Марк Твен - Похождения Тома Соуэра Страница 11

— Это красивый человѣкъ… А теперь нарисуйте меня.

Томъ нарисовалъ песочные часы съ полною луною наверху и соломенными ножками, а въ растопыренные пальцы этой фигуры вложилъ громаднѣйшій вѣеръ. Дѣвочка сказала:

— И это какъ красиво!.. Хотѣлось бы мнѣ умѣть рисовать,

— Это такъ легко, — отвѣтилъ Томъ шепотомъ. — Я васъ научу.

— Въ самомъ дѣлѣ?.. Когда?

— Въ полдень. Или вы ходите обѣдать домой?

— Я могу остаться, если хотите.

— Отлично… Это дѣло! А какъ васъ зовутъ?

— Бекки Татшеръ. А васъ?.. О, я знаю: Томасъ Соуеръ.

— Меня зовутъ такъ, когда хотятъ отдуть. А когда я хорошо себя веду, тогда: Томъ. Вы будете меня звать Томъ, не такъ-ли?

— Хорошо.

Томъ началъ опять царапать что-то на аспидной доскѣ, пряча это отъ дѣвочки. Но въ этотъ разъ она не стала оттягивать, а прямо попросила показать. Томъ возразилъ:

— О, ничего нѣтъ.

— Нѣтъ, есть.

— Ничего нѣтъ… Вамъ и не любопытно.

— Нѣтъ, любопытно. Право же!.. Ну, покажите!

— А вы станете разсказывать?..

— Не стану… Даю слово, вѣрное слово, даю два, что никому не скажу.

— Никогда никому на свѣтѣ? И во всю свою жизнь?

— Никогда и никому! Только покажите!

— Да, вѣдь, вамъ вовсе не любопытно, я говорю…

— Ну, Томъ, если вы такъ со мной, то я уже отъ васъ требую, — сказала она, трогая своею крошечной ручкою его руку. Завязалась легкая борьба; Томъ притворялся, будто серьезно сопротивляется, но, мало по малу, отвелъ свою руку, и тогда открылись три слова: «Я васъ люблю».

— Ахъ, вы дрянной мальчишка! — И она порядочно шлепнула его по рукѣ, но зарумянилась и казалась довольной, несмотря на это.

Въ этотъ самый моментъ Томъ почувствовалъ на своемъ ухѣ чью-то подкравшуюся роковую пясть, былъ твердо ею приподнятъ и проведенъ черезъ всю комнату до своего обычнаго мѣста подъ бѣглымъ огнемъ хихиканья всей школы. Послѣ этого учитель простоялъ надъ нимъ нѣсколько минутъ и двинулся обратно къ своему трону, не промолвивъ ни слова. Но хотя ухо у Тома такъ и горѣло, душа его ликовала.

Когда все опять успокоилось въ школѣ, Томъ сдѣлалъ честное усиліе надъ собой, чтобы приняться за ученіе, но онъ былъ слишкомъ взволнованъ для этого. За урокомъ чтенія онъ сбивался; за урокомъ географіи обращалъ озера въ горы, горы въ рѣки и рѣки въ материки, возвращая землю къ хаосу; а въ классѣ правописанія, «провалясь» на цѣломъ рядѣ простѣйшихъ дѣтскихъ словъ, спустился внизъ и долженъ былъ уступить другому жестяную медальку, которую носилъ съ такою гордостью въ теченіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ.

ГЛАВА VII

И чѣмъ старательнѣе усиливался Томъ не думать ни о чемъ, кромѣ своего учебника, тѣмъ болѣе разсѣевались его мысли, такъ что, наконецъ, вздохнувъ и зѣвнувъ, онъ пересталъ и стараться. Ему казалось, что полуденный перерывъ никогда не настанетъ. Въ воздухѣ все какъ бы замерло; казалось, ничто и не дышетъ. Это былъ самый дремотный изъ дремотныхъ дней. Усыпительное бормотанье двадцати пяти школьниковъ убаюкивало душу, подобно чародѣйственному гудѣнію пчелъ. Склоны Кардифскаго холма зеленѣли подъ палящими солнечными лучами, подергиваясь дымкой раскаленнаго воздуха, отливавшаго багрянцемъ вдали. Нѣсколько птицъ парило лѣниво въ высотѣ; не виднѣлось болѣе ни одного живого существа, кромѣ кое-какихъ коровъ, — и тѣ спали.

Томъ рвался всѣмъ сердцемъ на свободу или къ чему-либо, что помогло бы ему пережить это скучное время. Онъ опустилъ себѣ руку въ карманъ, и лицо его озарилось признательностью, равносильною молитвѣ, хотя онъ и не сознавалъ этого. Онъ вытащилъ потихоньку свою коробку отъ хлопушки и выпустилъ оттуда клеща на ровную поверхность стола. Насѣкомое почувствовало, вѣроятно, въ эту минуту тоже приливъ молитвенной благодарности, но это было съ его стороны преждевременно, потому что лишь только оно пустилось радостно прочь, Томъ повернулъ его булавкою и заставилъ идти по новому направленію.

Рядомъ съ Томомъ сидѣлъ закадычный другъ его, изнывавшій тоже и теперь глубоко признательный ему за доставляемое развлеченіе. Звали этого закадычнаго друга: Джо Гарперъ. Они были неразлучными пріятелями въ теченіе недѣли, превращаясь по субботамъ въ предводителей двухъ вражескихъ становъ. Джо вытащилъ булавку изъ полы своей куртки и сталъ гонятъ плѣнника. Увлеченіе мальчиковъ этой игрою возростало съ каждой минутой, но Томъ нашелъ скоро, что они другъ другу мѣшаютъ, потому что ни одинъ изъ нихъ не пользовался клещемъ вполнѣ. Онъ положилъ аспидную доску Джо на столъ, провелъ по серединѣ ея черту сверху до низу и сказалъ:

— Вотъ, пока онъ будетъ на твоей сторонѣ, ты можешь дразнить его, какъ хочешь, и я вмѣшиваться не буду; но лишь только онъ ко мнѣ перейдетъ, ты долженъ будешь оставить его въ покоѣ до тѣхъ поръ, пока онъ снова не переползетъ за черту, къ тебѣ.

— Ладно, начинай… Выпусти его.

Клещъ убѣжалъ скоро отъ Тома и перебрался за экваторъ. Джо гонялъ его долго, пока онъ не улизнулъ отъ него снова назадъ. Поле мѣнялось, такимъ образомъ, нѣсколько разъ. И въ то время, когда одинъ изъ мальчиковъ усердно гонялъ клеща, другой слѣдилъ за дѣйствіями съ неменьшимъ вниманіемъ. Головы ихъ обоихъ тѣсно наклонялись надъ аспидною доскою и души обоихъ были нечувствительны ко всему остальному. Наконецъ, счастье какъ бы перевалило къ Джо. Клещъ метался туда и сюда, волнуясь и заботясь не менѣе самихъ мальчиковъ, но лишь только онъ, такъ сказать, хотѣлъ уже праздновать побѣду, а у Тома руки чесались, чтобы заняться имъ, булавка Джо поворачивала ловко клеща назадъ и удерживала его въ томъ же полѣ. Тому стало, наконецъ, не втерпежъ. Искушеніе было слишкомъ сильно. Онъ потянулся и помогъ клещу своею булавкой. Джо разозлился и сказалъ:

— Томъ, оставь его!

— Мнѣ только немного погонять его, Джо!

— Нѣтъ, сэръ, это нечестно. Оставьте его!

— Да я недолго буду возиться съ нимъ.

— Говорятъ: оставь!

— Не оставлю!

— Ты долженъ; онъ на моей сторонѣ.

— Послушай-ка, Джо Гарперъ, чей это клещъ?

— Дѣла мнѣ нѣтъ до того, чей онъ… Онъ на моей сторонѣ и ты его трогать не смѣй.

— Такъ нѣтъ же, знай это! Мой клещъ и я буду дѣлать съ нимъ, что хочу, умереть мнѣ!

На плечи Тома обрушился здоровенный ударъ; тоже досталось и Джо, и въ теченіе двухъ минутъ пыль не переставала летѣть изъ обѣихъ куртокъ къ вящему удовольствію всей школы. Оба мальчика были такъ поглощены своимъ занятіемъ, что не замѣтили тишины, наступившей передъ тѣмъ въ комнатѣ, въ то время какъ учитель подкрадывался къ нимъ на цыпочкахъ и остановился позади ихъ. Онъ довольно долго смотрѣлъ на представленіе, пока не внесъ въ него разнообразія съ своей стороны.

Въ полдень, когда занятія кончились, Томъ бросился къ Бекки Татшеръ и шепнулъ ей на ухо:

— Надѣньте свою шляпку и представьтесь, что идете домой, а за угломъ отстаньте отъ другихъ, спуститесь черезъ лугъ и воротитесь назадъ. Я пойду другою дорогой, обгоню всѣхъ и тоже ворочусь.

Она пошла съ одною частью учениковъ, онъ съ другою. Скоро они встрѣтились въ концѣ луга и когда воротились въ школу, то были въ ней совершенно одни. Они усѣлись рядомъ, съ аспидной доской передъ ними, Томъ далъ Бекки грифель и сталъ водить ея рукою, причемъ создалъ новый домъ еще удивительнѣе прежняго. Когда ихъ увлеченіе искусствомъ немного ослабѣло, они принялись бесѣдовать. Томъ утопалъ въ блаженствѣ. Онъ спросилъ:

— Любите вы крысъ?

— Я ихъ терпѣть не могу!

— И я тоже… то есть живыхъ. Но я спрашиваю о дохлыхъ, которыхъ можно привязать на веревку и размахивать ими вокругъ головы.

— Нѣтъ, я не расположена къ крысамъ, вообще… А что я люблю, такъ это жевать резинку.

— О, и я тоже! Мнѣ такъ хотѣлось бы добыть кусочекъ!

— Хотите? У меня есть. Вы можете пожевать немножко, но только отдайте опять мнѣ.

Это было очень занимательно и они жевали поочереди, болтая ногами по скамейкѣ отъ избытка удовольствія.

— Бывали вы въ циркѣ? — спросилъ Тонъ.

— Да, и папаша обѣщалъ взять меня опять, если я буду умница.

— Я бывалъ въ циркѣ раза три или четыре… очень много разъ. Церковь нельзя сравнить съ циркомъ. Въ циркѣ представленіе идетъ все время. Когда я выросту, то поступлю въ клоуны.

— Въ самомъ дѣлѣ? Вотъ славно будетъ! Они всегда такіе пестрые, это мило!

— Да, точно. И какъ они деньги загребаютъ… по доллару въ день, Бенъ Роджерсъ разсказываетъ… А что, Бекки, вы бывали помолвлены?

— Это что же?..

— Помолвлены, чтобы жениться.

— Нѣтъ.

— А хотѣлось бы?

— Пожалуй… Не знаю, впрочемъ. На что оно походитъ?

— На что?.. Да ни на что другое… Вы только скажете мальчику, что ни за кого не хотите, кромѣ его, ни за кого и никогда, никогда; потомъ поцѣлуете его, вотъ и все. Это всякій можетъ.

— Поцѣловать… Зачѣмъ надо поцѣловать?..

— Да за тѣмъ, что… Словомъ, всегда такъ дѣлаютъ.