Р. Стайн - Нашествие упырей Страница 8

Все еще ощущая во рту его восхитительный вкус, я помчался дальше.

Я бежал быстро, но коротенькие крысиные ножки не могли покрывать достаточного расстояния. Легкие горели, однако я не позволял себе останавливаться.

«Домой, домой. Ты идешь домой».

Я как мог старался себя подбодрить.

Но что я там буду делать?

Как я смогу кого-либо предупредить? Я же крыса.

«Не думай об этом сейчас, — говорил я себе, пыхтя на бегу. — Мозг-то твой, Спенсер, никуда не делся. Как доберешься — что-нибудь сообразишь».

Я перелез через гниющее бревно. Влажная плесень липла к шерсти. Я хорошенько отряхнулся и продолжал бежать.

Сердце бешено колотилось. В глотке бушевал пожар.

Наконец, почва выровнялась. В поле зрения возникли дома; они высились передо мною, словно огромные, неприступные замки.

Я остановился перевести дух. Где же я? Отсюда, с самой земли, дома выглядели неузнаваемыми. Трава казалась густыми джунглями.

Я бросился через дворы, поглядывая вверх, на темные окна. Внезапно мой желудок отчаянно заурчал.

Я опять проголодался, понял я. Хотя «проголодался» — не совсем то слово: я буквально околевал с голоду.

Большого червяка мне оказалось мало. Я должен найти пищу. Я должен поесть — немедленно.

Голод сделался невыносимым. Он поглотил все мои мысли.

Найти еду… Найти еду…

Я встал на задние лапки и принюхался, подергивая усиками.

Да! Ноздри уловили сильный запах пищи.

Снова упав на все четыре лапки, я увидел опрокинутый помойный бак, отливающий серебром в свете луны.

Да! Да! В желудке у меня заурчало еще громче. Из разинутого рта побежали слюни.

Я пронесся через траву и запрыгнул в самую кучу мусора. Вкуснотища!

Огромный кусок гамбургера! Несвежего гамбургера, позеленел уже. От восхитительного аромата тухлого мяса у меня еще сильнее потекли слюнки.

Я схватил передними лапками добрый кусок и жадно запихал в рот. Гниющее мясо скользнуло вниз по языку. Я схватил новый кусок.

И резко обернулся, услышав какое-то шебуршание за спиной.

И прямо перед собою увидел пару горящих красных глаз. Услышал грозное шипение. А потом что-то острое чиркнуло меня по горлу.

С пронзительным взвизгом я отпрянул назад.

Другая крыса! Две крысы. Какой там. Больше!

Они залезли на мусорную кучу, подхватывая огромные куски тухлого мяса и тут же пережевывая. Хряпали так, что за ушами трещало, а из пастей сочилась слюна.

Продолжая жадно пожирать мясо, они окружили меня. Сверкая глазами, они двинулись вперед. Жевали, жевали и неумолимо приближались ко мне.

А потом подняли когтистые лапы, готовясь к нападению.

17

Я пытался отбиваться. Пронзительное угрожающее шипение вырвалось у меня из горла. Я поднял лапы и замолотил по воздуху.

Две крысы с верещанием накинулись на меня: одна спереди, другая сзади.

Я почувствовал, как острые зубы вонзились мне в покрытое шерстью плечо.

С отчаянным визгом я проскочил под ними. Потом круто развернулся и яростно замахал перед собою когтями.

«Чего они так на меня ополчились? — недоумевал я. — Я же крыса. Я их сородич!»

Может, чуют, что я «неправильная» крыса, подумал я. Может, они понимают, что я не такой, как они.

Что же мне делать? Их всех мне не одолеть!

С истошным визгом одна из крыс прыгнула, целясь мне в глотку. Когти оцарапали мне спину.

Я подскочил и высвободился. Попятился назад — и пятился, пока не уперся во что-то спиной.

Я в западне, понял я. Позади — стена дома.

Ряд красных глазок уставился на меня; крысы двинулись вперед, явно намереваясь добить чужака.

Дрожа всем телом, я прижался спиной к каменной стене. И всего в нескольких сантиметрах справа от себя увидел кабель.

Тонкий телевизионный кабель. Мой взгляд скользнул по всей его длине и остановился на сточном желобе.

Крысы верещали. Когти царапали воздух. Под горящими красными глазами неустанно щелкали челюсти.

Я заставил себя прыгнуть прежде, чем они атаковали. Ухватился за кабель передними лапками. И принялся карабкаться вверх — к дождевому желобу на крыше.

Я приземлился на холодную черепицу с громким шлепком.

С колотящимся сердцем я поднялся на ноги. Вниз смотреть не стал. Я припустил сперва по одному скату крыши, затем по другому. К фасаду дома.

Потом нырнул в забитый отсыревшими листьями сточный желоб и затаился. Переводя дух. Прислушиваясь. Принюхиваясь. Все мои чувства были на взводе.

Убедившись, что крысы за мной не последовали, я выглянул из-за края желоба. К немалому удивлению, на другой стороне улицы я увидел свой дом.

Домой! От счастья мое сердце забилось, как в лихорадке.

Дрожа, я долго любовался своим домом, будто видел его впервые.

А потом, глубоко вздохнув, я сбежал по желобу вниз, на землю. Пронесся через влажную траву и пересек улицу.

Я остановился на переднем дворе. Дом был погружен в темноту. Я поднял глаза к окну моей спальни. Свет не горел.

Неужели упырь спит в моей постели?

Все ли в порядке с моими родными?

Мне необходимо попасть внутрь. Но как?

Я двинулся вокруг дома.

Но какое-то странное чувство заставило меня остановиться. Шерсть встала дыбом. Кожу покалывало.

ОПАСНОСТЬ!

Все мои чувства буквально вопили — ОПАСНОСТЬ!

18

Все мое тело превратилось в сплошной сигнал тревоги. Я знал, что должен испугаться. Но не понимал, чего.

Я принюхался к холодному ночному воздуху. Принюхался к острому запаху приближающегося зверя.

Еще раз принюхался. А зверь, тем временем, подошел еще ближе.

Моя шерстка встала дыбом. Я услышал шаги. Торопливые шаги, и они неумолимо приближались.

Я завертел головой. Мои уши подергивались, когда шаги становились все громче и громче.

Я уставился в темноту — и увидел его.

Сперва я увидел глаза. Огромные зеленые глаза, сверкающие в темноте, будто автомобильные фары.

Потом разглядел усатую морду. Гибкое туловище. Лапы, чуть слышно ступающие по траве.

Кот.

Герцог. Наш черный кот.

Я вздохнул с облегчением. Уж Герцог-то меня не обидит.

Герцог вперился в меня зелеными глазищами и выгнул спину дугой.

«Но ведь я — не я, — вспомнил я. — Я крыса».

Мои усики задергались. Я задрожал всем телом.

Шерсть Герцога встала дыбом. Губы оттянулись, обнажая зубы. Он испустил истошный вопль… и бросился в атаку.

Я пытался улизнуть, но он был слишком проворен.

Его когти сомкнулись вокруг меня. Он прижал меня к земле.

Я заверещал, когда когти зарылись в мою шкурку.

Герцог не давал мне подняться. Он навис надо мной. Я ощущал его жаркое дыхание на своей шерстке.

Я попытался вырваться, но не смог даже пошевелиться.

— Герцог, это же я! Это Спенсер! — пытался я закричать.

Но испустил лишь тоненький жалобный писк.

А потом кот опустил голову.

Я беспомощно смотрел, как он раскрыл пасть.

Его зубы смыкались. Смыкались. Смыкались.

Кончики зубов покалывали мне грудь.

А потом скользнули по телу вниз и впились в мой мясистый хвост.

У-у-у-у-о-о-о-о-а-а-а-а-а!

Кот поднял меня с земли. И, сжимая мой хвост в зубах, принялся трясти и раскачивать взад-вперед.

Земля взметнулась вверх. Черное небо ухнуло вниз. Кот яростно мотал меня из стороны в сторону.

«Вот и все, — подумалось мне. — Подохну, как крыса, замученный собственным котом».

19

Я чувствовал, как раскачиваюсь… раскачиваюсь вниз головой. Я пытался собраться с мыслями.

«Я не собираюсь умирать вот так, — сказал я себе. — Я этого не допущу».

— Иииии-иииии-ииииии! — панически заверещал я, когда кот встряхнул меня особенно сильно. Боль пульсировала в хвосте, отдаваясь во всем теле.

Еще один жестокий рывок.

Я выбросил вперед передние лапки.

Я ухватился за мех на котовьей шее. С отчаянным стоном я зарылся когтями в его шерсть и хорошенько уцепился.

Кот ошарашено разинул пасть.

Мой хвост выскользнул из его зубов.

Цепляясь за котовью шерсть, я перебрался к нему на спину.

Герцог возмущенно взвыл. Выгнул спину дугой. Поднялся на задние лапы.

Я подпрыгивал на изгибающейся котовьей спине, но все-таки держался.

И подтягивался к голове.

Я знал, что нужно делать. Но смогу ли я продержаться достаточно долго?

Кот истошно орал, запрокидывая голову.

Удерживаясь из последних сил, я зажмурился. И начал протискиваться.

Протискиваться вниз… вниз, в непроглядную тьму.

Отчаянное мяуканье Герцога, казалось, окружает меня. Я все глубже и глубже погружался в этот звук.

Глубже…

Глубже…

А когда открыл глаза — увидел внизу крысу.

Да. Я смотрел на крысу — бездыханное тело, вытянувшееся в траве.