Дмитрий Шестаков - Криминология Страница 28

Исследование Х.-Х. Кюне высветило ряд препятствий, возникающих в процессе включенного наблюдения. Связанное круговой порукой сообщество наркоманов поначалу относилось к нему с недоверием, принимая его за полицейского агента-провокатора. Он предложил наркоманам стать равноправными исследователями и постепенно принял на себя роль советчика и помощника во многих делах.

После того как ему удалось установить контакт и добиться доверия, он заключил, что невозможно достаточно глубоко понять исследуемых, не занимаясь самому вместе с ними их деятельностью, т. е., в данном случае, не потребляя наркотики. Его участие в делах группы поставило его на грань привлечения к уголовной ответственности, так как ему становились известны факты нападений на аптеки, подделки рецептов, незаконного оборота наркотиков, а также угона автомашин.[200]

Подобным образом Бернардом Коэном в 80-х годах XX в. исследовалась уличная «автомобильная» проституция в Нью-Йорке. Этот исследователь, подобно клиенту проституток, объезжал район их деятельности на машине и фиксировал на пленке наблюдения за организацией этого бизнеса: распределение территории, взаимоотношения конкуренток между собой и с сутенерами, роль и приемы, используемые сутенерами. Включенное наблюдение подвергалось критике за вмешательство исследователя в личную жизнь, а также за принятие исследователем роли преступника.[201]

Исследованы могут быть также данные самонаблюдения, закрепленные в дневниках, автобиографиях и т. п. В криминологии известны исследования преступных карьер как разновидность самонаблюдения. Впервые в 30-е годы XX в. Эдвином Сатерлендом была изучена преступная карьера профессионального вора. Обследуемому были предложены вопросы, на которые он ответил в письменном виде. Исследователь обработал полученный материал, сохранив по возможности язык профессионального вора. В итоге вышел отчет уголовника о его жизни, поведении, мировоззрении. Этот отчет Сатерленд обсудил с несколькими другими ворами, а также сотрудниками уголовной полиции. В результате проведенной работы были определены характерные черты личности профессионального вора, его мироощущение, особенности его положения в рамках своей социальной группы, отношение его к обществу в целом.[202]

Лабораторное наблюдение в криминологических целях иногда осуществляется в процессе деятельности по разрешению конфликтов (медиация). Терапия конфликтных отношений сопровождается фиксацией изменений в поведении членов конфликтной группы.

6. Различные психологические методики (тесты) при применении их в криминологических целях позволяют выяснить темперамент, характер, психические отклонения, особенности эмоциональных реакций, мотивацию поведения и другие личностные черты преступников и потерпевших. С помощью психологических методик обследуются взаимоотношения внутри малых групп людей: компания по интересам, семья. Особое место занимает методика социометрии, которая может быть применена при исследовании индивидуальных причин преступного поведения. Социометрическая техника позволяет дать оценку межличностным и межгрупповым отношениям. С помощью социометрии можно судить о социально-психологической совместимости членов группы. Социометрическая процедура состоит в том, что каждый член исследуемой группы на основании заданного критерия в определенной последовательности выбирает других членов. Ответы испытуемого заносятся в социометрическую ячейку памяти – основной документ социометрического исследования.

Социометрия дает возможность выяснить неформальную структуру авторитетности, основанную на оценке группой способностей отдельных ее членов к осуществлению руководства. Сопоставление оптимальной и реальной структур «лидерства – подчинения» проливает свет на характер деятельности группы, помогает найти путь переключения группы на решение безвредной для общества задачи. Цель состоит в выявлении вертикальной структуры «лидерства-подчинения»: кто руководит и кто способен к руководству?

1. Назовите криминологически значимые статистические формы первичного учета, осуществляемого Министерствами внутренних дел и юстиции.

2. Какие задачи позволяет решать коэффициент преступного множества?

3. Назовите демографические факторы, влияющие на формирование статистики преступности.

4. Что принимается за «единицу измерения» при исследовании документов? опросе? наблюдении?

5. Как обеспечивается репрезентативность исследования?

Глава 4

Массовое преступное поведение: состояние, состав, развитие преступного множества

§ 1. Понятие преступности

1. Отечественная криминология признает постулат о качественном различии, имеющемся между отдельными преступлениями и преступностью как множественном (массовом) социальном феномене. Такой подход к преступности делает российскую криминологию тем, что она в настоящее время есть, а именно социологией преступности. Развитие же понятия преступности в российской науке происходит в плоскости ответа на вопрос – следует ли сводить преступность как социальный феномен к совокупности (системе) совершаемых в обществе преступлений (традиционная криминология) или же она представляет собой нечто иное (критическая криминология).

Толчком для переосмысления понятия преступности в российской науке, по-видимому, стали суждения Э. Дюркгейма о том, что существование преступности – нормальное явление, что она представляет собой некую функцию общества, неотъемлемую его часть и «не только предполагает наличие путей для необходимых перемен, но в некоторых случаях прямо подготавливает эти изменения».[203] В духе «критической криминологии» каждый по-своему, помимо автора настоящей работы, в разное время высказались, в частности, Я. И. Гилинский, А. А. Трайнин, Б. Д. Овчинников, Э. Раска, Г. М. Резник, Л. И. Спиридонов и др.[204] Так, о преступности говорилось, что это «отклоняющееся поведение, достигшее общественной опасности»,[205] «относительно распространенное (массовое), статистически устойчивое социальное явление, разновидность (одна из форм) девиантности, достигшей степени общественной опасности, определяемой законодателем в уголовном законе»,[206] «не только совокупность единичных общественно опасных деяний, а социальный процесс, подчиненный общим закономерностям развития социальных явлений»,[207] «совокупность не отдельных преступлений, а средних величин, демонстрирующих… устойчивость при стабильности общественной системы»,[208] «процесс совершаемости преступлений»,[209] «состояние общества, характеризующееся определенными противоречиями в развитии своих составных частей».[210]

Автор настоящих строк вышел на собственное понимание феномена преступности, опираясь на семантический подход, исходя из смысла слова «преступность». Чем отличается преступность конкретного человека от совершаемого им преступления? Наверное, тем, что преступление – это проявленное вовне деяние, в то время как преступность – внутренняя предрасположенность индивида к совершению преступлений, сформировавшееся у него свойство поступать в определенных ситуациях преступно. До известной степени аналогично дело обстоит в отдельных общественных институтах (семейных отношениях, экономике, политике и т. п.) и в обществе в целом. По нашему мнению, под преступностью следует понимать свойство человека, социального института, общества отдельной страны, глобального общества воспроизводить множество опасных для окружающих людей деяний, проявляющееся во взаимосвязи преступлений и их причин, поддающееся количественной интерпретации и предопределяющее введение уголовно-правовых запретов[211] (см. схему 4.1). Теоретически нельзя исключить существование людей, вовсе не предрасположенных к совершению преступлений, чего нельзя сказать об обществе. Если преступность отдельного человека, в принципе, может равняться нулю, то преступность общества всегда имеет абсолютную величину.

2. Приведенный взгляд (семантическая концепция) на понимание преступности, в основных чертах высказанный в печати автором настоящей работы в 1981 г.,[212] имел в криминологических кругах резонанс. На него отозвались многие авторы. В одних случаях это была констатация одного из заслуживающих внимания подходов к проблеме (Я. И. Гилинский, И. И. Карпец, С. Ф. Милюков),[213] в других – неприятие (П. И. Гришаев, В. В. Орехов), в третьих – признание подхода конструктивным и дальнейшее его развитие (Ю. Е. Аврутин, В. Н. Бурлаков, Г. Н. Горшенков, В. М. Егоршин, С. М. Иншаков, П. А. Кабанов, В. Н. Никитенко, В. П. Сальников, А. Л. Сморгунова, В. С. Харламов и др.) (см. схему 4.2).