Леонид Влодавец - Клад под могильной плитой Страница 4

Но все-таки полтора десятка человек — это не тысяча и даже не сотня. Тем более что дно у речки было в основном песчаное, без всякого ила, течение быстрое, и замутить воду было очень сложно. Поэтому москвичи, хоть и набултыхались от души и смыли с себя напрочь городскую копоть и дорожную пыль, за час речку не испортили.

Когда все уже вволю накупались, дядя Толя сказал:

— Вот отсюда мы завтра и начнем поход. Соберем байдарки, погрузимся и пройдем три километра вверх по реке. Там река расходится на два рукава. Один, вот этот, где мы сейчас стоим, и есть настоящая река Новица, а второй, так называемая Старица, уходит куда-то влево, в лес, и, по карте судя, заканчивается в болоте. Но в болоте, как известно, вода стоячая, а в Старчце течение есть. Значит, она куда-то дальше течет, верно? В нескольких километрах за болотом, в котором Старица как бы пропадает, находится озеро. Значит, там есть какая-то неизвестная протока, через которую Старица впадает в озеро. Если мы ее найдем, то сможем из озера спуститься вниз по речке Лихой до Большой реки, в которую впадает Новица…

А потом по Большой реке поднимемся вверх до впадения Новицы и вернемся сюда! — не утерпев, воскликнул дядя Коля.

Это ж настоящая кругосветка! — вскричал дядя Витя.

Да еще плюс поиски неизвестного пролива, то есть протоки! — восхитился дядя Олег.

Это же почти Северо-Западный проход, который искал сам капитан Джеймс Кук! — удачно припомнил Сережкин папа.

Тот, которого съели? — поинтересовался Сережка, которому папа как-то раз рассказывал про этого капитана. Куку этому вообще-то, по разумению Сережки, здорово не везло. Он, правда, Австралию открыл, но потом выяснилось, что за сто лет до него эту самую Австралию открыли голландцы. Он бы мог открыть Антарктиду, но чуточку не доехал и объявил, что ее вообще не существует. А оказалось, что она все-таки существует и туда добрались русские капитаны Лазарев и Беллинсгаузен. Северо-Западного прохода Кук то же не открыл, но зато заплыл на Гавайи и тамошние жители его за что-то съели в 1779 году.

Будем надеяться, что нас там Н е съедят> — ядовито произнесла Сережкина мама.

Аборигенов там точно нет, — улыбнулся дядя Толя. — Да и вообще никакого жилья в округе на пятьдесят километров. Наша деревня — самая ближняя. Хотя когда-то, говорят, вдоль Старицы даже села стояли. Только очень давно/

И куда же они подевались? — с любопытством спросила Таська.

Точно никто не знает, — развел 9Уками дядя Толя, — дело еще аж в шестнадцатое веке было, при царе Иване Васильевиче Грозном'

Это тот, который профессию поменял? — хихикнула Татаська, вспомнив старую комедию которую часто показывают по телевидению.

В общем, тот, — усмехнулся дядя Толя, — хотя, конечно, профессию он не менял и в наше время не попадал. Это же фантастика все-таки.

А если и насчет сел на Старице тоже Фантастика? — спросил Степа. — Или просто легенда?

Я в нашем областном краеведческом музее побывал и в архиве, — ответил дядя Толя музее мне старинный чертеж показывали где были обозначены три села, стоявшие на Старице. А Новицы тогда вообще не было. То есть, она и была, но на чертеже, кроме леса, ничего не показано. А на более поздних картах, вычерченных уже в семнадцатом веке, никаких сел на Старице не помечено. Зато откуда-то Новица появилась, а на ней наша деревня. Занятно, не так ли?

Ты им расскажи то, что бабушка Марья рассказывала! — посоветовала своему отцу Зоя. — Это так интересно… И страшно!

Ну, это я попозже, — сказал дядя Толя. — А то нашим гостям, наверное, уже есть хочется. Они, поди, еще и не завтракали, а скоро обедать пора. Вот после обеда я им и расскажу эту страшную историю…

Глава III ЛЕГЕНДА

Действительно, после купания в речке всем здорово захотелось есть. А потому все гости усердно бросились помогать тете Кате и Зое готовить обед и накрывать на стол. А это оказалось непростым делом, потому что надо было аж тринадцать московских гостей накормить и рассадить по местам.

Впрочем, места хватило. В «тереме» на первом этаже была большая горница, где и пятьдесят человек можно было за стол пристроить. Там вдоль стен тянулись длинные деревянные лавки, а стол был раздвижной, собственной конструкции дяди Толи. Конечно, тоже отделанный под старину и очень красивый. Правда, накрыли его самыми обычными клеенками, но вообще-то тетя Катя хотела постелить гостям на стол льняные скатерти, которые она сама вышивала разными узорами. Когда же мамы увидели эти самые скатерти, то замахали руками: мол, это же произведение искусства, а у нас ужасно неаккуратные дети, они наверняка чего-нибудь прольют и испачкают эту красоту. Дескать, такие скатерти надо только по большим праздникам на стол стелить.

Сережка ел с большим аппетитом, потому что все было какое-то необычное и очень вкусное. Может, от свежего воздуха, а может, оттого, что большая часть кушаний была приготовлена не на газе (хотя такая плита, работавшая от большого баллона, в доме имелась), а в русской печке. А печь выглядела точь-в-точь как в сказке или в мульти-ке. Ее не просто побелили, а еще и всякими яркими цветочками изукрасили. Дядя Толя при этом похвастался, что это не он рисовал, а Зоя.

Сказать по правде, Сережке отчего-то завидно стало. Он, еще когда в поезде общался с детьми папиных друзей, приметил, что они многому от своих родителей научились. Например, компьютеры дома были и у дяди Коли, и у Сережкиного папы, и у дяди Вити. И сам Сережка умел в компьютерные игры играть, и Таська с Татаськой, и даже Васька, хотя у его папы компьютера не имелось. Но по-настоящему понимал в компьютерах только дядя Коля. Он мог любой из них починить, и даже собрать из деталей новый. Именно он сделал папиному компьютеру «апгрейд», отчего тот из простого «Пентиума» сразу превратился в «Пентиум III». И Степа, как видно, папины премудрости изучил и запросто, как взрослый, растолковывал не шибко грамотному в технике Сережкиному папе, чем один процессор от другог0 отличается, чем лазерный принтер лучше струйного, какая фирма производит более дешевую и простую технику, а какая более дорогую и сложную. Конечно, он от папы все это услышал, сам втянулся и наверняка, когда школу закончит, пойдет по компьютерной части.

А Васька? В компьютерах он, конечно, много не соображал, но о самолетах рассуждал так, словно не одну сотню часов на истребителе налетал. И знал, чем F-15 от F-16 отличается, почему «Стеле» называют «оамолетом-невидимкой» и как боевые самолеты от ракет ПВО уворачиваются, и еще много чего, о чем Сережка понятия не имел. Ясное дело — от отца узнал и сам, наверное, тоже летчиком станет, а может, даже космонавтом. А если здоровье не позволит, то будет авиаконструктором или просто авиационным инженером. Хотя, конечно, по нынешним временам это работа не очень денежная.

Наконец, даже Таська с Татаськой, девчонки казалось бы, а так волокут в автомобилях, что диву даешься! Сережка и трети того не знает про все эти подвески, сцепления, зажигания, карбюраторы. И за баранкой ни разу не сидел, потому что у них никогда своей машины не было. А эти толстушки могут сами завести машину и поехать. Правда, не в городе или по большой трассе, но где-нибудь на проселке — запросто. Это потому, что настоящие водительские права несовершеннолетним выдавать нельзя. А вырастут и будут вовсю гонять на своих личных машинах.

Короче, все дети папиных друзей от своих пап что-то полезное переняли. А он, Сережка, ничему такому нужному от папы не научился. Хотя вообще-то прекрасно понимал, что папа у него — настоящий ученый и отличный врач, который лечит людям сердца. Это вам не ухо-горло-нос! Очень много людей, как утверждала мама, на папу молятся и свечки ставят о здравии. Но при всем этом Сережка в его делах ничегошеньки не понимал. И хотя Сережке доводилось краем уха слышать всякие мудреные слова, типа «миокардит», «перикард», «митральный клапан» и даже «аорто-коронарное шунтирование», он абсолютно не представлял себе, что они значат. И был убежден, что уж кем-кем, а кардиологом он никогда не станет. Вовсе не потому, что это плохая или неинтересная профессия, а потому, что считал себя слишком тупым, чтоб в ней что-то понять. Эх, если бы папа сумел ему хоть что-нибудь объяснить, только как-нибудь попроще!

А знакомство с дяди Толиным домом и его семейством еще больше Сережку расстроило. Казалось бы, чему завидовать: живут далеко от Москвы и даже от своего областного центра, телевизор только ОРТ и РТР показывает, да и те плохо видно. В магазин, в школу, в клуб надо на машине ездить, а зимой, когда дорогу заметает, бульдозер нанимать, чтоб снег расчистили, или ехать на стареньком снегоходе «Буран». А если мороз за сорок — и вовсе не сладко! Надо шерстяную шлем-маску надевать, как у террориста, чтоб уши и нос не отмерзли, когда едешь. А дорога — кругом лес. а в лесу волки стаями шляются. Иногда к самой деревне подходят и воют. Был даже случай, когда медведь-шатун поблизости прогуливался. А это вовсе не добрый мишка, а очень даже страшный и опасный зверь. Потому что медведям, как известно, положено зимой в берлоге спать и лапу сосать. Так что если кто-то его зимой разбудит, когда в лесу ничего вкусного нет, он готов кого угодно сожрать. Даже человека. Но даже летом и даже тогда, когда стоит такая жаркая и солнечная погода, тут все-таки очень скучно. По соседству только две старые бабуси*, которые жутко рады, если к ним раз в год кто-то из родни приезжает.