Вера Корсунская - Подвиг жизни шевалье де Ламарка Страница 11

Здесь Ламарк мог слышать новое слово в науке, еще никем не сказанное ранее, видеть опыты, которые еще нигде не демонстрировались, быть свидетелем встреч знаменитых ученых, самому беседовать с ними.

Достаточно сказать, что все лучшие ученые Франции читали здесь лекции.

Сюда стекались иностранные ученые. Приезжал Линней, светило мировой науки. Писатели и поэты искали вдохновения среди красот Королевского Сада. Здесь мятущийся дух Руссо находил себе успокоение.

Общая атмосфера страстных научных исканий, доходившая иногда до полного самозабвения, увлекала не одного Ламарка, а многих молодых людей, пришедших сюда учиться, на путь преданного служения науке.

Всё в Саду как нельзя лучше помогало развитию пробудившихся еще в Провансе научных интересов у Ламарка.

Самое прекрасное перо века

Многое в научном творчестве Ламарка в дальнейшем будет непонятным, если обойти молчанием еще одну личность — Бюффона (1707–1788), ряд десятилетий возглавлявшего Королевский Сад.

Бюффон получил прекрасное и разностороннее образование. Он много путешествовал, изучал Францию и другие страны, их ландшафты, быт населения и решил посвятить себя науке.

Вельможа по происхождению, влиятельный придворный по положению, наконец, обладатель хорошего состояния, Бюффон не стеснялся в расходах на научные цели, приглашая сотрудников на свои средства, приобретая книги, естественноисторические коллекции, гравюры. И все это он делал не из тщеславия или честолюбивого желания прослыть покровителем науки, а движимый живым и глубоким интересом к ней.

Став во главе Королевского Сада, Бюффон оказался среди тонких специалистов в области ботаники, анатомии, зоологии, минералогии, химии. От них он черпал многие практические приемы исследования природы, с ними мог посоветоваться по самым разнообразным вопросам естествознания, получить новые фактические данные. Все это было очень важно для Бюффона.

Начав служение науке с ботаники, он скоро понял, что его все больше и больше влечет общая картина мироздания, происхождения и развития жизни на нашей планете.

Для того, чтобы писать большое полотно природы, нужен был многолетний труд, большой и разнообразный фактический материал. И Бюффон начал писать многотомное сочинение «Естественная история», над которым работал долгие годы с энтузиазмом и страстью.

Первые же три вышедших в свет тома произвели огромное впечатление на читающую публику.

Бюффон дает в них великолепные иллюстрации-гравюры. Каждое животное изображено в присущей ему обстановке.

Первый русский учебник естествознания, написанный в XVIII веке В. Ф. Зуевым, включал отличные репродукции гравюр Бюффона, и дети в России учились узнавать животных по картинкам, которые очень любили взрослые и маленькие французы.

До сих пор в книгах, особенно французских, повторяют с небольшими вариациями рисунки, украшавшие когда-то страницы произведений Бюффона. И теперь еще во Франции ребята с огромным интересом читают занимательные очерки о животных, составленные по Бюффону. Это небольшие с прекрасными рисунками книжки под названием «Маленький Бюффон».

Бюффон был не только натуралист, но и художник. Он восторгался цветком, как произведением искусства, выписывал детали строения и жизни животного, как художник пишет картину. Им создана целая серия художественных очерков о животных. Он поклонник и страстный приверженец Жан Жака Руссо, вместе с ним влюбленный в красочные ландшафты природы.

«Естественная история» состояла из 44 томов, из которых 36 были написаны в соавторстве с известным натуралистом, анатомом и врачом Л. Добантоном и вышли в 1749–1788 годах, а последние 37–44 тома были завершены сотрудником Бюффона, зоологом Ласепедом, в 1804 году.

«Естественную историю» переводят на многие иностранные языки. Ее переиздают, иллюстрируют цветными рисунками. Всюду она имеет исключительный успех. Все образованные люди читают ее; на «Естественной истории» воспитываются целые поколения.

— Живописец идей, — говорят одни.

— Это самое прекрасное перо века, — утверждают другие.

Бюффон

Бюффону было около 70 лет, когда в Королевском Саду появился новый постоянный посетитель, студент медицины Ламарк, скоро завоевавший симпатии старого ученого.

Ламарк же хорошо знал Бюффона по его книгам, так как кто из образованных людей Франции не увлекался тогда чтением многотомной «Естественной истории»?

Какое огромное полотно истории Земли и происхождения солнечной системы открылось перед молодым натуралистом!

Какая философия природы!

«Материя без движения никогда не существовала… Движение, следовательно, так же старо, как и материя…» — с этого начинает Бюффон.

Материя сложена из молекул и атомов, которые притягиваются и отталкиваются, в результате чего возникают «силы»: теплота, свет, электричество. Из материи состоит вся вселенная, и потому она подвижна и изменчива; «сами небеса изменялись».

Планеты — это потухшие маленькие солнца. Когда-то они излучали свет и тепло, но, постепенно остывая, стали темными.

Когда-то они родились из Солнца. «Это были маленькие солнца, отделившиеся от большого, которые уступали ему только размерами и так же, как оно, распространяли свет и тепло».

Так родилась и наша Земля, сиявшая звездой в небесах, прежде чем погаснуть…

В истории Земли было, говорит Бюффон, семь долгих периодов.

Народившись путем отделения от Солнца, наша Земля сначала была в огненно-жидком состоянии. Затем более легкие частицы ее — водяные пары, воздух и другие газы — образовали атмосферу. Постепенно Земля одевалась твердой оболочкой, образовав горы, впадины, отвердевала все более и более. Центральное ядро ее стало плотной массой, горячей, но твердой.

Водяные пары, при охлаждении сгущаясь, ливнями хлынули на Землю и одели ее «всемирным океаном». Воды его разрушали горы, заполняя впадины и пропасти продуктами разрушения. Из мельчайших обломков массивных пород земной коры возникали осадочные пласты. Но вот уровень океана понизился, и суша выдвинулась из-под воды, представив собой один континент среди одного моря, постепенно расползшийся на несколько частей.

Рельеф земли при этом непрестанно изменялся под действием наземных вод. «То, что вызывает наиболее великие и повсеместные перемены на поверхности земли, обусловлено деятельностью дождей, рек, речек и потоков… Все эти воды спускаются сперва в долины, не придерживаясь определенного пути, затем постепенно вырывая себе ложе и ища места наиболее низкие, податливые, доступные для прохода, они несут с собой землю и песок, вырывают глубокие овраги… Эти воды не только увлекают с собою скалы, уменьшая таким образом размеры скал… Существует бесчисленное множество новых островов, которые образовались из ила, песка и земли, принесенных водами рек или моря в различные места…»

«Тем временем на земле появились и размножились растения и животные, в последний, седьмой, период появился человек».

Силы, действующие в продолжение многих тысяч лет, а не какие-либо катастрофические земные перевороты, изменяют лик земли, по мнению Бюффона, хотя он и придавал известное значение вулканическим извержениям.

«Нас не должны занимать причины, действующие редко, внезапно и бурно: они не составляют обычного хода природы; нас, — говорит он, — интересуют явления, имеющие место каждый день, изменения, которые следуют друг за другом и возобновляются непрерывно, действия постоянные и неизменно повторяющиеся…»

А благодаря им «… море постепенно занимает место суши и покидает свое собственное место…» и «… поверхность земли, представляющаяся нам чем-то исключительно прочным, становится, как и все остальное в природе, предметом вечных перемен».

Бюффон последовательно рассматривает эти вопросы, чередуя научные факты и выводы из них со смелой выдумкой.

Как же произошла жизнь? Всюду в природе, говорит Бюффон, развеяны мириады невидимых частиц — бессмертных органических молекул. Каждое растение или животное представляет собой комбинацию их. Умирает организм, — погибает эта комбинация молекул, но сами молекулы сохраняются, и они способны при подходящих условиях снова объединиться в живой организм. Они вечные странницы: то кочуют из одного организма в другой, то свободны в ожидании возможности снова вступить в вечный круговорот природы, которому нет ни начала, ни конца.

Бюффон часто возвращается к мысли о том, что нет пропасти между растением и животным, к мысли о единстве живой природы. «Природа спускается постепенно, неуловимыми нюансами, от животного, которое нам представляется наиболее совершенным, к животному наименее совершенному, а от этого последнего к растениям…» и далее до «наиболее бесформенной материи».