! — восхищалась пани Кристина. — Просто чудо! Обязательно приеду сюда еще раз.

— А где Хабр? — вдруг встревожилась Яночка, первая заметив отсутствие своего любимца.

Пес отыскался неподалеку. Понаблюдав немного за обезьянами, собака занялась более интересным делом — изучением экзотического края. И в ходе изучения наткнулась на ручеек, стекающий с отвесной скалы и образовавший у ее подножия небольшое озерцо. Яночка застала своего любимца за тем, как он жадно лакал холодную воду.

— Папа, а эту воду можно пить? — с беспокойством спросила девочка. — Хабр не заболеет? Вспомни бабушкины заповеди. И амебу...

— Можно, — успокоил дочку отец. — В горных ручейках вода чистая, люди тоже могут пить. Мы сейчас проедем немного дальше и умоемся в каком-нибудь из источников, надо вымыть руки и лица, все-таки обезьяны, кто их знает... Тут много таких ручейков.

— И напьемся?

Отец неуверенно ответил:

— Арабы пьют, но они привычные. Нам не стоит, все-таки микрофлора воды для нас непривычная. А собаке ничего не будет, не беспокойся.

— Тогда почему же тот ручей, что течет там, внизу, такой грязный? — спросил Павлик. — Прямо, как навозная жижа...

Отец возразил:

— Нет, он не грязный. Там тоже чистая горная вода, но в ней растворена глина, вот вода и приобретает такой цвет. Все уэды здесь такие. Уэдами тут называют реки. Большинство из них наполняются водой только на короткое время, в сезон дождей. А по большей части вот такие ручейки, в горах. А почвы здесь коричневые, отсюда и цвет уэдов.

— Как же в таком купаться?

— В таком вообще не купаются. Купаться будете в море. Правда, от Тиарета до моря двести километров, но наши часто ездят на пляж. Все, хватит прохлаждаться, поехали, до дома еще ехать и ехать.

Выехали из ущелья. Дорога, и до того достаточно извилистая, теперь уже совершенно невозможными серпантинами карабкалась в гору. И все время вилась по склонам гор, так что с одной стороны дороги поднималась отвесная скала, а с другой круто обрывалась пропасть. Нагнали какой-то грузовик и уныло тащились за ним в хвосте пыли, так как обогнать его на узкой дороге было невозможно.

Немного отдохнувшая в Ущелье обезьян пани Кристина поначалу было восхищалась живописным ландшафтом, но скоро устала от бесчисленных поворотов и принялась ворчать:

— И что, так будет всю дорогу? У меня от этих серпантинов уже голова кружится. Отец загадочно произнес:

— Ты еще сто раз успеешь соскучиться по этим поворотам, пока мы доберемся до места. И учти, сейчас я еду по лучшей дороге, а через час и вовсе выедем на ровную. А вот если бы тебе пришлось ехать по трассе с Эль Хемиса до Тисемсильта! Представляю, что бы ты сказала.

— Это та дорога, по которой тебе не советовали ехать в темноте? — догадался Павлик.

— Да, и если бы мне пришлось ехать по ней впервые ночью... Теперь уже я справлюсь, не раз ездил по ней днем, но ночью... Сами видите, какие здесь дороги: сплошные повороты, ни одного прямого участка, никаких указателей, предупреждающих об опасных поворотах, даже разделительной полосы нет.

— Есть указатель! — крикнула Яночка. — Смотри, указатель «поворот»! Видишь, стоит знак: «поворот налево».

— И в самом деле, — пробурчал пан Роман. — Один поворот обозначили...

— Надеюсь, мы едем не туда? — спросила пани Кристина, показывая на выглянувшую из-за поворота огромную лысую гору.

— Именно туда! — ехидно произнес ее супруг. — Там расположена Медеа.

Вопреки ожиданиям, Медеа всем понравилась. Она оказалась большим, красивым и зеленым городом. Пани Кристина воспрянула духом.

— Ну, если Тиарет тоже такой...

— И не надейся! — перебил ее муж. — Тиарет намного меньше. И грязнее. И совсем некрасивый, почти нет зелени. Так что настраивайся соответственно.

Павлик всю дорогу пребывал в состоянии восторга. Представить себе еще более крутую трассу он просто не мог. И твердо решил: не уедет из Алжира до тех пор, пока собственными глазами не увидит той самой, жуткой дороги.

А через час уже просто трудно было себе представить, что где-то вообще могут существовать крутые повороты и серпантины дороги, вьющейся по горным склонам. Перед путешественниками по обе стороны дороги простиралось ужасающе ровное пространство, без малейшей складочки. Ни горушек, ни оврагов, ровная, как стол, местность, и по виду такая же твердая, словно утрамбованная ветрами. Выровненная поверхность плато представляла собой очень безотрадное зрелище — ни деревца, ни кустика, да что там, ни травинки! Ровная, как стрела, дорога тянулась до самого горизонта. Пан Хабрович нажал на газ.

— Ради всего святого, что это? — с изумлением вопросила пани Кристина, глядя на безрадостный пейзаж за окнами.

— Некоторые называют это саванной, — вздыхая, ответил ее муж. — А на самом деле — обычная каменистая полупустыня, естественный переход от субтропиков средиземноморского побережья к Сахаре. Я же говорил, ты еще пожалеешь о живописных серпантинах в горах.

При звуках волшебного слова «саванна» в Яночке все замерло. Сколько она читала о них, как мечтала увидеть собственными глазами! Саванна, преддверие пустыни!

— Папочка, остановись на минутку, — попросила девочка. — Я хочу пощупать саванну.

Пан Хабрович остановил машину. Солнце клонилось к западу, но жара по-прежнему стояла страшная. Павлик напоил Хабра, водой в пластмассовом пакете он предусмотрительно запасся в Ущелье обезьян. Теперь это прохладное, тенистое ущелье осталось так далеко, что, казалось, их отделяли от него годы и годы пути. А алжирский аэропорт и вовсе находился где-то на другой планете.

— Надо же, не верится, что еще сегодня утром мы были в Варшаве! — вслух удивился Павлик.

Яночка вылезла из машины, сделала несколько шагов по твердой каменистой земле и вернулась.

— Я прошлась по саванне! — похвасталась девочка. — Но странная она какая-то, совсем пустая. А я читала, в саваннах трава выше головы! Здесь же ничего не растет, только какие-то сухие колючки.

— Тут растет только то, что специально выращивается арабами. Сильные ветры с юга несут пыль пустыни и уносят вместе с нею все семена растений. К тому же здесь очень сухо, глинистая почва превращается в камень. Садитесь, надо ехать. Боюсь, идет сирокко.

— Ну и что? — пожал плечами легкомысленный Павлик. — Даже интересно!

— Да нет, ничего страшного, но придется пережить несколько неприятных дней. Дикий вихрь, жара и тучи песка.

— А ты откуда знаешь, что приближается сирокко?

—Поглядите на небо, видите, становится немного оранжевым? Это как раз из-за туч поднимающегося песка.

— И долго это будет продолжаться? — встревожилась пани Кристина. — Я слышала, во время сирокко люди начинают ссориться друг с другом.

— Как-нибудь обойдемся без этого, — успокоил ее муж. — А продолжаться может долго, до двух недель, но обычно дует несколько дней. Мне очень жаль, что первые же дни вашего пребывания тут будут испорчены из-за сирокко. А тут еще рамадан...

— Что общего у рамадана с сирокко? — удивилась пани Кристина.

— Тоже нелегко его выдержать. Тоже отравляет жизнь. Во время рамадана правоверным не разрешается от восхода до захода солнца есть, пить и курить. Начинают они есть только с наступлением темноты.

— Но это же относится только к мусульманам. Вы же не правоверные.

— Нам тоже не рекомендуется есть и пить на глазах у всех, это дурной тон, а некоторые особенно правоверные могут и камнем в тебя швырнуть.

— Как же они выдерживают без воды в такую жару?

— С трудом выдерживают и под конец дня уже ни на что не годятся. Работы останавливаются. Днем разрешается пить только больным, путешественникам и детям то ли до четырнадцати, то ли до двенадцати лет, забыл. Поэтому прошу вас, дети, не пить публично.

— Хорошо, — ответил Павлик за них двоих, — мы можем пить не публично.

Шоссе по-прежнему тянулось перед ними прямой линией, уходящей за горизонт. Пан Роман ехал и ехал, а шоссе все не убывало. По правой стороне, прямо в пустыне, показалась небольшая арабская деревушка, очень похожая на горсть брошенных в пустыне холмиков из глины. Пани Кристина с ужасом глядела на нее и поинтересовалась, почему на каждой крыше навалены камни. Оказалось, из-за ветра. Сильные ветры могут сорвать крышу.