Р. Стайн - Маска одержимости: Начало Страница 22

Моя куртка была вся измазана в тыквенной слизи. И когда я шел, повесив голову, шепчущее многоголосье зазвучало снова. Шепот поднимался над полем, становясь то громче, то тише…

— Девввввввин… Девввввввин…

Меня всего колотило. Сколько я себя помнил, мне никогда еще не было так страшно. И так одиноко.

Я увидел Хэйвуда, вращающего ручку кассового аппарата; он выдавал какому-то дядьке сдачу. Я подбежал к будке. В голове звучали шепчущие голоса.

Я ворвался в будку:

— Ты должен мне помочь. Они хотят до меня добраться.

Он прищурился:

— Кто? Кто хочет до тебя добраться?

— Я… я не знаю, — пробормотал я. — Тыквы. Плети. Все, что тут растет. Ты можешь мне помочь? Тебе все известно об этой ферме. Хэйвуд, ты можешь хоть что-нибудь сделать?

Он взглянул вниз. Я сразу увидел, на что он смотрел. Зевс. Черный кот сидел перед будкой, наблюдая за нами.

— Нет. Не думаю, — ответил Хэйвуд, не сводя глаз с кота. — Не думаю, что смогу помочь тебе, Девин. Извини.

— Ты должен, — упрашивал я. Я схватил его за отвороты штормовки. И не отпускал. — Ты обязан мне помочь. Давай встретимся после ужина. Тогда мы сможем поговорить.

Он по-прежнему смотрел на кота.

— Не… не думаю, — повторил он.

— Ты должен прийти, — не сдавался я, цепляясь за его куртку. — После ужина. Приходи к дому. Я встречу тебя у черного хода. Прошу тебя.

Шепот сделался громче. Мне показалось, будто тыквы катятся по полю. Катятся ко мне.

— Девввввввин… Девввввввин…

Шепот звенел у меня в ушах.

17

Я не мог осилить свой ужин. Спагетти и тефтели. Тефтели казались мне похожими на маленькие круглые тыквы. А спагетти напоминали извивающиеся ползучие плети.

Когда миссис Барнс подала на десерт тыквенный пирог, я едва удержался, чтобы не заблевать весь обеденный стол.

Никто ничего не заметил. Все были слишком счастливы и взволнованны, чтобы меня замечать.

Все наперебой болтали, смеялись, шутили. Папа был в превосходнейшем расположении духа. Его затея с тыквенной фермой обернулась колоссальным успехом.

Я единственный за столом молчал. Я единственный знал о ужасах, творящихся возле нашего дома.

Через пару часов после ужина я отправился на двор, чтобы дождаться Хэйвуда. Стояла холодная, ветреная ночь. Полная луна низко плыла в темном небе.

Я прохаживался вдоль задней стены дома взад и вперед. Руки покрылись холодным потом. На ходу я прятал их в карманы джинсов.

Взад и вперед. Взад и вперед.

Где же он? Где?!

И тут я снова увидел плети. Несколько плетей поднялись над полем. Словно змеи поползли они по траве к моему дому.

Луна светила так ярко, что я отчетливо видел каждую линию, каждую впадинку, каждую трещинку на толстых плетях, когда они скользили ко мне.

То и дело они обвивали друг друга, сплетаясь и расплетаясь. И стремительно скользили вперед. И поблескивали в лунном свете.

Где же Хэйвуд? Он нужен мне. Где же он?!

В ужасе вытаращившись на приближающиеся плети, я вдруг уловил краем глаза еще какое-то движение. Там, где кончался наш задний двор, и начиналось тыквенное поле, что-то медленно поднималось из травы.

Может, это какая-то маленькая зверушка?

Нет.

Рука. Щурясь от яркого лунного света, я понял, что смотрю на человеческую руку. Она поднималась из-под земли.

Я видел ее совершенно отчетливо. Я видел, как зашевелились пальцы, словно бы разминаясь. Затем земля раздалась, и рука взметнулась к ночному небу.

Я разглядел тонкое запястье. Рукав куртки. А потом землю пробила вторая рука. Теперь их было две.

Вслед за ними показалась и голова. Голова поднялась из земли. А за нею… плечи.

Руки уперлись в траву. И чья-то фигура выбралась из-под земли… из-под земли!

Из могилы?

Кто-то выбрался из могилы?

Я не мог двинуться с места. Я не мог дышать.

Я видел, как он стер с лица землю. Как отряхивал перед куртки. Штанины джинсов.

Спотыкаясь, он двинулся вперед. Вышел на свет. И я узнал его.

Это был Хэйвуд.

18

Я затрепетал от ужаса. Я пялился на бредущую в лунном свете фигуру, пока перед глазами не поплыло.

Неужели Хэйвуд — живой мертвец? Неужели он один из трупов, погребенных под тыквенным полем?

Я терпеть не мог фильмы про зомби. Я всегда считал их дурацкими. Но сейчас я сам очутился в одном из них.

И вдруг я вспомнил. Я вспомнил, как спросил у Хэйвуда, где тот живет. Я спросил — а он показал рукой на тыквенное поле. Он сказал, что живет там вместе с отцом и еще кучей других людей.

А теперь он приближался, отряхивая с себя могильную грязь, шел через задний двор мимо наползающих плетей. Шел к дому, потому что я пригласил его. Я сам умолял его прийти сегодня ночью. Чтобы мне помочь.

Но он явился отнюдь не с целью помочь. Что же он собирается делать?

Я попытался скрыться. Бежать было поздно. Я отступил в темноту и прижался спиной к стене дома. Я затаил дыхание. Сердце колотилось так сильно, что болела грудь.

— Девин? А я тебя вижу, — промолвил Хэйвуд. — Ты что же, прячешься? Я пришел тебе помочь.

Я замер у стены.

— Нет, с-спасибо, — заикаясь, произнес я. — Уже не надо. Но все равно спасибо.

— Надо, Девин, надо, — сказал он. — Тебе нужна моя помощь.

— НЕТ! — вырвалось у меня. На самом деле, я это выкрикнул. Я не мог скрыть охватившей меня паники.

— Я пришел тебе помочь, — повторил он. — Потому что ты мой друг. Я все знаю об этой ферме, Девин. Я знаю, как обеспечить вам безопасность.

Он вошел в тень, где я пытался укрыться. Я обхватил себя руками, чтобы унять дрожь.

— Я… я пойду в дом, — сказал я. — Весь день таскал тыквы, устал, как собака…

— Давай я пойду с тобой, — прошептал он. — Мне есть что тебе сказать. Это важно, Девин.

— Нет. Правда. Я слишком устал. Может, завтра?

Я не видел его лица. Слишком глубокая была тень.

— Сегодня — ночь Хэллоуина, — произнес он. — Мне необходимо кое-что тебе сказать. Чтобы ты мог чувствовать себя на ферме в безопасности.

Мысли путались. Как мне сбежать от него?

Я видел, как он выбирался из-под земли. Я знал, что он — существо наподобие зомби.

Он придвинулся ближе. Я услышал смешок:

— Какой у тебя, Девин, испуганный вид!

— Что? У меня? Нет, что ты! — запротестовал я. Но дрожащий голос выдал меня с головой.

— Почему ты дрожишь? — спросил он.

— Так это… холодно же, — сказал я.

Его ответ поразил меня, словно разряд тока:

— В могиле, Девин, еще холоднее.

Он схватил меня за руку и рывком подтащил к себе.

Я чуть не упал.

Его рука сжала мое запястье, словно холодные стальные тиски.

Я пытался вырваться. Но он был невероятно силен.

— В могиле еще холоднее, — повторил он.

— Отпусти меня! Ч-чего тебе надо?! — заверещал я.

— Мне надо, чтобы ты пошел со мной, — мягко ответил он. Его твердые костистые пальцы больно впивались в мое запястье. — Я хочу, чтобы ты посмотрел на мою могилу.

— Нет! Отпусти! Отпусти!

Меня обуяла паника. Я корчился и вырывался.

— Отпусти!!!

Но мне не хватало сил, чтобы вырваться из его хватки.

Он повернулся и поволок меня за собой по мокрой траве. Я сопротивлялся, но он был слишком силен.

— Прекрати! — кричал я. — Не хочу я смотреть на твою могилу! Отпусти меня!

Он обернулся. Глаза у него были стеклянные. Пустые. Как у куклы.

— Это не больно, — произнес он шепотом.

— Не больно? Что не больно? — крикнул я.

— Умирать не больно, Девин. Вот увидишь.

— Нет! Умоляю!

Он снова потащил меня в поле. Вцепившись мне в руку железной хваткой. Тащил с ужасающей силой.

Он собирается затащить меня в свою могилу.

Я обернулся в сторону дома. Я кричал, в надежде, что меня услышат родители. Но из-за холода все окна в доме были закрыты. И свет был потушен. Все легли спать.

Ни за что не услышать им моих криков.

Хэйвуд тащил меня через тыквенные плети, а те корчились, все одновременно, скручиваясь и раскручиваясь. Когда я проходил мимо них, они тянулись вверх, пытаясь меня схватить. Но Хэйвуд тащил меня вперед, не давая им до меня добраться.

Я обречен.

Я понял, что никто меня не спасет. А он был слишком силен, чтобы я мог спасти себя сам.

Я опять закричал. Но вокруг никого не было. Некому было прийти мне на помощь.

А потом мой взгляд упал на темный силуэт на краю поля. И я понял, что крошечная надежда еще осталась.

— Зевс! — заорал я. — Зевс, ты же Хозяин Кладбища! Ты можешь мне помочь!

Услышав мой голос, кот склонил голову. Его зеленые глаза светились в лунном свете.