Александр Богаделин - Кикимора и другие. Сказки-притчи Страница 11

— Ежели уклонится он от битвы предсказанной, постигнет его кара ужасная. Звери дикие в лесу задерут иль в овраг какой навернется.

Спровадила Кикимора кое-как гостя заморского, а сама к Яге сразу бросилась. Чудище откуда такое взялось невиданное, выспрашивать.

Баба Яга волос рыцарский взяла, на Книгу положила, и вышло у нее, что барон этот, если и прославится чем, то только историями своими. А уж никак не победами над змиями да драконами всякими.

Расстроилась Кикимора сильно. Думать пошла, как кольцо заветное не упустить.

Поначалу надеялась она, что всё как-нибудь само собой образуется, и чудище похожее ненароком в лес Заповедный забредет. Яга ведь тоже ошибиться могла. Заклинание не то сказать, буковки не так вытрясти.

Но на пятый день поняла — нечего на чудо больше надеяться. Ежели нет в природе зверя такого, значит сотворить его надобно. Заявилась к Яге и просит Горыныча уговорить предсказанием побыть временно. Два крыла и хвост, мол, у него уже и так имеются. Осталось самую малость подправить.

Пожалела Старая ученицу свою нерадивую и пошла Змея уговаривать. А Кикимора тем временем к полевицам бросилась, да мужа с чертями его запрягла.

Начали они Горыныча в чудище невиданное превращать. Яга две головы лишние в крылья оборотила. Полевицы из трав высоких одеяние на лапы передние сделали — издалека на лошадь походить стало. А хвост и так змеиным быть должен.

Для огня извержения лучшего накормили его пламень-травой, только перестарались, видать, малость. Икнул Змей ненароком, так чуть чертей не спалил. Пришлось срочно водой отпаивать.

Осталось глазищи огромные сотворить. Но и здесь Кикимора выход нашла — белладонны разведенной в бельма змеиные плеснула.[42] Только одного не учла, все вкруг себя Горыныч размытым видеть стал. Потому пришлось ему на загривок ещё чертенка сажать, чтоб дорогу указывал.

Строго-настрого Кикимора Змею наказала: только для вида на рыцаря понаскакивать, а потом убитым притвориться и лежать, пока тот совсем не уйдет.

И настал день предсказанный. Барон на поляну перед лесом Заповедным выехал, к битве великой готовится. А у самого копье в руках ходуном ходит.

Видит Кикимора, так он ненароком и Горыныча поранить может, и успокаивать его принялась. Мол, предсказано же, победить обязательно должен и славой себя на века покрыть.

Раздался тут треск кустов и дерев поломанных. То вылезло на поляну чудище ужасное. Конь рыцарский от вида его на дыбы взвился и чуть барона наземь не сбросил. Но Кикимора вовремя за уздечку схватила и фон Мюнху кричит:

— Не бойтесь ничего, мой господин. На месте этом стойте и мечом в разные стороны размахивайте.

Барон меч вытащил, глаза от страха зажмурил и ну давай им направо и налево воздух рубить.

А Яга, чтоб Горыныч не повредил кого, дала ему порошок слабительный. Так у Змея после него дым вместо пламени из пасти повалил. Вот понесся он на рыцаря несчастного и такую завесу напустил, что и сам заблудился. Бегает кругами, с кем биться — найти не может.

Видит Кикимора, всё как нельзя лучше складывается. К Горынычу подбежала и на землю немедленно падать велит, муки предсмертные изображать. А сама клок одеяния его выдрала и назад понеслась.

Как развеялось да стихло все, осмелился рыцарь глаза открыть. Видит, чудище посреди поляны лежит. В агонии смертной бьется — хрипит и ногою задней подрыгивает.

А Кикимора тут как тут.

— Поздравляю, — говорит, — с победой великою. Только лучше бы вам немедля к избушке моей направиться. От взгляда зверя лютого люди замертво все-таки падают.

Решил барон судьбу еще раз не испытывать и вслед за Кикиморой с поляны ретировался поспешно.

Отдал он ей кольцо с бриллиантами обещанное, а та бумагу ему по всей форме справила. Мол, Барон Иероним Карл Фридрих фон Мюнх — рыцарь доблестный, сразил в бою честном чудище невиданное. А в подтверждение подвига сего клок шерсти убиенного прилагается.

Уехал рыцарь дальше по землям русским путешествовать, а Кикимора решила дело новое для себя поискать. Больно хлопотно это, каждый раз Горыныча переделывать, да и с Ягой прибытком делиться надобно.

Но здесь уже другая сказка начинается.

А этой конец пришел.

Как дальше Кикимора жила-поживала, в главе десятой сказывается.

А в следующей истории нас встреча с туром волшебным дожидается.

Глава 8. КАК БОГАТЫРЬ ТУРОМ ОБОРАЧИВАЛСЯ

Как травы на полянах да в подлеске соки набирать начали, появился у границы леса Заповедного тур дикий.[43] Черной шерстью покрыт до копыт самых, и полоска белая вдоль хребта тянется.

Не скоро бы Леший Тихон о нем узнал, если б не зов ивняка молодого. Ломал да топтал его кто-то без надобности, вот и пошел посмотреть, что за напасть такая приключилася. Глядит, тур на опушке объявился. И ведет себя странно как-то. То о землю трется, будто из шкуры вылезти хочет, а то вдруг чрез молодняк напролом понесется.

Приставил к нему Тихон двух чертенят молодых. Следить, чтоб побеги зря не топтал да деревьев кору не обгладывал. А на день следующий они к нему с известием нежданным заявилися. Как ночь пришла, скинул тур шкуру свою и богатырем молодым обернулся.[44] Но, видать, так он за день намаялся, что упал, где стоял, и заснул сразу.

Чертенята будить его принялись. Выспросить хотели, кто такой да за грехи какие в шкуре звериной оказался. Только верно говорят, у богатырей и сон богатырский бывает.

Утром, как солнце меж дерев показалося, опять молодец в тура черного превратился. Но успели черти ночью шкуру его рассмотреть. Кишела она вся клещами да вшами кусачими и нарывами гноящимися изошла. И понятно им стало, отчего черношерстый по земле катается да боднуть себя рогом норовит.

Сказал им Тихон, что, видать, наказание на богатыря такое наложено, и должен он срок свой туром отбыть. Шкуру впредь трогать запретил и дальше велел за зверем присматривать, хворостиною от дерев и кустов отгонять.

Лето тем временем к солнцевороту приближаться начало. Скучно чертенятам стало за животиной лохматою день целый бегать. И пошли они к Тихону замену себе просить. Леший возражать не стал и к Омутнику отправился. А тот как раз черта одного молодого с глаз своих спровадить хотел.

Мамка с папкой его в честь деда — Зосимою назвали. Только старшой на болоте первым проказником слыл. А этот все больше на пеньке сидел, о чем-то своем раздумывал, игр и забав сторонился.

А в помощь ему мальца совсем дал. Чай, дело не хитрое, вдвоем справятся.

День прошел, другой настал. Пообвыклись чертенята с ролью своей. Даже в речку порой тура загонять начали, чтоб зуд паразитный приглушить малость. Но жалко стало Зосиме богатыря молодого. Вот и порешил он ночью припрятать шкуру его и от мучений дневных освободить.

Пришел срок молодцу просыпаться. Видит, опять в человека оборотился. Обрадовался сильно, только сразу крутить его да ломать начало. Стал он молодняк с корнем из земли выворачивать, все, что под руку попадется, крушить.

Испугались чертенята, вихрями на богатыря налетели и к клену старому привязали. А тот путы плетеные порвать норовит, из плена своего вырваться хочет. Тихон, как зов дерева жалостный услыхал, сразу на опушку лесную помчался. Рассказали ему горе-пастухи, что с молодцем приключилося, и почему тот привязанным стоит.

Отругал их Леший за самоуправство ненужное, только дело уж сделано было. Затер он землицею раны, дереву нанесенные, и в сторонке сел обождать. Чай, недолго буйство богатырское продолжаться будет.

Но повеяло тут холодом мира сумрачного. Промчался мимо клена волчище, что посланцем Ния из Пекла подземного служил. И унес он с собой душу молодецкую.

Понял Тихон, что невольно с чертенятами к погибели смертного причастен стал. Отвязал тело от пут держащих и на траву у корней положил.

— Делать нечего, — думает. — Надо к Бабе Яге в гости идти. Может, знает Старая средство какое, чтоб молодца к жизни возвернуть.

Чертенка молодого сторожить оставил, а с Зосимой к избушке на окраину леса отправился.

Яга первым делом о шкуре туровой дознаваться начала. Оказалось, спрятал Зосима её под корягою недалече и целою, и невредимою вскоре принес.

Покачала Старая головой:

— Чтоб молодца этого к жизни вернуть, в Пекло подземное идти надобно.

Вздохнул чертенок горестно:

— Коли спрятал я шкуру турову, — говорит, — то и жребий мой в Пекло путь держать.

Только Яга дальше продолжает.

— Непросто будет душу богатырскую средь других отыскать. Да и неизвестно, можно ли её назад вывести.