Александр Богаделин - Кикимора и другие. Сказки-притчи Страница 12

Задумался Зосима над словами услышанными. Но, ежели испугается он сейчас, то потом всю жизнь оставшуюся мучиться будет. И твердо на своем настоял.

Дала ему Баба Яга тыковку высушенную, а внутрь волосьев со шкуры туровой положила. Душа, говорит, сама в нее забраться должна. Только затычкой вовремя закрыть нужно.

А еще кубышку невеликую вручила с травами перетертыми. Чертенок из любопытства посмотреть захотел, чего это внутри такое лежит. И так чихать начал, что чуть наружу не вывернулся. Отвесила Старая подзатыльник ему, чтоб нос свой, куда не следует, не совал, и к лазу в мир подземный повела.

Ежели по лазу тому вниз по ступенькам спуститься, то аккурат ко входу в лабиринт попадешь. Когда духи лесные в Пекло теплое на зиму отправляются, Лазовики через него путь светящийся обозначают.[45] Но сейчас темень стояла непроглядная.

Баба Яга посохом о землю ударила, и возник пред ними старичок сгорбленный. В руке пузырь прозрачный держит, а в нем светляки роем кружат.

Наказала ему Яга Зосиму через плуталище до Пекла довести и путь дальше нужный указать. А сама, как за поворотом те скрылися, мышь летучую позвала. Много их здесь под потолком вниз головой висело. Велела она ей тотчас в мир подземный лететь и Нию самому весточку передать.

Мол, поспешил он душу богатырскую к себе забрать. Потому как шкура турова целехонькой осталася. И добавить в конце, что чертенок молодой за душой той отправился.

Лазовик наказ Яги в точности выполнил. Через плуталище провел, пузырь со светляками отдал и путь короткий в Долины забвения указал.[46]

Добрался до них Зосима вскорости и чертей местных выспрашивать пошел. Не забредала ли к ним душа молодецкая, недавно отошедшая.

Нет, говорят, такой в Долинах наших. Но видели они, Волк недавно приносил одну. Только вся она изломанная да истерзанная была, и Ний ее сразу на прокорм змию пещерному отправил. Пришлось Зосиме вглубь земли к пещерам огненным путь держать. Глядит — лежит змеина толстая, пасть раскрыла, и души человеческие сами к ней туда сыпятся.

Испугался чертенок. Неужто в пасть эту страшную лезть придется. Да и как назад оттуда выбраться можно? Но вспомнил он о кубышке, что Баба Яга дала. Рассыпал, что в ней было, перед входом пещерным и за камнем невеликим схоронился.

Затряслись тут своды подземные, то змеюка пеклова чихать начала. В лесу Заповедном аж слышно было — земля затряслась, и деревья вековые закачалися.

После чиха третьего души из нее вылетать начали. Зосима тыковку раскрыл и ждет, пока молодец объявится. А его все нет и нет. Прочихался змий окончательно, но так и не появилась душа богатырская.

Заткнул чертенок тыковку, опять к поясу приторочил, и, что дальше делать, думает. Но чувствует, выкарабкиваться наверх пора. Задыхаться он стал от жара да духа подземного.

Только тут стражники местные его и нашли. Не дело, говорят, чертям земным по Пеклу шастать, да быстро к лабиринту назад и препроводили.

Добрался к вечеру Зосима до избушки Бабы Яги, а там уже Тихон его дожидается. Рассказал всё, как было, и что душу богатырскую найти не сумел.

Взяла Яга тыковку у него и сразу поняла — ошибся чертенок. Была в ней душа схоронена. Только от чрева змеиного почернела она вся, вот и не заметил, как внутрь скользнула.

Налила Старая в тыковку водицы живой, потрясла несильно и велела богатыря горемычного напоить. А то, что на донышке останется, не выбрасывать и ей вернуть обязательно.

Как Зосима с Тихоном назад уже к клену собрались, чертенок у Бабы Яги спросить отважился. Почему она порошок чихательный дала, будто знала наперед, что сгодится он обязательно.

— Поживешь с мое, и не такое ещё знать будешь, — Старая его по рожкам погладила. — Сам посуди. Неспроста богатырь этот в шкуре звериной ходил. За страсти пагубные иль, когда ведьму обидишь, такое наказание бывает. А, посему путь ему прямиком в Пекло лежал. А чтоб душу оттудова вывести, сами они ее отдать должны. Тут порошок чихательный в самый раз и сгодится.

Как Леший из тыквы затычку вынул, дымок белесый заструился и в богатыря потек. А как водицей живою его спрыснули, так сразу и ожил. Глядит по сторонам, понять ничего не может. Лес дремучий кругом, и не видать никого. Духи-то для него невидимыми в тот же миг стали.

Поднялся молодец с земли, одежды отряхнул и жилье человеческое искать пошел.

Доходили с тех пор слухи до леса Заповедного, много он подвигов совершил. Только домовой сказывал, по ночам кошмары ему снятся часто. Будто шкурой туровой он оброс, иль змей подземный проглотить его хочет.

А чертенка с той поры Зосимой в Пекло Ходившим прозывать стали.

Но здесь уж другая сказка начинается.

А этой конец пришел.

Кто вослед героям по книге всей следовал, тому в главу пятую — «Змий Огненный» возвратиться надобно.

Ну, а того, кто по порядку ходить любит, в главе следующей Пекло подземное опять дожидается.

Глава 9. ИОСИФ

Отец Иосифа — черта подземного, у Ния легионом командовал.[47] И ему та же участь уготована была. Потому, как подрос он малость, сразу десятником его над такими же мальцами поставили.

Только проснулась в нем любознательность великая. Ходит и выспрашивает всех: как да почему. Отец поначалу к причудам сына спокойно отнесся, все через это проходили. Но у Иосифа, видать, случай особый выдался. Бродит все время задумчивый, не чета братья своим. Те, иль в сраженье с ангелами Ирия играют, иль над душами грешников издеваться бегут, а этот как не от Пекла сего.

А однажды заглянул к отцу страж легиона его главный. Поговорили о том, о сём, за здоровье Чернобога чаши подняли. Тут и показал он ему донесения на Иосифа.

Мол, не очень-то усерден он в мучениях душ людских и послабления часто им делает. Но отец обвинения сразу отмел. Усерден иль нет — это на чей взгляд будет, но с сыном поговорить обещался. Только страж, оказывается, не все еще сказал. Видели, как тот душу человеческую расспрашивал, и не раз уж такое бывало. Объяснять не надо, расспросы эти на ссылку в пещеры огненные тянули.

Конечно, начальник стражи случаем подходящим воспользоваться мог и доносам наверх ход дать. Поехал бы тогда легионер доблестный провинции дальние осваивать. Да только неизвестно кого еще на место его прислать могут. Потому и не показал доносы никому, но сроку дело уладить всего три дня отпустил.

Отец все связи свои задействовал и спровадил Иосифа по-быстрому посланником в Аид греческий, от ока Чернобогова подальше.[48] Но со временем доходили слухи до него, будто и там он не очень-то прижился, и часто его то к Плутону, то к Хель с порученьями отсылали.[49]

Как празднества Дня поминовения павших отгремели, случай неслыханный произошел.[50]

В то утро Ний, бог Пекла подземного, заведенному распорядку следовал. Сперва чертей провинившихся в камни Оком сияющим обратил, а затем во дворец Чернобога отправился донесенья просматривать.[51]

Начальник стражи лаза заморского докладывал. Геката — богиня греческая, посланника нашего из Аида выпроводила и письмо сопроводительное передала.[52] Поначалу Ний разъяриться хотел и посланника ихнего с объяснениями призвать. Но, письмо прочитав, с протестами подождать решил. Выходило по нему, будто Иосиф мысли крамольные проповедовал и чуть ли не к бунту призывал. За деяния такие не то что в камень обратить, жаром земным испепелить мало будет. Только ссориться с Чернобогом никакого резона им не было. Вот и отправили черта опасного восвояси.

Ний отца Иосифа хорошо знал. В битве последней с Ирием тот, молнией Перуна сраженный, смертью храбрых пал. И потому решил мер пока никаких не предпринимать. Мало ли что бесы заморские понаписать могут. А провинившегося сотником в легион брата его определил. Пусть пока души неприкаянные попасет. Посмотрим, как вести себя будет.

Так и попал Иосиф в Долину забвения. Должен он был души человеческие с места на место гонять. Только сразу донесения поползли, и письмо заморское подтверждаться начало. А вскоре к стражнику легиона чуть не вся его сотня заявилася и требует начальника заменить. Ходит, мол, под нос себе бормочет чего-то. Дела нужные решать совсем не желает и душам подолгу на месте одном оставаться дает.

Страж, как и полагается, сбор протрубил и чертей выступающих назначил. Клеймили они поведение сотника недостойное и меры принять незамедлительно требовали. В наказание разжаловали его в десятники временно и предупредили настрого.

Только не внял Иосиф увещеваниям товарищей своих, и пришлось стражу опять сбор созывать. А тот каяться и не думал вовсе, прощения и снисхождения просить, шанс исправиться дать. Вот и приговорили его к сроку исправительному в пещерах огненных — к жару земному поближе, ото всех подальше.