Владимир Аверин - Тетрадь опасных советов Страница 3

Не грузись, Пузырь, расслабься. Нам—то какое дело до их знакомства, — зевнув, сказал Вадик. —

Мне, например, по барабану и Майя, и ее тетрадь. Кстати, ты заметил, какими странными буквами сделаны записи? Ты когда-нибудь видел такой алфавит?

Видел. В прошлом году, когда с родичами в каникулы болтался по Балканам, ну, там Болгария, Сербия, Хорватия. Короче, это сербохорватский язык. Прикинь, алфавит у них называется «вуковица», он почти как русский, только в нем нет девяти наших привычных букв, зато добавлены шесть других.

А что еще можешь сказать про тетрадь, про записи, схемы, формулы? — спросил твердый троечник Вадик Ситников у круглого отличника Вити Пузыренко, который знал ответы почти на все вопросы.

Забавная тетрадка, антикварная. Изготовлена в тысяча восемьсот девяностом году в Чикаго фабрикой «Джонсон пэйпэ». В записях я ни одного слова не понял, потому что сербохорватского языка знать не знаю. В схемы я тоже не въехал, зато точно могу сказать, что формулы касаются физики и математики. Еще вопросы есть?

Ты что, издеваешься? — напрягся Вадик. Он решил, что Пузырь его разыгрывает.

Почему издеваюсь?

Откуда ты все это узнал?

Внимательно осмотрел тетрадь и выяснил. А что?

Ну, насчет сербохорватского языка я тебе верю. Допустим, в разных формулах ты тоже неплохо разбираешься. Но, черт возьми, как ты узнал про год и фабрику в Чикаго?! Я ведь тоже рассматривал тетрадь, но ничего такого там не увидел. Или ты гений, или я последний лох.

Ясный перец, я — гений, а ты, соседушка, как ни крути, последний лох. Видишь ли, дружище, там последняя страница слегка приклеилась к внутренней стороне обложки. Я ее отлепил и прочитал на штампе название фабрики и год выпуска тетради.

Зазвонил телефон. Вадик взял трубку и услышал в ней женский голос:

Алло... Можно Вадима Ситникова?

Это я.

Здравствуй, Вадим. Это Альбина Георгиевна Ремизова, инспектор по делам несовершеннолетних. Надо бы нам с тобой встретиться. Знаешь, где находится наше отделение милиции?

Знаю. Я там в прошлом месяце паспорт получал.

Сможешь сегодня прийти в отделение, в мой кабинет?

Зачем? — спросил Вадик, вдруг почувствовав тяжесть в желудке.

Надо выяснить кое—что. Не волнуйся, разговор на десять минут, ничего серьезного. Сможешь сегодня?

Дайте мне время подумать.

Сколько времени тебе дать?

Пятнадцать суток, — не задумываясь, выпалил Вадик.

Ну, вот что. Даю тебе пятнадцать минут и через час жду у себя в кабинете в отделении милиции. Четырнадцатый кабинет, лейтенант Ремизова. Запиши, а то забудешь. До свидания.

Ситников положил трубку, посмотрел на Пузыря и с тревогой в голосе произнес:

Началось. Меня в ментовку вызывают.

Из—за чего?

Не знаю. В инспекцию по делам несовершеннолетних.

Это из—за Майи! Сто пудов! Я тебе сразу сказал, что тут дело мутное, что обдумать надо. А тебе все по барабану, все трын—трава. Вот и допрыгался. Теперь тебя точно закроют, сто пудов, посадят в колонию для малолетних преступников.

За что?! — возмутился Вадик.

Там потом объяснят.

Наша инспекторша сказала, чтобы я не волновался, что разговор на десять минут.

Они все так говорят. Сначала разговор на десять минут, потом арест на пятнадцать суток, а там и колония для несовершеннолетних на сорок пять лет, — уверенно сказал Пузырь, хотя сам с инспекцией по делам несовершеннолетних никогда не пересекался. Пузыренко уставился в потолок и стал подсчитывать: — Это же сколько тебе будет через сорок пять лет? Твои четырнадцать плюс сорок пять в колонии. Пятьдесят девять годочков. Как раз к пенсии успеваешь. Выйдешь на свободу с чистой совестью и сразу на пенсию. Лафа!

Что я в тебе больше всего ценю, Пузырь, так это твое умение в трудную минуту поддержать друга добрым словом, — огрызнулся Вадик.

А что ты обижаешься? Я тебе еще раз говорю: чует мое сердце, что без Майи тут не обошлось. Воткнись в розетку, включи мозги и прикинь, как плотно одно к другому лепится: мужик в «Форде», погоня, странный уход Майи, антикварная иностранная тетрадь и вызов в милицию — в общем, сплошной криминал в один день. Таких совпадений не бывает.

Что же делать? — расстроился Вадик.

Пускайся в бега. Страна у нас большая, лет пять побегаешь, а потом за давностью лет, может, и простят.

Я ведь серьезно.

Тогда иди в милицию и на все вопросы отвечай: «Нет... Не был... Не знаю... Не помню, товарищ лейтенант. ..» А я попробую пробить твою Майю по компьютерной базе данных. Я тут недавно записал диск с фамилиями всех жителей Москвы и Подмосковья, так там кроме телефонов и адресов много другой интересной информации. Как ее фамилия?

Не знаю.

Как это? — удивился Пузырь.

А вот так, — развел руками Вадик. — Когда на мопеде ехали, я спросил, как ее зовут. Она ответила, а я не расслышал. Точнее, расслышал, но не все. Я же в шлеме был, да еще ветер прямо в хрюлю дул, вот и расслышал только два слова: «Майя» и «Рижская». Возможно, она сказала, что ее зовут Майя и что она живет возле метро «Рижская», ну, чтобы я ее туда довез. Или она хотела сказать, что приехала из Риги.

Может, фамилия у нее такая — Рижская? Майя Рижская, — предположил Пузырь.

Таких фамилий не бывает. Есть станция метро «Рижская». Рига — это столица Латвии, то есть название города. Ты бы стал носить вместо фамилии название города? Например, Виктор Гусь—Хрустальный или Виктор Херсон? А еще есть город Уссурийск. Представь, что учитель выставляет нас из класса и говорит: «Ситников, прочь из класса и Уссурийск с тобой!» Хотел бы, чтобы тебе говорили: «Подойди к доске, Гусь—Хрустальный»? Да ни за что! Сразу бы съел свидетельство о рождении и сменил бы фамилию на Пузыренко, Пузырини, Пузыридзе, Пузырян, Пузыркер или Пу—зыряк. В крайнем случае, Пузыр—Абдул—Оглы, только не Гусь—Хрустальный и не Уссурийск.

Ты «Войну и мир» читал?

А почему ты спросил?

Читал или нет?

А зачем тебе знать?

Да или нет?

Ну, допустим, я тебе не скажу. Что тогда?

Понятно. Там одна чувиха носила фамилию Ростова, Наташа Ростова. Может, слышал?

Ну, возможно, когда—то, где—то, что—то похожее мимо ушей пролетало, поэтому я не расслышал. А при чем здесь Наташа Ростова?

Пытаюсь мыслить логически. Ростов — город и Рига — город. Я подумал, раз есть фамилия Ростова, то почему бы не быть фамилии Рижская. Короче, я попробую пробить Майю Рижскую, может, что-нибудь нарою. А там видно будет.

Ладно. Я тебе позвоню, когда вернусь из ментовки.

Пузырь оглядел Вадика с ног до головы и посоветовал:

Ты бы приоделся ради такого случая, все—таки не каждый день встречаешься со своим инспектором. Надо произвести на нее хорошее впечатление. Смени прикид хоть на пару часов, а то одеваешься, как беспризорник, смотреть тошно, честное слово. Кстати, на одном милицейском интернет—сайте есть страница «розыск». Там вывешивают информацию не только о преступниках, но и о без вести пропавших людях, например, о беспризорниках, которые сбежали из дома. Опиши, как выглядит твоя Майя, ну, там одежда, возраст, особые приметы типа шрама, татуировки или родимого пятна.

Одета в брюки, блузку с короткими рукавами, правый рукав порван и зашит. Худая, среднего роста, лицо обыкновенное, возраст мутный, возможно, наша ровесница. Шрама или родимого пятна я не заметил. На плече татуировка...

Что же ты сразу не сказал?! — перебил его Пузырь. — Татуировка — очень важная и особая примета. — Он поискал глазами бумагу, нашел на холодильнике ручку и свежую газету, оторвал от нее клочок и приготовился записывать. — Что изображено на татуировке? Вспоминай.

Комета с ярким хвостом, космический спутник и надпись «Хаябуса».

Как—как? — не понял Пузырь. — «Хая...» что?

«...буса». «Хаябуса», — повторил Вадик, взял У Пузыря ручку и сам написал иностранное слово «Hayabusa». — Вообще—то эта татуировка не совсем настоящая, она не наколота, а наклеена, как переводная картинка. Ну, знаешь, иногда такие татушки вкладывают в упаковки со жвачкой. Обычно они держатся на коже несколько дней и постепенно стираются. А если постараться, то можно смыть мылом за один раз.

—На всякий случай проверю эту примету. Слушай, можно я у тебя хлеба возьму? Мне некогда снова в магазин переться, надо информацию искать. А ты ведь все равно на улицу идешь, вот на обратном пути и купишь. Вот тебе деньги, — Пузырь дал Вадику несколько рублей, забрал буханку из хлебницы, потом, не спрашивая разрешения, взял со сковородки четыре котлеты и направился в прихожую. У двери он снова остановился и полез в карман за деньгами. — Да, вот еще что... Я вчера в одном киоске видел недорогой компакт—диск с ценными программами, но не купил — киоск был закрыт. Будь другом, купи. Это недалеко. Одна станция на метро. Вот тебе бабки.