Николай Сладков - Подводная газета Страница 25

Путешественница

Поймана сёмга с норвежской меткой. По метке установили, что сёмга вывелась в реке Выг, потом ушла к берегам Норвегии, там стала взрослой и вновь вернулась на свою родину. Туда и обратно сёмга проплыла пять тысяч километров со скоростью пятьдесят километров в день.

Рассказывают рыбаки

На дне Байкала — в самых глубоких местах! — живёт таинственная рыбка — голомянка. Тело её прозрачно — видно, как внутри бьётся сердце.

Нерестится голомянка как ни одна рыба в мире. В пору нереста самки-голомянки всплывают из тёмной пучины к солнечной поверхности озера. Тут их вздувшиеся брюшки будто бы лопаются, как воздушные шарики... и на свет появляются крохотные живые детёныши!

Но самое удивительное, рассказывают рыбаки, — это то, что ещё ни один человек никогда не видел голомянку-самца!

Говорят китобои

БЕРИНГОВО МОРЕ. С китобойца "Авангард" загарпунили кита. Кит был тяжело ранен. Он тянул за собой судно. К раненому киту подошли два больших кита и поплыли с ним рядом. Скоро раненый кит выбился из сил и стал тонуть. Тогда двое его "дружков" подошли с боков и, плотно прижавшись, стали его поддерживать и приподнимать, чтобы он мог свободно дышать. Такая выручка в беде на всех видевших это произвела большое впечатление.

БЕРИНГОВ ПРОЛИВ. Наш китобоец близко подошел к плывущему по морю стаду моржей.

Вдруг недалеко от стада высунулись из воды высокие, похожие на косу плавники. К стаду приближались самые свирепые хищники моря — косатки. Не зря косаток называют морскими волками. Как волки, окружили они моржей со всех сторон. Потом вожак косаток ворвался в стадо, за ним бросились другие — и разделили стадо пополам. Вода закипела. Мгновенно несколько моржей были растерзаны: не помогли им и их грозные бивни. Только вмешательство китобоев, открывших по косаткам стрельбу, отогнало хищников от моржей.

БЕРИНГОВО МОРЕ. Группа наших китобоев проникла на мотоботе в лагуну, со всех сторон закрытую высокими скалами.

То, что они увидели там, ошеломило их. Десятки китов покачивались на волнах, а некоторые неподвижно лежали почти на мели! Киты были живы и здоровы: они выпускали фонтаны и довольно пыхтели. По их спинам и бокам не спеша ходили чайки и выклёвывали из кожи паразитов. Киты не обращали на людей никакого внимания. Тут были их "дом отдыха" и "лечебница". В воде лагуны — тучи рачков, которых так любят киты. Вода почти пресная: от неё погибают все паразиты, прицелившиеся к китам в солёных морях. Паразиты эти очень тревожат китов: ведь на иных китах их скапливается до полутонны!

ОХОТСКОЕ МОРЕ. На твёрдом панцире большущего краба, как на булыжнике, поселились всякие мшанки, ракушки, балянусы. Им-то, безногим, удобно: сидят у краба на шее, ездят на крабе верхом. Ещё и с крабьего стола крохи хватают. А каково крабу? Вози незваных пассажиров. А сбросить нельзя: не дотянуться. Отяжелел совсем. Лишних ног для них нету. Хоть ног и десять, да у всех дело: восемь — для ходьбы, пара — для чистки жабер. Так что надо как-то от пассажиров избавляться.

Для этого краб лезет из кожи вон. Линяет. Жёсткий панцирь у него лопается, и мягкий краб вылезает в щель, как из раковины. Сам вылезет, ноги длинные из панциря вытащит— и бегом прятаться в камни. Убежит, спрячется, а панцирь свой бросит. Вместе с надоевшими пассажирами. Нечего на чужой шее сидеть!

Великое скопище

Однажды мы шли по берегу таёжной реки Тынеп. Тишина, только звон комаров. И вдруг тихий всплеск. Из воды высунулся плоский нос. Рядом забулькал второй, третий...

Тут взошло солнце, всё стало видно — и мы обомлели! В мелком заливе, почти у самого берега, над чёрным илистым дном стройной колонной стояли метровые таймени! Во главе колонны стояли самые огромные — "генералы". А дальше, строго по ранжиру, всё мельче и мельче. Рыб было много. Мы стали считать, насчитали 319 штук и сбились.

Таймени стояли неподвижно: чуть шевелили плавниками да время от времени высовывали из воды ноздри. Сверху казалось, что всё дно уложено бурыми плахами-топлякамн.

Что привело в залив столько хищников? Почему они стоят сонно и неподвижно? Мы поняли это, пощупав воду рукой. Вода в заливе была ледяная: в залив втекал родниковый ручей. А в речке вода была тёплая, как парное молоко; такую воду не любят таймени.

Пётр С.

Карта подводных лугов

По карте можно узнать, что и где растёт, — есть свои условные знаки у леса, у луга, у сада и ягодника. И только на голубых пятнах — морях и озёрах — ничего не обозначено. будто там ничего и не растёт.

А там растёт...

"В 1958 году Польской академией наук была послана специальная экспедиция для изучения растительности Балтики. Основным районом исследований был избран Пуцкий залив, где ботаники исследовали подводные луга. На дне собирали образцы растительности, брали пробы песка и воды".

В истории ботаники это третья попытка составления карты подводной растительности подобного рода. Первые две карты, составленные французами, были сделаны в проливе Ла-Манш и в Средиземном море.

Фрегат "Паллада"

Больше ста лет назад — в 1852 году — фрегат "Паллада" вышел в своё первое кругосветное путешествие. Фрегат посетил берега Европы, Америки, Китая. Африки, Японии, побывал в Атлантическом, Индийском и Тихом океанах. По тем временам это было отважное и выдающееся путешествие. Длилось оно два года. Писатель Иван Александрович Гончаров описал путешествие в своей книге "Фрегат "Паллада"".

Где он сейчас, этот фрегат?

Он лежит на морском дне. Наши аквалангисты побывали на нём. Вот что они увидели.

"Ныряем и на глубине 18 метров замечаем борт судна. Как рёбра исполинского ископаемого, торчат шпангоуты. Оплываем раз, другой вокруг корабля. Кормовая часть его разрушена взрывом, левый борт почти сравнялся с грунтом, но дух захватывает, когда плывёшь у правого борта. Бойницы обросли водорослями и актиниями. Рядом с остовом "Паллады" лежит большой адмиралтейский якорь.

Грунт почти совсем засосал якорь; сто лет лежат рядом корабль и его верный друг — якорь".

Лежачий лес

Подводник с трудом пробирался сквозь заросли морской капусты. Морская капуста совсем на капусту не похожа: это не круглые кочаны, а широкие длинные ленты. Они поднимаются со дна густым тёмным лесом. И лес этот колышется на волнах, как на ветру.

В подводном лесу, как в настоящем лесу, живут свои "птицы" и "звери". Среди листьев "летают" быстрые яркие рыбы, по дну рыщут "звери": крабы, морские ежи и звёзды. Копошатся ракушки, цветут актинии. И зелень, и шум — настоящий лес. Но особый. И не только потому, что он под водой. А и потому, что он то стоячий, а то... лежачий. Начнётся отлив, схлынет вода — и лес ляжет. Как скошенная трава. Тут и там копны водорослей.

Нету рыб — они умчались с отливом. А кто ползал по дну — спрятались "в кусты": под лежачие водоросли, под камни, в лужицы. Лежат, ждут, когда снова прихлынет вода и удивительный лежачий лес снова встанет дыбом.

"Три зайца"

Самое драгоценное в пустыне — вода. Воду в пустыне надо беречь. Но как убережёшь её в реках, озёрах и каналах, густо заросших водяными растениями?

Растения испаряют миллионы тонн воды, не жалея, выбрасывают воду на ветер. И воду транжирят, и рыб в водоёмах теснят. И не только теснят, но ещё и губят: "сосут" по ночам из воды кислород.

Учёные решили одним выстрелом убить сразу трёх зайцев.

Взяли и пустили в водоёмы наших пустынь двух дальневосточных рыб — белого амура и толстолобика.

Амур и толстолобик — рыбы травоядные. И большие обжоры. За лето пара рыб может съесть стог водяной травы.

Пусть едят на здоровье, раз для пользы дела. Едят — воду очищают. Едят — воду сохраняют. Едят — толстеют себе и нам на радость.

Битва великанов

Я сидел на берегу реки Систихем возле глубокой ямы. Сквозь прозрачную воду отчётливо виднелось дно: каждый камешек, каждая водороселька. Неожиданно мелькнула длинная тень: щука метра в полтора влетела в залив, с ходу проглотила крупного окуня и, лениво пошевеливая плавниками, медленно опустилась на дно. Пятнистая и насторожённая, она была похожа на затаившегося в кустах леопарда. Мелкие пескари тыкались носиками ей в бока: то ли лакомились слизью, то ли скусывали паразитов. Она не обращала на них никакого внимания.

Неожиданно в яме появился таймень — толстоголовый, широкоспинный, могучий. Как голодный волк, он стал рыскать по дну. Щука пошевелилась. Таймень ракетой ринулся к ней и впился белой пастью в пятнистый щучий хвост. Щучина изогнулась и вцепилась тайменю в спину. Две огромные рыбины свились в клубок и закружили юлой. Забурлила вода, заклубились облака мути, водоросли заметались, как на сильном ветру. Но скоро всё стихло: таймень всплыл вверх брюхом, щука лежала на боку и дёргалась. Мелкие рыбёшки густой стаей облепили беспомощных хищников, выкусывая из ран кусочки мяса.