Саша Чёрный - Чудесное лето Страница 13

– Дядя Вася, скоро?!

– Потерпи, козявка. Через полчаса приедем.

У станции путешественников встретил знакомый дяди Васи, русский фермер – бритый, коренастый, руки и лицо цвета копченого сига, поперек живота широченный голубой пояс. Развернуть, – пожалуй, во всю платформу бы лег.

Поздоровались, расцеловались. У ограды вокзала стояла высокая двуколка[29]. Молодой лоснящийся мул нетерпеливо хлопал широким копытом о землю, тряс розовыми кистями. А на поперечной доске сидел сын фермера, Мишка. Такой же загорелый, как отец, в пикейной[30] шляпе вареником, вокруг живота такой же пояс. Дружелюбно переглянулся с Игорем. Ни слова не сказали, но мальчики и без слов понимают, с кем стоит дружить, с кем нет. Это только взрослые с первой же встречи обо всем болтать начинают.

Мул обернул голову: можно ехать? И, не дожидаясь ответа, тронулся с места. Одно ухо вниз, другое к русской речи прислушивается.

По дороге фермер сказал дяде Васе, что первые дни придется ему с Игорем пожить в хижине на соседнем холме. Складные койки он уже вчера туда свез… А на ферме в их комнатушке сейчас еще гостит земляк-приятель со своей женой. Дядя Вася мотнул головой, – ладно.

Игорь встрепенулся: за поворотом зашипели пологие, сверкнувшие на солнце золотисто-голубой чешуей волны. Раскрылся тихий залив, кремовая полоса пляжа, прорытая волнистыми грядками гравия… Острый мысок с зелеными коронами сосен. Далекий остров – маяк – сонный парусок.

Море!..

Мишка, а за ним и остальные соскочили с двуколки. Песок все глубже. Мул, правда, силач, но зачем же ему зря напрягаться.

Игорь свернул было к воде, но дядя Вася поднял кверху палец: успеешь.

Осилили крутой пригорок. Глубокая колея дороги свернула в лесок. Вдали глухо залаяла собака.

– Хризантема, – объяснил Мишка. – Наш пес.

За стволами показалась коричневая пушистая шуба. Собака ткнулась в Мишкины ноги, толкнула носом Игоря и дядю Васю – ничего, люди симпатичные, – и стала скулить, жаловаться, изгибая перед мордой мула спину.

– Это она жалуется, что ее на станцию не взяли, – сказал Мишка.

На ферме их встретили, точно они к себе домой приехали. На веранде под пальмой кипел самовар, на столе желтели мед и масло. Тень, прохлада, тишина… За соснами – сапфирный лоскуток моря. В ушах все еще вагонные колеса стучат.

Тетя Даша – сестра фермера, – колобок на пухлых ножках, ласково потрепала Игоря по голове, повела умываться, вынула из его чемоданчика чесучовую[31] рубашку и голубые штанишки: надо же после пыльной дороги мальчику переодеться. Потом покормила и первая догадалась, отчего Игорь все влево посматривает.

– Что ж ему тут с нами, взрослыми, сидеть… К морю хочешь? По глазам вижу… Пойди-пойди с Мишей, он тебе все покажет.

– Дядя Вася, миленький, можно?..

– Ступай, дружок. Только в воду – ни-ни. Слово помнишь? И далеко не убегай. Нам ведь надо засветло до своего холма добраться.

Игорь вскочил со скамьи, «спасибо» сказал уже на бегу и помчался с Мишкой сначала в конюшню – скормить мулу последний мамин пирожок с капустой. А оттуда вдвоем резвыми козлами понеслись сквозь шершавые кусты к тихо ворчащей воде, к широкому простору, к пустынному зеленому лукоморью… К морю!

Глава IX

Нахлебники

Когда утром Игорь проснулся и посмотрел со своей койки за раскрытую дверь, ему показалось, что он лежит посреди рая. Не выйдет ли сейчас из-за ствола цветущей мимозы добродушный тигр с пучком травы в зубах, кротко мурлыча: «Доброе утро, мальчик…»

Как он сюда попал?.. Смутно вспомнил вчерашний день, станцию, мула, Мишку, ферму у моря. А уж как под вечер в хижину добрались, как раздевался, как уснул, – точно морским ветром из головы выдуло. Да и как помнить, когда по дороге к холму на каждом повороте спотыкался, – глаза слипались…

Он свесил босые ноги и протер глаза. Во все концы взбегали кудрявые зеленые холмы. Медленные облака словно вплывали в хижину. Небо было такое ясное, густо-лазурное, что и карандаша такого цветного не найдешь, чтобы эту лазурь передать. Налево в буро-зеленых изгибах и складочках залива сверкало на солнце морское синее золото. Вот так бы и полетел, размахивая над стволами рукавами халатика, прямо к ней, к широкой сапфирной воде… «В раю моря не было, – подумал мальчик. – Какой же это рай без моря?»

А воздух был еще сочней и благоуханней той сосновой эссенции, которую в усадьбе подливали в ванну.

– Встал, кролик? – раздался за дверью веселый голос дяди Васи.

– Встаю!

– Нравится тебе здесь?

– О!.. И-зу-мительно…

Игорь взбил кувырком постель и хлопнул кулаком по подушке. Но потом одумался, – дядя Вася ворчать будет, – и, как умел, расправил, разостлал одеяло.

Умывался из зеленого рукомойника, который качался на мимозе. Струйка летела мимо, студеные брызги попадали за шиворот: пусть. К мылу в расщелине ствола налипли желтые пушинки цветов. Полотенце весело качалось рядом на ветке, – всегда бы так умываться… А домик их был точь-в-точь как большая спичечная коробка, покрытая двумя картами.

Под соснами на четырех высоких кольях желтела широкая доска. Когда это дядя Вася успел соорудить стол? Все утро стучал топором, вколачивал, прибивал, – но разве разоспавшийся мальчик услышит?

Пили чай. На тарелочке лежал сахар, хлеб и остатки парижских бисквитов. Дядя Вася вскрыл продолговатую коробку с американскими консервами: корнет-биф.

– Это буйвол, дядя Вася?

– Бегемот.

– Очень вкусно! Преочень…

Над головами, над руками, над тарелочками закружилась легкая эскадрилья ос: три, шесть, восемь…

– Ай, осы! Прочь… Дядя Вася, у тебя над ухом две!

– Сиди смирно и ешь. Они тебя не тронут.

Игорь притих, набил полный рот «бегемотом» и искоса стал следить глазами за налетевшими разбойниками. «Чего им от нас надо?»

Осы набросились сначала на сахар, – подбирали сладкие крошки, подгребали их лапками ко рту, сосали. Объедали углы у бисквитов. Каждая облюбовала свой кусочек, не толкалась, не мешала другим. Умницы… На людей не обращали никакого внимания, – будто огородные чучела за столом сидят. Потом добрались и до мяса. Вздрагивая перетянутой талией, обтачивали-отгрызали клочки мяса, улетали с лакомой добычей куда-то вкось, за лохматый вереск и возвращались. А быть может, это новые прилетали им на смену: передали друг другу по беспроволочному телеграфу – «летите – на холм к лесному – домику. – Там – появились люди. – Поставили – на стол – очень – вкусную – штуку».

– Разве осы мясо едят? – изумленно спросил Игорь, стараясь не шевелить локтями.

– Как видишь.

– Да ведь это не их пища… Какое ж тут в лесу мясо?

– Понравилось. Ты ананаса никогда не ел. А дай тебе, сразу во вкус войдешь.

– Они все перетащут. Что ж нам останется?

– Останется, не волнуйся. Вот мы сейчас жестянку блюдцем прикроем – и точка.

Осы заволновались, потолкались вокруг блюдца, попробовали подобраться снизу: нельзя.

– Какие красивые… Они вроде георгиевских ленточек: оранжевые с черным. Правда? И вовсе не злые…

– Да, пока им поперек дороги не станешь.

Осы расхватали последние кусочки с доски и одна за другой полетели к мимозе.

Игорь вскочил и побежал вслед.

– Смотри, дядя, они пить полетели!

В самом деле, над рукомойником жужжали маленькие пестрые твари. Влетали через широкое горло и узкий носик и улетали довольные и бодрые: человек тут для них на холме осиный пансион открыл.

– После жирной пищи всегда пить хочется, – сказал, убирая посуду, дядя Вася. – Мы пили чай, они – воду. Дай им вина – тоже высосут… Вот. Я, дружок, спущусь в город за всякой всячиной. Через два часа вернусь.

– А я? Я тоже пойду.

– Устанешь. Вчера намаялся немало. Посидишь здесь. Бумажки все и мусор за лесок снеси, чтоб всё в порядке было. Здесь безопасно: осы не кусают, землетрясения не предвидится, удавов нет.

– Я не боюсь, – Игорь посмотрел на валявшийся у ствола топорик.

– И чудесно. Никуда пока не отлучайся. Комнату подмети. Французская книжка в чемодане. Огня, пожалуйста, не разводи…

Взял заплечный мешок и пошел к перевалу, откуда спуск к городку начинался.

Комик этот дядя Вася. «Комнату подмети, огня не разводи…» Будто Игорь сам своих обязанностей не знает.

Пол в сторожке был земляной, стены нештукатуреные, и дыр в кирпичах не меньше, чем звезд в небе, когда считаешь их вечером, лежа на койке, сквозь раскрытую дверь… Но, слава Богу, ни на полу, ни в стенах ни одного тарантула, ни одной сколопендры[32]. Дядя Вася как хочет, а Игорь удрал бы от них сразу, подвесил бы между соснами гамак и жил так не хуже лесного дрозда.

Веник из можжевеловых ветвей гладко выгладил пол. Дно чайника выскоблено песком. Что же еще? Стекла разве в окошке промыть?