Миклош Ронасеги - Сорванцы Страница 23

— Да, я встречал его мать, — повторил Берци и рассказал, когда и где это было. — Слушайте, дядя Дёме утверждает, что мать Крохи — туристка с оранжевым рюкзаком. Я ее видел. Это наверняка она. Никого не оказалось поблизости, кто помог бы ей натянуть рюкзак, и она попросила меня: «Молодой человек, будьте любезны!» Я тут же подскочил и запросто одной рукой поднял его — пусть видит, какие мы, венгерские ребята, сильные. Рюкзак, правда, был не таким уж легким, но я удержал его. Она чмокнула меня в щеку и сказала: «Спасибо!»

— Так и сказала?

— Да, и спросила, где находится Рыбацкий бастион. Ведь, знаете, ни один турист, попавший в Будапешт, не может его не посмотреть.

— Это точно, все стараются туда попасть.

— Спросила, и я сказал. Тогда она еще раз чмокнула меня. Довольно молодая женщина. Я поначалу принял ее за девушку. И главное, чмокнула меня.

При этом Берци почему-то вызывающе посмотрел на Терчи.

— Прекрати свой «вечер сказок и легенд»! — прошипел Карчи. — Сейчас придет милиция и заберет Терчи. Мы, дураки, не знаем, как ей помочь, а ты лезешь со своими глупыми россказнями, он, видите ли, целовался с рюкзаком! Кстати, а на каком языке вы разговаривали? Но Берци не так легко было сбить с толку.

— Мы и не разговаривали. Она показывала мне Рыбацкий бастион на карте. А я показывал, как туда добираться. Подумайте только, ведь и время совпадает. А потом, не у каждого туриста оранжевый рюкзак. Если мы махнем с Крохой к Рыбацкому бастиону, наверняка застанем там его мать. И тогда конец всем розыскам, истерикам и милициям!

Предложение Берци казалось разумным и обнадеживающим. Правда, Терчи добавила, что без дяди Дёме им никогда не узнать мать Крохи, но, с другой стороны, стоит сейчас появиться дяде Дёме, с ним объявится и милиция. Тогда события примут явно дурной оборот. Поэтому лучше всего немедленно отправиться к Рыбацкому бастиону.

— Я забрала ребенка, и я верну его родителям.

Это заявление пробудило в мальчиках чувство гордости своей Терчи.

— Она права, — кивнул Карчи и не сказал, как обычно, своего любимого словечка: «Ерунда!»

— Пошли! — скомандовал Берци.

Ребята начали торопливо собираться. Волнение подстегивало их. Терчи хотела было натянуть ботинки на ножки Крохе, но ничего не получалось. Плохо шло дело и с колготками: мальчик сбрасывал их с себя. Напрасно она уговаривала малыша не баловаться, Кроха не понимал ее.

— Да он и не может понять, ведь он не венгр!

— Поэтому он и не узнал дома, в котором живет дядя Хайду.

— Туристический ребенок. И потом, что он видел в Будапеште?

Кроха, видимо, тоже загорелся желанием путешествовать: казалось, он понимал, что поиски его мамы на верном пути. И если до этого малыш норовил вылезти из коляски — бедняге, конечно, было утомительно все время там сидеть, — то теперь он явно передумал и начал качаться, словно желая сдвинуться с места. Едем, едем к маме!

След тоже воспылал желанием отправиться в путь. Раз пять вырывался пес из рук ребят и устремлялся к ближайшим фонарям.

Друзья решили подземкой доехать до площади Деак, там пересесть на метро и ехать в Буду. В Буде они сядут на автобус и в два счета окажутся у Рыбацкого бастиона. Так-то оно так, да только собаку без намордника не разрешается провозить на общественном транспорте.

Карчи представился случай показать, на что он способен. Он живо соорудил из поводка нечто похожее на намордник. Вот только, как к этому отнесется След?

Собака сразу позволила надеть намордник, проявив себя не только живым, непоседливым существом, но и послушным. Теперь друзья нисколько не боялись пса, они давно поняли, что если когда-то пес и наскакивал на них, то только потому, что его науськивал глупый парень.

— Можно трогаться.

И ребята двинулись в путь, совершенно выпустив из виду, что добряк Дёме будет разыскивать их, что мать ребенка вряд ли ожидает их у стен Рыбацкого бастиона, что они только что собирались покормить малыша да и собака, наверное, голодна, хотя, как правило, собак кормят всего раз в день. И все же Берци не забыл главное: подходя к подземке, он торжественно произнес:

— Слушай внимательно, Кроха, и оглянись вокруг. Это площадь Героев. Красивая, правда? И огромная! А эти всадники в шлемах — сама история! Посмотри на колонну! Видишь, какая высокая!

Карчи заворчал, но, по счастью, его внимание поглотила собака.

Следует также сказать, что в тот день в Будапеште термометр показывал 30 градусов в тени. Ребята были едва ли не на грани солнечного удара.

И все же пришлось одеть малыша, так как в подземке было прохладно.

— Крошка, где твоя одежка? — заговорил в рифму Берци, чтобы отвлечь внимание ребенка от одевания.

А Карчи тем временем успокаивал собаку. Так они спустились по ступенькам в подземку с той стороны, где было написано: «В направлении площади Вёрёшмарти[22]».

След дрожал, нервно позевывая и плотно прижимаясь к ноге Карчи. Мальчик похлопывал пса по спине, поглаживал по шее.

— Ладно, ладно, все в порядке, — тихо приговаривал он. — Успокойся!

Видно было, что След никогда еще не ездил в подземке. С грохотом подкатил желтый вагон. Распахнулись двери, и ребята вошли. Впереди — Терчи и Кроха в коляске, за ними — мальчики с собакой. По сравнению с сорванцами их подопечные выказывали большую нервозность. Едва поезд тронулся, собака села и в страхе лизнула Кроху. Малышу это не понравилось, и он шлепнул собаку, которая наверняка приняла это к сведению.

Собравшаяся в вагоне публика по-разному реагировала на их появление. Некоторые пассажиры выражали громкое недовольство: как можно с такой огромной собакой ехать в подземке? Карчи был в своей стихии: он расточал направо и налево любезные улыбки и демонстрировал целых два билета, которыми оплачен проезд собаки.

— Не хватает здесь еще пса!

— Некоторые держат собак вместо того, чтобы воспитывать детей!

— И так бывает. А у нас и пес есть, и ребенок! — горячо произнес Берци.

— Только понимания нет, — проворчал тучный пожилой человек и многозначительно посмотрел на нарушителей спокойствия.

Вагон разделился на две партии: противников собаки все же было меньшинство. Общее внимание обращал на себя малыш: все так и улыбались Крохе.

— Какой славный карапуз!

— Ах ты мой золотой! Как смешно он подмигивает!

— Вы что, братья и сестры?

— Нет, то есть… Он братик Терчи.

Какая-то полная дама тоненько захихикала:

— Девочка везет братика погулять, и при этом ее сопровождают рыцари с собакой! Ой, боже мой! Я тоже когда-то так вот возила братца. Много же молодых людей кружилось вокруг меня.

— Сколько лет малышу?

— Сколько лет? Скажи, Терчи, сколько ему лет, — чуть не простонал Карчи.

Как мы уже говорили, Терчи, всегда неунывающая Терчи, за последние часы стала похожа на задерганную донельзя мать. Растрепанные волосы свисали ей на лицо, на щеках темнели размазанные следы недавних слез.

— Сколько лет? Сколько же лет-то?

— Ай-яй-яй, ну и сестра, не знаешь, сколько лет братику.

— Он выглядит старше, такой смышленый, хи-хи-хи, такой забавник, должна я вам сказать. Поэтому мы никому не говорим, сколько ему лет, все равно никто не поверит, — заикаясь, проговорила Терчи. — Хотя он уже на возрасте.

— Какие милые ребятишки! Надо же так сказать: «На возрасте»! Ты знаешь, о ком так говорят? О пятидесятилетнем мужчине или, допустим, о сорокапятилетней женщине.

— Пардон, сударь! Сорокапятилетняя женщина далеко еще не на возрасте!

— Пардон. Что правда, то правда, о даме никогда не знаешь…

Вагон с грохотом катился дальше, а пассажиры, подъезжая к Большому кольцу, продолжали кто спорить, кто любезничать.

Поезд начал тормозить. В темноте за окнами засияли цветные сигнальные лампочки. Еще несколько мгновений — и состав остановился.

— Пошли! — громко скомандовал Берци и первым вышел из вагона.

Следом двинулись Карчи с собакой. Оказавшись наверху, мальчики радостно рассмеялись.

— Наконец-то! Препятствие преодолено. — Но тут Берци вдруг поперхнулся, судорожно глотнул воздух и лишь потом едва выговорил: — А Терчи? Где Терчи?

— То есть как где Терчи?! Я, что ли, должен знать?

— А почему я?

— Она сказала, что на следующей остановке выходим.

— Так как же ты не заметил?!

— А ты? А ты?

— Я был занят собакой. Не будь меня, эта собака пощипала бы вас.

— Ну, не важничай! Это ведь еще щенок. Большой терьер, а есть еще карликовый.

Эх, ребята, ребята! Вот тебе и сорванцы! А оказались такими растеряхами! В суматохе Терчи осталась в вагоне.

Мальчики стояли на площади 7-го Ноября, одной из самых оживленных площадей Будапешта. Здесь перекрещиваются две гигантских артерии города: проспект Народной республики, с платановыми аллеями и знаменитой колонной на площади Героев, хорошо видной отсюда в ясную погоду, и Большое кольцо, состоящее из нескольких частей, каждая со своим названием, и соединяющее огромной дугой мост Маргит[23] с мостом Петёфи. Старожилы называют эту площадь Октогон, восьмиугольник, поскольку две скрещивающиеся широкие магистрали действительно придают площади форму восьмиугольника.