Елена Нестерина - Угнанное пианино Страница 20

Нужно было сматываться. Сделка не удавалась. Вопли детей вызывали нездоровое оживление. И вместо того чтобы быть при барыше, человек-бизнесмен оказывался в минусе. Пианино он не продаст, а за ложный вызов денежки тю-тю…

О чем и сообщил ему прибежавший с улицы мужик.

– Мы поехали, – заявил он. – Ничего нам тут не выгорит. Сам разбирайся со своим пианино.

– Да, – кивнул несостоявшийся продавец, прощаясь с денежками.

Но судьба явно пыталась помочь ему.

– Ну, чего? Наше вроде пианино, да, – согласился Василий Редькин, оглядывая музыкальный инструмент, которому совершенно не место было на улице.

– Конечно, папа! – воскликнула Зоя. – Теперь надо как можно скорее домой его забирать!

– Мы поможем вам его до дома дотолкать! – охотно предложил Антошка Мыльченко.

– Чего? – Василий Редькин почесал пятерней затылок. – И ты, Зойка, опять тренькать на нем будешь? Не-е-ет. Пусть уж лучше туточки стоит. Приходи сюда и тренькай от всей души.

– Как? – Зоя чуть в обморок не упала. – Здесь?! На улице?

– Ага! – Зоин папаша очень обрадовался этой своей мысли. – Во будет! Музыка на всю округу. И я не услышу! А то у меня от твоего бряканья так уши вянут, что ремнем лупить тебя хочется! А тут – играй – не хочу. Выходи во двор – и бацай!

– Вы что? – Арина Балованцева соскочила со скользкой холодной панели пианино и воскликнула: – Это тонкий инструмент, ему ни в коем случае нельзя на улице находиться! Расстроится и сломается – не исправить уже будет.

– И не продать его тогда, не играть на нем, – добавил Артур, не меньше девчонок потрясенный невежественной папашкиной речью. – А оно больших денег стоит. Что же это вы разбазариваете семейное имущество?

– Эх, ешкин пудель… – крякнул Василий. – Вот незадача. Продать… И не продашь ведь его никому.

И тут откуда ни возьмись перед Василием Редькиным, совершеннолетним владельцем музыкального инструмента, возник маленький незаметненький человечек.

– Как это – не продашь никому? – искренне удивился он. – Продать такую хорошую вещь всегда можно. Тем более и покупатели имеются. Давайте-ка, любезный, я у вас это пианинце с удовольствием и приобрету. Расплачусь наличными деньгами. И немедленно!

С этими словами он, точно фокусник, выхватил откуда-то толстую пачку денег и призывно тряхнул ею под носом у Василия.

Пачка была толстой, но купюры в ней мелковаты. Однако этого немузыкальный сантехник Вася Редькин не заметил.

– Ты чего, купишь его – и у меня дома оно больше стоять не будет? – не веря возможному счастью, переспросил сантехник. – И Зойка на нем тренькать перестанет?

– Да, да, любезный!

– Забирай! – с этими словами Василий Редькин хлопнул в свои большие трудовые ладоши и схватился за деньги, что продолжал протягивать ему неизвестный благодетель.

Но Зоя с криком и слезами бросилась к нему, повисла на отцовской руке и руке, протягивающей деньги. Она надеялась, что кто-то – или отец, или уличный покупатель пианино – ручонки-то разожмет. И сделка не состоится. Но оба очень хотели, чтобы сделка как раз состоялась. А потому Зоя продолжала висеть и верещать:

– Нет, папа, нет!!! Не смей продавать пианино! Я его люблю! Оно мое! Ты его не можешь продать! Вы же все тете Марусе обеща-а-али!..

– Отвали, дочка, – с этими словами папа решительно стряс Зою со своей руки.

Зоя плакала, сидя на снегу.

– Уважаемый, да что же это такое? – Арина подскочила к начинающему продавцу музыкальных инструментов Василию Редькину. – Это же Зоино пианино! Она же вам ясно сказала, что вы не имеете права его продавать.

– Вот когда станет деньги для семьи зарабатывать честным трудом, тогда и будет распоряжаться, – заявил папаня.

– Да, – охотно подтвердил ловкий покупатель. – Идите, дети, отсюда, по-хорошему. И вы, гражданочка, идите, идите…

Это он уже сказал старушке, которая подобралась поближе к месту разыгравшейся трагедии и с интересом наблюдала.

– Ну, папа, ты же не можешь оставить меня без музыки! – плакала Зоя.

– Надоела ты со своей музыкой. Я тебе еще когда пальцы обещал бустилатом склеить, чтобы ты ими по клавишам не молотила, – жизнерадостно заявил папаня, похлопывая пачкой денег.

– А документики на этот инструмент у вас имеются? – Антон Мыльченко еще не знал тогда, что произнес поворотную во всей этой истории фразу. Ключевую фразу.

– Да! – поддержали его все остальные. Как еще отстоять пианино Зои, никто, даже деловая Арина Балованцева не знала.

И тут Зоя вспомнила.

– Папа, у нас же есть документ, тетя Маруся написала, что дарит пианино мне! И если вы его захотите продать, то только с моего разрешения!!! Она его у этого… Как его…

– У нотариуса, – подсказал Артур – тоже неожиданно для самого себя.

– Да, точно! – закричала Зоя. – Тетя Маруся ж и сама юристом была! Помнишь, адвокат, что ли…

– Поняли? Без ее согласия продавать нельзя, – голосом детского правосудия заявила Арина. – А иначе вы совершите подсудное дело. Зоя, беги давай домой, неси сюда свой документ!

– А… – нерешительно начала Зоя.

– Не бойся, Зоенька! – патетически воскликнул Антон Мыльченко. – Мы отстоим инструмент. Даже не сомневайся. И беги, как горный олень!

Зоя хотела уже сказать, что сам он олень, но сейчас было не до обид и разборок. Со всех ног понеслась она домой. Там мама, она тети-Марусина сестра, не может же мама в память о сестре допустить, чтобы свершилась такая несправедливость!

Зоя умчалась.

– Слушайте, дети, откуда это вы такие умные понабежали? – по знаку маленького человечка два дюжих мужика пошли на четверку обступивших Зоино пианино ребят. – Вы разве не знаете, что, когда взрослые свои дела решают, вам свои носы совать незачем?

– Ага. А то и по ушам можно как следует получить.

– Да и по носам по этим тоже.

Сантехник Редькин, приверженец суровых методов воспитания, был согласен с неизвестными мужиками. Осознание того, что большая куча денег у него в кармане символизирует очень приятное времяпрепровождение в самом недалеком будущем, делало его еще более суровым по отношению к этим маленьким неслухам. И еще ему хотелось, чтобы все это поскорее закончилось…

– Так, вы мне Зойку не сбивайте с панталыку, – грозно начал Редькин, хватая своими рабочими руками за шкирки Антона Мыльченко и Веронику – именно они стояли ближе всего к нему. – И давайте-ка, по домам разбегайтесь. А не хотите, я помогу…

С этими словами он приподнял ребят над землей. Это было неприятно и даже унизительно.

Антон Мыльченко страдал молча и мужественно, раскачиваясь в воздухе из стороны в сторону. Вероника Кеник сдавленно пискнула.

– Эй, дядя, а ну-ка быстро отпусти ее! – в ту же секунду Артур смело бросился вырывать свою девушку из хамских лап неотесанного редькинского папаши.

Но тот гневно рявкнул, размахнулся Вероникой – и Артур еле-еле устоял на ногах. Один из мужичков отпихнул его подальше, протянул руки к Арине, чтобы откинуть от пианино и ее.

– Вызываю милицию! – размахивая мобильным телефоном, заявила она, видя, что ничего другого не остается. – Вы нарушаете права детей!

– Ха-ха-ха! – засмеялся другой мужик, который тоже расчищал дорогу к инструменту. – Какие права? Денежки-то заплачены! Идите в баню!

И тут же отлетел в сторону.

– И ничего не «ха-ха-ха». И никакой бани, – серьезно заявил Петр Брониславович Грженержевский. – А ну-ка немедленно оставьте этих детей в покое. Что тут происходит?

Глава XIII Было ваше, стало наше!

Да, он пришел, он не мог не прийти, этот молодой, красивый и очень ответственный учитель физкультуры Петр Брониславович, классный руководитель Зои, Антоши, Арины и Вероники – то есть седьмого «В», в котором они учились. Есть, решила Арина, все-таки мужчины, на которых можно положиться и которые способны на поступок! И это, в первую очередь, он – Петр Брониславович!

Когда Арина позвонила ему и попросила о помощи, он поверил, что все серьезно. И, оставив молодую жену Галину Гавриловну за праздничным столом, ринулся выручать своих питомцев.

Вероника, выпавшая из руки наглого мужика, подскочила к своему классному руководителю и запричитала сбивчиво:

– Петр Брониславович, это отец Зои Редькиной, он сейчас вот это пианино этим людям продал!

– Да, продал, имею право! – Василий Редькин, теперь тоже коммерсант, был доволен собою.

– Деньги вам заплачены. Мы забираем покупку и уезжаем, – заявил маленький дядечка-коммерсантик, махнул рукой, отдавая команду.

И крупные дядечки-грузчики подхватили пианино.

– Было ваше, стало наше! – лихо заявил один из них и презрительно свистнул.