Филис Уитни - Тайна чаек. Тайна красного прилива Страница 9

Дэвид взял из ее рук бумажку.

— Вот видишь! — сказал он. — Я знал, что мы нападем на какой-нибудь след.

Тэфи начала задыхаться от возмущения, но потом поняла, что он просто дразнит ее.

— Похоже, я оказался не таким уж прозорливым, — признал он и от этого сразу же стал еще больше нравиться Тэфи. Разве мало таких мальчишек, которые ни при каких обстоятельствах не признают, что были не правы.

— Но ведь в конечном итоге, — великодушно заметила она, — это была твоя идея — вернуться сюда. Одна я ни за что бы сюда не пошла.

Он снова начал изучать записку.

— Интересно, а что означает это изображение головы какого-то животного в конце?

Тэфи не могла понять, что именно изображал рисунок.

— Немного похоже на собачью голову.

— Не думаю. Слишком заостренный нос. Возможно, это лисица. Но интересно, что это значит?

Тэфи занимала другая проблема.

— А почему он не хочет, чтобы я находилась здесь? Я убеждена, что эта записка адресована мне. И что такое «манито»?

— Это — один из индейских богов, один из духов, в которых они в свое время верили. Он просто пытается тебя испугать.

Тэфи подавила начавшую ее пробирать дрожь. Она ни чуточки не боится индейских духов, говорила она себе. Во всяком случае, когда рядом с ней Дэвид.

— Ты хочешь завтра пройтись по форту? Я пришла, чтобы спросить тебя именно об этом. Маму я забыла спросить, но я уверена, что она меня пустит.

Дэвид просиял, ибо его осенила некая идея.

— Вот что! Давай испытаем нашу систему сигнализации. Если «да» — желтый цвет. Значит, если ты сможешь пойти, повесь в своем окне что-нибудь желтое.

Тэфи согласилась, и на опушке леса он повернул назад. Она торопливо пошла по дороге, а подойдя к отелю, увидела свою мать, собиравшую в саду цветы. На траве стояла корзина, и мамины ножницы то и дело щелкали под аккомпанемент веселой песенки, которую она тихонько напевала.

— Сегодня вечером у нас на каждом столике будут цветы, — сказала мама. — И знаешь что?

— Что? — спросила Тэфи. Она видела, что мать находилась в том настроении, которое папа называл «путешествием с помощью парового двигателя».

— Я сегодня буду хозяйкой, принимающей гостей.

— О, мама, это замечательно!

— Сниму часть бремени с плеч миссис Такерман. Я решила, что этому я смогу научиться легко, хотя поначалу у меня, может, не все будет получаться так хорошо, как у нее. У нее очень приятные манеры, и она весьма тактично обращается с посетителями.

Тэфи припомнила одного посетителя, с которым миссис Такерман обошлась не слишком хорошо, — симпатичного лысого мужчину, который хотел получить комнату.

— Ты будешь в тысячу раз лучше, — твердо заявила Тэфи. — И к тому же красивее!

Миссис Сондерс отвесила ей поклон.

— Большое вам спасибо. Но, боюсь, вы не совсем объективны. Но так или иначе, мне хотелось бы вдохнуть жизнь в этот дом. Иногда он производит на меня гнетущее впечатление.

Тэфи взглянула на «Сансет хауз», дремлющий под лучами вечернего солнца. Она была уверена, что сонливость очень этому дому к лицу. Может, ничего хорошего не получится, если они слишком его растормошат. Однако, если под «вдохнуть жизнь» имелись в виду цветы, и чтобы кто-то миловидный и улыбающийся встречал гостей и провожал их к столикам…

— Мама, надень свое синее платье, — умоляющим голосом сказала она. — И сделай себе высокую прическу — такую, какую любит папа. Тогда я завтра же ему напишу и расскажу, как ты выглядела и как успешно справлялась со своей ролью управляющей.

Мать наморщила нос, но Тэфи чувствовала, что она довольна.

— Я кое-что не успела тебе сказать, — продолжала миссис Сондерс. — Это касается Донны.

— Донны? А что такое с Донной?

Мать вернулась к цветам.

— Вот эти, синие, называются дельфиниумы, детка. Они очень мило будут выглядеть на столах, ты не находишь? Дельфиниумы и папоротник.

— Мама, перестань быть несносно-бесящей! — взмолилась Тэфи. «Несносно-бесящей» было одно из папиных словечек.

Миссис Сондерс улыбнулась.

— Донна очень неплохо танцует. Ее мать хочет, чтобы она серьезно готовилась к поступлению в балет. Поэтому я предложила миссис Такерман устроить сегодня вечером развлечение для наших гостей. Дорис играет на рояле и сможет ей аккомпанировать. По-моему, Донна будет танцевать.

Какое-то мгновение Тэфи испытывала легкую зависть. Сама она в школе танцев путалась в па и выводила из себя учителя, а иной раз и вовсе забывала, что надо было делать ногами, так как в этот момент ею всецело завладевали какие-нибудь интересные мысли. Ах, если бы она могла пустить в пляс свои мысли! Но мысли никому не покажешь. Она стряхнула с себя минутную зависть к чужому таланту. Развлечение для гостей — это будет здорово!

— По-видимому, — продолжала мать, — тетя Марта неодобрительно относилась к танцам Донны. Дорис мне говорила, что в прошлом году она поссорилась из-за этого с миссис Такерман.

Тэфи мысленно снова услышала страстный тон Донны, которая заявила, что ничто не помешает ей стать танцовщицей. Может, Донна думала, что миссис Сондерс будет против ее танцев. В таком случае сегодняшний вечер принесет облегчение не только Донне, но и миссис Такерман.

— Мама, а что, если не будет никакого обеда? — встревоженно спросила Тэфи.

Миссис Сондерс положила целый ворох цветов в свою корзинку.

— Ты опять думаешь о сандвичах? Это все случилось из-за того, что Селеста устроила свою выходку в последнюю минуту. В случае необходимости ее вполне могла заменить помощница, хотя, боюсь, гости сразу же почувствовали бы разницу. Но я нашла способ умиротворить Селесту.

Тэфи тихонько рассмеялась.

— Ну и здорово же ты проворачиваешь дела!

— Селеста в области кулинарии — своего рода музыкант, артист. Поэтому я решила послать в Чикаго за некоторыми особенными деликатесами, которые ей требуются при готовке. Она очень довольна, и я не думаю, что у нас могут возникнуть новые неприятности.

Тэфи облегченно вздохнула.

— Теперь, я уверена, все будет в порядке. Ведь все наши комнаты заняты.

Миссис Сондерс подняла глаза от цветов.

— Хотела бы, деточка, чтобы это было так, но две комнаты пока что еще пустуют. — Она поднялась на ноги, послала Тэфи воздушный поцелуй и бегом кинулась в дом.

Тэфи нахмурилась. Две комнаты пустуют? Как странно! Она слышала, как миссис Такерман сказала тому улыбающемуся человечку, что свободных номеров нет. Почему она отпугивает клиентов, когда маме они так нужны? К прочим тайнам прибавилась еще одна. Начинало походить на некий ребус. Девочка пошла по тропинке к ступенькам заднего входа, глубоко погруженная в свои мысли. В тот самый момент, когда вы думали, что все отлично выходит, какой-то кусочек ребуса не подходил и портил всю картину.

В гостиной сидело и читало несколько человек. Они не обратили на нее никакого внимания, меж тем как она оглядывалась вокруг в поисках наводящей на след нити. Вот ведь Дэвид нашел такую нить, хотя она была уверена, что это ему не удастся, так почему бы и ей не найти? Однако никаких нитей не было видно. Она подумала — просто так — о двери на противоположной стороне гостиной. Это не могла быть комната, занятая каким-нибудь постояльцем, — внизу не было номеров для приезжих. Она пересекла комнату, чтобы произвести расследование, повернула ручку двери и вошла.

Маленькое помещение, в котором она очутилась, не заключало в себе ничего интересного. Это была попросту служебная контора. Наверное, здесь тетя Марта вела свои бухгалтерские расчеты. В комнате стоял большой старомодный письменный стол; его высокая задняя стенка была разделена на ячейки, в которых ничего не было; перед столом стояло вертящееся кресло с кожаной подушкой на сиденье. К одной из стен был придвинут стол с аккуратными связками старых журналов.

Старые журналы всегда интересно смотреть. Тэфи подвинула одну из пачек, и в воздух поднялось облако пыли, от которой она начала чихать. Пожалуй, лучше без разрешения не трогать эти вещи. Взрослым не нравилось, когда вы вносили во что-то упорядоченное интересный элемент хаоса.

Взгляд Тэфи, оглядывавшей стены конторы, задержался на висевшей на стене картине. Более странной картины она в жизни не видела. Она была уверена, что ее создал не слишком искусный художник, хотя изображенный на полотне пейзаж она узнала. Это были скалы у кромки воды перед отелем, а вдали виднелся маленький остров со своим маяком. Вода была слишком синей, а волны совсем не походили на настоящие. Но самой поразительной деталью картины была сидящая на одной из скал фигура.

Это была женщина в развевающемся на ветру длинном платье, окруженная со всех сторон птицами. Птицы были еще менее похожими на настоящих, нежели птичьи чучела, которые ей доводилось видеть, но она догадывалась, кого они должны были изображать. Одна крупная птица взобралась на плечо женщины. Судя по ее серебристо-серой окраске, это была, наверное, чайка. В углу старой картины значились инициалы: Дж. Б.