Галина Абрамова - Психология развития и возрастная психология Страница 15

Это проекция личного развития исследователя на понимание им закономерностей изучаемой жизни.

Труд ученого связан с осознанием им средств своего же собственного мышления, он строит понятийную картину мира. Обыватель может при этом руководствоваться не только понятийным мышлением, но и чувствами. Поэтому, узнав одно и то же, они не всегда могут понять друг друга. Тогда появляются особые задачи применения научного знания, это то новое в отношениях людей, которое появилось в наше время и существует сегодня, например как практическая психология.

1. Что такое наука?

2. Какие понятия используют ученые для описания своей науки?

3. Кто такой ученый?

4. Что такое позиция исследователя?

5. Что такое предмет науки?

6. Что такое метод исследования?

7. Что такое методика исследования?

8. Почему можно описать и исследовать строение психической реальности?

9. Что такое картина мира? Как её можно исследовать?

Глава 4

В которой кое-что о прогрессе

– Банально, но всё течёт, всё изменяется…

– Ты хочешь сказать, что всё развивается…

– Что-то я сомневаюсь, что всё и развивается…

Вот ты, например, стареешь…

Ключевые слова: организованное общество, идея, идеология, знак, истина, концепция жизни и смерти, Я-концепция, концепция Другого Человека

В результате изучения данной главы студенты должны:

знать о смыслах научных исследований и поиске истины;

уметь анализировать превращённые формы сознания;

владеть понятием знака и значения.

В этой главе хотелось бы остановиться на зависимости индивидуальной судьбы человека, его индивидуальной, частной жизни от идеологии, пронизывающей конкретное время пребывания человека на земле.

Идеология? Да. Что это такое – идеология? В поисках ответа на эти вопросы пересмотрела работы множества авторов и поняла, что все надо начинать как бы с начала, то есть с возникновения человечества, с появления организованной его общности. Именно в природе организованности общества надо, видимо, искать истоки идеологии как системы взглядов, обеспечивающих совместные действия людей, системы идей, а потом и конкретных норм и правил (ритуалов, обрядов, обычаев, законов), которые организуют в одном направлении усилия людей.

Идея, мысль облекается в слова, в словесные формулы, которые становятся основанием для построения новых формул, слова лишаются их бытийного источника, и у них появляется возможность жить своей собственной жизнью – жизнью знаков, опосредующих отношения между людьми. Знак приобретает значение символа, фиксирующего принадлежность к общности. Об этом писали Дж. Оруэлл и Е. Замятин, увидев в идеологии ее настоящее лицо – искусственно-знаковое, ограничивающее (и убивающее) живую жизнь.

У идеологии есть еще одно важное свойство – возникнув, она воспроизводит себя во времени все в более жесткой, структурированной форме, как сейчас модно говорить, бюрократизируется, Достаточно в этом плане вспомнить знаменитые законы Паркинсона.

В то же время для сохранения идеологии нужна определенная как интеллектуальная, так и физическая сила. Для индивидуального человека возникает проблема принятия идеологии. Описанный выше герой репортажа избежал общей (для многих) идеологии, он – носитель своей собственной, таким образом, он как бы не принадлежит общности. Но без существования структурированной общности людей сегодня (и особенно сегодня!) невозможно решить многие глобальные проблемы человечества – разоружение, экология, голод, терроризм и другие. Появляется задача создания планетарной идеологии – системы взглядов, объединяющих для решения этих проблем людей всей планеты. В то же время любые ограниченные общности людей могут быть объединены идеологией, по содержанию противоречащей или исключающей существование других мыслей, других идей. Примеры этого можно видеть в корпоративных интересах разных социальных групп, в сектантстве, религиозном фанатизме, нигилизме и других проявлениях,

Идеология выполняет важную психологическую функцию – она помогает человеку осознать его принадлежность к какой-то общности, конкретизирует его чувство «мы». При этом общность, к которой можно принадлежать, не будет какой-то иллюзорной, она вполне конкретна, что дает человеку ощущение силы, энергии, как бы пополняет резервы его индивидуальной жизни. Это важная психологическая особенность переживания человеком своей принадлежности к структурированной общности. Как известно из социальной психологии, именно в такой общности возрастает роль лидера (или лидеров), который не только вырабатывает идеологию, но и претворяет ее в конкретные действия. За идеологией всегда стоит персона, ее воплощающая, – идеолог, не только разработчик, но и деятель – лицо, принимающее решения о воплощении идей в действия.

Думается, что идеолог (и идеология) выполняет важную социально-психологическую функцию – обеспечивает целостность сознания. Пусть на время, пусть в жесткой форме, но это дает возможность человеку (и обществу) на данное время выделить существование сознания и отнестись к нему.

Прислушаемся к К. Г. Юнгу: «Сознание является недавним приобретением природы, все еще находится в экспериментальном состоянии. Оно хрупко, подвержено определенным опасностям и легко уязвимо… Мы также можем подвергаться диссоциации и терять свою целостность…

Без сомнения, даже на так называемом высоком уровне цивилизации человеческое сознание еще не достигло достаточной степени единства… Таким образом, даже в наши дни единство познания является все еще сомнительным: оно легко может быть нарушено. Способность контролировать свои эмоции может быть очень желательной с одной точки зрения, с другой же – это будет весьма сомнительным достижением, потому что оно будет лишать социальное общение разнообразия, цвета, теплоты»[13].

Приобретя за счет принятия идеологии целостность (пусть кажущуюся, пусть на время) сознания, человек обретает и особый критерий истины. Истиной становится все, что соответствует идеологии, а, следовательно, все остальное расценивается как ложь. Проблема истинного и кажущегося бытия исчезает в содержании идеологии, так как нет необходимости анализировать происхождение содержания сознания – оно дано в готовом виде. Если такая ситуация развивается в индивидуальной жизни человека, то при встрече с реальным бытием он может пережить глубочайшую трагедию – трагедию разрушения собственного сознания, что, например, происходило с советскими людьми, впервые попавшими на Запад. Реальное бытие с его техникой, сервисом, промышленными достижениями, налаженным бытом воспринималось как кажущееся, сознание отказывалось от своей функции отражения, человека захлестывали чувства.

Неидеологизированного сознания, я думаю, не бывает. Не бывает уже потому, что для сохранения его целостности человек создает сам для себя концепцию жизни – практическую философию (о чем говорилось выше) и целостную же картину мира. Это необходимые условия для существования его Я. Другое дело, что степень идеологизации сознания определяется силой Я человека. Недаром явления конформизма (следование Другим) обсуждаются как одна из важнейших проблем развития и сохранения сознания. Сила Я человека проявляется в его способности удерживать переживание несоответствия мира реального и мира кажущегося, то есть удерживать различие между «так есть на самом деле» и «мне так кажется, я так думаю». Это ориентация в двух реальностях – бытия «мира» и бытия собственного Я, она доступна только сильным как служение истине.

По жизненным наблюдениям, к сожалению, нужно делать вывод о том, что это удается немногим людям.

Сознание человека в обществе идеологизируется специальными средствами, среди них большое место занимают средства массовой информации, использующие общие для всех слова. Употребление человеком этих слов приводит к тому явлению, о котором X. Ортега-и-Гассет говорил как о превращении неповторимой личности в социальную машину[14].

Это одна из трагедий человека, связанная с возможной потерей своей индивидуальности в социальной, идеологизированной среде, которая не только разрушает чувство реальности его Я, но и приводит к появлению форм псевдожизни, которые выглядят как следование другому.

Именно в псевдожизни критерием ее истинности становится Другой Человек, собственное же Я с его чувственной основой загоняется в глубины бессознательного или подавляется волей. Свобода не нужна, Я отказывается от нее.

Но свойство Я таково, что его нельзя уничтожить до момента смерти человека, даже в псевдожизни оно сохраняет свои свойства, пусть в превращенном виде, но оно выполняет свою главную задачу проекции бытия. Я – не материально и не духовно, оно вообще не предмет, оно и есть эта задача, проекция бытия. Наше – в каждый данный момент – это то, что согласно нашему чувству «должно быть» в следующий момент и позже, хоть какое-то время. Я поддерживает в человеке чувство его же собственной реальности, то, что выражено в полноте утверждения: Я есть Я.