Анна Дубчак - Где ночуют призраки Страница 6

— У меня пропала жена, — продолжал дурачиться на другом конце провода Пузырек, и у него это довольно сносно получалось. — Сколько стоят ваши услуги, и когда мы сможем встретиться?

— У нас очень, ну просто очень дорого, — вздохнул Сергей. — Но цена зависит от того, какой была ваша жена…

И тут взгляд Сергея остановился на широко распахнутых глазах Маши, которая, закрыв ладонью рот, энергично показывала пальцем на светящееся табло на телефоне. Но было уже поздно. Сказав нечто вроде «Извините, я думал, что вы серьезная контора…», несостоявшийся клиент повесил трубку.

Горностаев, весь красный, сидел перед Машей и от ужаса не мог вымолвить ни слова. Он понял, что оскорбил человека, попавшего в беду. Что начал играть в непозволительную игру с потенциальным клиентом, тем самым клиентом, о котором можно было лишь мечтать…

— Я записала номер. ..250-83-41, — Маша в знак утешения даже погладила его по руке. — Ну не расстраивайся ты так…

Тут же раздался еще один звонок. Вот это был уже Никита.

— Салют! Докладываю, — орал он, словно боясь, что его не услышат. — Дронова нигде нет. Волосок порван, на нашем замке, Машка, несколько царапин. Так что успокойся, этому мужику ты не нужна. Он скорее всего домушник…

— Никита, а что это ты такой веселый? — спросила Маша и услышала:

— Они высохли. И я вам их сейчас принесу.

Когда он пришел, держа под мышкой картонную коробку из-под обуви, Горностаев с помощью Интернета успел определить, кому принадлежит телефонный номер 250-83-41. И теперь Маша вписывала в блокнот фамилию, имя и отчество хозяина: Монастырский Алексей Константинович.

— Вот, — и Никита, не понимая, насколько серьезно увлечены его друзья, принялся доставать и раскладывать прямо на полу белые странные изогнутые «звезды», действительно напоминающие какие-то следы. Причем довольно внушительных размеров. — Я уверен, что ты, Машка, ему уже все рассказала. Но я не обманщик и не сумасшедший. Это самые настоящие следы. И некоторые еще до сих пор сохранились на песке… Хотя их очень мало, там же песок, дети…

Возможно, что ты прав, — сказал мягко Сергей, боясь обидеть Пузырька, — но сделаем следующим образом. Ты спрячешь эти следы, а ночью, если тебе помере… точнее, если ты увидишь снова крокодила, то сразу же звони мне и буди Машку…

— Машу, — поправила его Маша.

— Правильно, буди Машу. А еще лучше будет, если ты сфотографируешь крокодила.

И тут Никита понял, что он, мягко говоря, дурак. Ведь у него же на письменном столе стоял фотоаппарат, да к тому же с пленкой. «Ладно, в следующий раз вы у меня не так запоете…», — подумал он и принялся складывать свои трофеи обратно в коробку.

— А что это у вас такой кислый вид? — спросил он, чувствуя, что за время его отсутствия что-то произошло. — Дронов не звонил?

И Горностаев рассказал ему о звонке, который они восприняли как его, Никитки, шутку.

— Ну, вы даете, — развозмущался Пузырек. — Люди им звонят, а они издеваются!

— Это я виновата, — сказала Маша. — Я Сережу еще утром разыграла примерно таким же образом, ну он и подумал, что у нас с тобой это — наследственное. Розыгрыши, я имею в виду.

— И что же теперь будете делать? Узнали, чей телефон?

— Монастырского Алексея Константиновича.

Алексея Константиновича?.. — Никита нахмурил лоб, а потом сказал: — Я знаю одного такого… И вы все его знаете. Он же преподает в нашей школе французский. Мы-то все английский учим, а он ведет спецкурс для медицинского класса.

— Разве фамилия его Монастырский?

— А это мы сейчас проверим, — и Маша с живостью взялась за трубку. — Сейчас позвоню в школу и спрошу, это же так просто…

Маша никогда не упускала случая воспользоваться телефоном. Она любила звонить по каждому пустяку, чтобы только внести во что-нибудь ясность. Так, к примеру, купив в кондитерской несвежий торт, она тотчас узнавала по справочной номер телефона и звонила туда. Говорила в трубку все, что думала по поводу прогорклого масла или черствого бисквита, а потом, если возникало желание довести дело до конца, сама приезжала туда и меняла наполовину съеденный торт на свежий. Папа за это называл ее скандалисткой, а мама — глубоко принципиальной, целостной личностью.

В школе сказали, что «француза» действительно зовут Алексей Константинович, а фамилия его — Монастырский.

— Все очень просто, — заявила Маша. — Обращусь к нему по поводу французского. Скажу, что собираюсь с родителями эмигрировать во Францию и даже, если понадобится, на самом деле буду брать у него уроки. Ну как?

— Блеск! — угрюмо вздохнул Сергей. Он до сих пор не мог прийти в себя после такого прокола.

Раздался звонок в прихожей — это пришел Дронов. Вид у него был несчастный.

— Я его упустил, — он в отчаянии замотал головой. — Сначала этот долговязый черт вертелся вокруг твоего дома, Маша, как и я, впрочем… После чего он все-таки поднялся и, судя по тому, что волосок был порван и замок поцарапан, попытался открыть дверь. Но вот что удивительно: зачем вообще пытаться это сделать, если сразу видно, что на двух ваших дверях куча разных замков, причем, как мне показалось, довольно сложных. У меня такое впечатление, что он не то чтобы даже пытался вскрыть дверь, он просто в порыве злости расцарапал замок… Я на цыпочках поднялся за ним и следил за движениями и выражением лица. Так ведет себя человек, который нечаянно захлопнул собственную дверь и теперь не может попасть в квартиру. Он даже пнул вашу дверь ногой! Помните инженера Щукина из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова?

— Но что он мог оставить в нашей квартире? — удивилась Маша. — Никита был недавно дома и тоже видел царапины на замке. И я еще тогда подумала, зачем этому типу было вообще прикасаться к замку… Все это очень странно.

Надо рассказать твоим родителям, чтобы они приняли меры, — заявил Дронов. — Шутки шутками, но уж больно темпераментный твой преследователь.

— Значит, тебе не удалось выяснить, куда он ушел и где живет?

— Нет. Он исчез. Думаю, что он оторвался от меня, когда миновал арку. Скорее всего где-нибудь в глухом дворе оставил машину, на которой и уехал…

— Какие странные вещи начали происходить сразу же после того, как мы вернулись в Москву, — произнесла Маша задумчиво. — Меня преследует какой-то неизвестный с глазами, налитыми кровью. В нашем дворе появился крокодил, — она кивнула на брата, — вон у Никитки даже доказательства имеются. В Ставрополье приземлилась летающая тарелка. А где ты, Никитка, нашел своего сгоревшего инопланетянина? — она спросила это безо всякого подвоха, словно речь шла не об обугленном трупе кошки.

— Вообще-то в мусорном баке, — покраснел Пузырек. — В нашем дворе.

— Я не могу не признать, что теория существования внеземных цивилизаций привлекательна и, скорее всего, имеет под собой вполне реалистическую основу. Но все равно, у меня такое чувство, что всему этому можно будет уже в скором времени найти какое-нибудь очень простое объяснение.

И после этих слов Дронова в комнате воцарилось молчание, каждый думал о своем отношении к НЛО и прочим фантастическим явлениям, предполагающим присутствие на Земле именно инопланетных существ.

Первой очнулась Маша:

— Мне надо домой. Вы проводите меня? Только сначала мне бы адрес этого Монастырского…

— Записывай, улица Пушкина, дом 32, кв…

Из «штаба» вышли все вместе и двинулись к Машиному дому. По дороге встретили Максима Гришина. Он учился классом ниже Горностаева и жил в одном с ним доме. Все во дворе знали, что его мать — пьющая, а потому было совсем не удивительно, что Максим вместо того, чтобы ходить в школу, мыл машины на стоянке, торговал сигаретами или газетами в метро, а то и вовсе пропадал куда-то, пытаясь самыми разными способами раздобыть денег. Он рано повзрослел, превратился в озлобленного и «кусачего» парня, но вот ростом напоминал первоклассника — раннее пристрастие к курению приостановило, очевидно, рост. Да и голод, который постоянно терзал его, не давал возможности для развития. Но как бы он себя ни вел, в какие бы истории с мелкими кражами или драками не влипал, Горностаев уважал его уже за то, что он не бросает свою мать и никому не позволяет отзываться о ней дурно. Быть может, поэтому Сережа довольно часто угощал его сигаретами, которые украдкой покупал в соседнем ларьке, как бы показывая тем самым, что и он уже курит и что у него всегда можно их «стрельнуть».

Вот и сейчас, увидев Сергея, Максим, сгибаясь под тяжестью тяжелых пакетов, приостановился, опустил свою ношу на землю и махнул Горностаеву рукой.

— Я сейчас, — сказал Сергей, и они отошли с Максимом в сторону. О чем-то пошептались, после чего Сергей достал из кармана что-то и отдал Гришину. Затем он похлопал Максима по плечу и вернулся к ребятам.

— Устроился в какую-то социальную службу, пашет как вол. Все летом отдыхают, а он, бедолага, работает. Мать опять запила.