Милица Матье - День египетского мальчика Страница 14

Но и крайняя часть базара все-таки достаточно многолюдна, и мальчикам приходится то увертываться от несущих тяжелые грузы носильщиков, то перепрыгивать через разложенные прямо на земле для продажи овощи, то обходить громко торгующихся людей.

Но вот и берег. От реки веет прохладой, дышать становится легче.

Город стоит на берегу самого восточного из многочисленных рукавов Нила, на которые разделяется великая река перед впадением в Средиземное море.

Вдоль всего берега тянутся склады с различными товарами и амбары с зерном такой же формы, как у Сети на дворе, только гораздо больших размеров.

К причалам на воде спускаются пологие ступени, по которым поднимаются приезжающие в город люди. А на Ниле всюду — и у пристаней и просто у берегов — стоят и движутся суда: грузовые баржи, военные корабли, лодки рыбаков, красивые ладьи для прогулок знати.

Здесь можно встретить и корабли из далеких стран Средиземноморья — Финикии, Сирии, Кипра, и суда, спустившиеся по Нилу из разных мест Египта и Нубии. Слышится стук весел, хлопанье парусов, крики матросов и рыбаков.

Кое-где между пристанями видна зелень пальм и сикомор, редкие тростники. Зато дальше, там, где кончаются склады, тростники стоят уже густой стеной, и над их зарослями изредка взлетают гнездящиеся в них птицы.

— Где же старик? — спрашивает Сети.

— Вон там, у того склада, — показывает Мес.

И они бегут туда. Но старика не видно. Вместо него сидит человек средних лет.

— А где дедушка Себекхотеп? — спрашивает Мес.

Оказывается, он пошел к рыбакам помогать вытаскивать сети. Ведь за это он получит немного рыбы.

И мальчики бегут к рыбакам.

Путь им внезапно преграждают носильщики. Они переносят зерно с баржи в амбары около склада. Люди идут, согнувшись под тяжестью корзин с зерном, мерно и трудно ступая, и медленно, в такт ходьбе, поют песню:

Должны ли мы целый деньТаскать ячмень и белую полбу? [17]Полны ведь уже амбары,Кучи зерна текут выше краев,А нас всё заставляют таскать!Воистину из меди наши сердца!

«Какая странная песня! — думает Сети. — Она совсем не похожа на те гимны, которые мы учим в школе. И сложена не так, и напев особенный… А хорошая песня! Как они хорошо поют! Ведь, верно, надо иметь медное сердце, чтобы выдержать такую страшную работу!»

— О чем задумался? — спрашивает Мес.

Сети рассказывает.

— Да, тяжело, — соглашается Мес. — Но не тяжелее, чем тянуть плуг при пахоте.

— Как — тянуть плуг? — спрашивает Сети. — Плуг ведь тянут быки!

— Это когда есть быки, — отвечает Мес. — А вот у нас их не было, так отец сам тянул, а мы с матерью шли за плугом.

— Ты разве живешь в деревне? Разве твой отец земледелец, а не гончар? Почему же ты здесь, в городе? — удивляется Сети.

— Об этом я тебе как-нибудь потом расскажу. — Лицо Меса хмурится. — А теперь бежим, тут можно проскочить.

Мальчики действительно проскальзывают перед одним из носильщиков и бегут дальше.

Вот и вода, и рыбачьи лодки, и разложенные для просушки сети, и костер в тени деревьев.

На костре варится вкусно пахнущая рыбой похлебка, а рядом сидят старик и мальчик. Мальчик, пожалуй, ровесник Меса и Сети; он держит в руках дудочку из тростника и наигрывает какую-то песенку.

— Привет, дедушка Себекхотеп! — кричит Мес и, перепрыгивая через разложенные рыболовные снасти, подбегает к костру.

— Привет! — говорит и Сети, следуя за Месом.

— А-а, Мес! Здравствуй, здравствуй! — говорит старик. — А это кого ты привел?

— Это мой друг, его зовут Сети. Он тоже очень любит сказки, — представляет Мес своего нового приятеля.

Сети смущенно улыбается и кивает головой.

— Ну и хорошо! Садитесь-ка сюда. Сейчас похлебка будет готова, вот и поедим все вместе. А это — Маи, тоже любитель сказок, да к тому же и опытный рыболов. — Старик кладет руку на плечо сидящего с ним рядом мальчика, на голове которого целая копна вьющихся черных волос.

Маи улыбается, и на его смуглом лице ярко сверкают ровные белые зубы.

Друзья садятся. Мес развязывает узелки Сети и делит их содержимое на четыре части, добавляя туда же и свою сухую лепешку.

— О, да у нас сегодня будет целый пир! — смеется старик и помешивает похлебку.

— Хотите купаться? — неожиданно предлагает маленький рыбак.

И через минуту все три мальчика с наслаждением плещутся в воде. Мес смывает с себя глину, Сети — пыль. Все трое довольны, ныряют, фыркают, плавают.

— Эй, ребята, все готово, идите скорее! — кричит Себекхотеп.

Мальчики быстро поворачивают к берегу и выскакивают из воды.

— Маи, тащи сюда плошки! — командует старик.

Маленький рыбак бежит к небольшому шалашу под сикоморой и возвращается с четырьмя глиняными плошками. Старик разливает дымящуюся похлебку и раздает детям, каждый получает и свою порцию из припасов Сети, и некоторое время все молча едят.

Наконец с едой покончено, плошки вымыты в реке, и мальчики располагаются вокруг старика, чтобы послушать сказку.

— Дедушка, расскажи опять про жреца-обжору и про жадного фараона! — просит Мес.

Старик молчит, взглядывает на Сети и потом говорит:

— Ну, зачем же рассказывать то, что ты уже слышал! Вот я лучше расскажу вам про храброго полководца Тхутия и про то, как ему удалось взять неприступный город Яффу.

У мальчиков загораются глаза, и они ближе подвигаются к старику.

— Это было давным-давно, — начинает он. — Тогда еще фараон Тутмес[18] водил свои войска в Сирию. Вот однажды приказал фараон военачальнику Тхутию взять приморский город Яффу. А в знак того, что Тхутий получил от него полную власть, отдал ему фараон свою собственную булаву.

Вот подошел Тхутий с войском к Яффе, стал у города. Видит — стены высокие, неприступные, никак на них не взобраться. Но все-таки попробовал взять те стены штурмом. Не вышло. И решил тогда Тхутий взять город хитростью. Послал он гонца к правителю города и велел сказать, что он решил изменить фараону и перейти на его сторону, а чтобы обо всем этом договориться, просит он правителя к себе на пир.

Вот правитель и попался на хитрость Тхутия и явился к нему пировать да договариваться. А Тхутий и говорит ему: «Разреши, пожалуйста, мне скрыться вместе с женой и детьми в твоем городе. И прикажи также впустить и моих конников с лошадьми». И их впустили. А правитель Яффы захотел увидеть булаву царя Тутмеса и сказал Тхутию: «Мое желание — посмотреть великую булаву фараона Тутмеса. Она ведь у тебя. Сделай милость, покажи ее мне!» Тхутий принес булаву царя Тутмеса, схватил правителя Яффы за одежду и сказал: «Посмотри-ка сюда, о правитель Яффы! Вот булава фараона Тутмеса, свирепого льва, сына Сохмет! [19]» И поразил правителя Яффы в висок, и тот упал без сознания.

Связал Тхутий правителя Яффы ремнями, заковал медными оковами. Велел Тхутий принести пятьсот сосудов, сделанных по его приказу. Приказал он спуститься в них двумстам воинам, а остальные триста сосудов наполнили веревками и колодками и запечатали печатью. Потом погрузили эти сосуды на сильных воинов, числом пятьсот человек, и им сказали: «Когда вы войдете в город, выпустите ваших товарищей, схватите всех людей в городе и тотчас же перевяжите их!»

А чтобы их пропустили в город, решили сказать, что они несут дары от Тхутая. И вот ворота города открыли перед воинами, они вошли в город, выпустили своих товарищей. Так овладели они городом, и малыми и великими, и связали их, и сразу же надели на них колодки.

А когда фараон Тутмес узнал обо всем этом, он похвалил Тхутия и наградил его золотом и рабами…

Старик умолкает. Мальчики не отрываясь смотрят на него. Они еще под впечатлением сказки, им видятся высокие стены чужого приморского города, ловкий Тхутий, скованный правитель, длинная вереница воинов, несущих на плечах безопасный по виду груз.

— А ты сам воевал, дедушка? — прерывает молчание Сети.

— Я-то? А как же, много воевал. И в Нубии и в Сирии сражался!

— А награды у тебя есть? — допытывается Сети.

— Награды? — Старик смотрит на мальчика и, показывая на сухую, неподвижно висящую левую руку, насмешливо говорит: — А как же! Вот моя награда — видишь, руку мне хетты перебили, когда я в битве щитом прикрывал своего начальника в колеснице.

— И что же ты тогда сделал, когда руку тебе перебили?

— А что я мог сделать! В правой-то руке у меня вожжи. Выпущу их — так кони понесут, и тут нам обоим смерть. А брошу щит — от стрел погибнем. Ну, я и ухитрился низом щита упереться в выступ колесницы. Начальник стреляет — я правлю да зубами скриплю, а щит держу. И так до конца и додержал!

— Молодец, дедушка, силач, герой! — восхищенно кричит Сети и восторженно смотрит на старика.

— Да, воевал, воевал, всю жизнь воевал, — бормочет старик, задумчиво глядя на догорающие уголья. — А что навоевал, спрашивается? Семью завести не успел, родители давно умерли, раз только и видел их после того, как меня забрали в войско. Годами Египет не видел — то на чужбине в гарнизоне стоял, то в походах. Так вот жизнь-то и прошла. Был Себекхотеп силен да здоров — был фараону нужен. А как стал Себекхотеп стар да как руку ему перебили — и не нужен он никому. Дали сначала, как полагается, землю. А как мне ее обрабатывать? Вот и сдал ее внаем начальнику полей храма бога Птаха: его земли граничили с моей. А он взял да и присвоил мою землю. Долго я с ним судился, последние деньги потратил, да ведь где мне с ним сравниться! Задарил он всех судей и оказался правым. И досталась ему моя землица… А я вот и хожу в сторожах на старости лет за кусок хлеба…