Елена Шолохова - Звезда Страница 16

– Какой разговор, Сан Саныч. Пошли, Олежка. Доставлю в лучшем виде.

Я, понятно, не возражал. Хотя до школы всего минут десять быстрой ходьбы, но прокатиться на отцовском мерине в любом случае приятнее. На самом деле мерседес был не его личный. Говоря по правде, у отца и прав-то никогда не было. Он у нас исключительно пешеход и пассажир, самого же за руль и под дулом не загонишь. Вообще-то, батя у меня отличный мужик, в некоторых вопросах очень даже продвинутый, но кое в чём – настоящий ретроград. Есть у него несколько странных пунктиков. Боязнь вождения – один из них. «На дорогах такая суета! – восклицал он всякий раз, когда мы его уговаривали пойти выучиться на права. – Я в этой сутолоке просто не смогу никуда ехать». Хорошо хоть, ему по статусу положен автомобиль с водителем, и все мы, то есть я и мама, в случае острой необходимости этим пользуемся. Правда, отец давал машину нехотя – это же служебный транспорт! Нехорошо, мол. А тут вон сам предложил.

Дядя Юра подвёз меня к воротам школы, и оказалось, что не я один решил прогулять биологию. У входа топтался Мальцев со своей свитой.

Первой меня заметила Голубевская. До меня донеслось: «Звезда…» Или послышалось?

Затем все как по команде повернулись в мою сторону. Девчонки пялились оценивающе, Мальцев – я бы сказал, заинтересованно. Сачков явно беспокоился. Яковлев неумело скрывал недовольство, хотя что нам делить? Или, может, он за тот замес в уборной зуб на меня имеет? И только у Виляева эмоций – ноль. По затуманенному взгляду казалось, что он вообще в прострации. Замечтался. А может, он под кайфом? Вообще-то, он регулярно «витает в облаках». И говорит, как кота за хвост тянет. А с другой стороны, время не особенно подходящее для подобных занятий. Понедельник, восемь утра… Да и потом, с кем? Попервости, насколько я знаю, отрываются в компании или хотя бы дуэтом. Это уж потом торчкам всё равно, как, когда и где, лишь бы… И тут случилось неожиданное. Пока я гонял мысли по поводу Виляева, Мальцев вдруг шагнул вперёд и протянул руку. Даже подобие улыбки выдавил. Не то чтобы я горел желанием с ним здороваться, но и причин игнорировать тоже не нашлось. Да и на рожон лишний раз лезть не хотелось.

– Отец? – спросил Мальцев, кивнув в сторону стоянки, откуда минуту назад газанул дядя Юра.

– Водитель отца.

– А-а, – протянул он с понимающе.

– А кто у нас отец? – вклинилась Потанина.

– Решетников Александр Александрович. Или тебе ещё биографию рассказать?

Потанина хихикнула, будто не заметила, что я не слишком-то вежлив.

– Потом расскажешь. А работает-то кем?

– Ну, допустим, директором.

– А где?

Вот привязалась!

– В Ростелекоме.

– Верка, что пристала к человеку? – подала голос Голубевская. – Прямо допрос устроила. И вообще, я уже замёрзла, пойдёмте в школу.

Голубевская демонстративно поёжилась, но тут же расправила плечи и горделиво прошествовала к дверям. Я двинулся за ней, следом потянулись и остальные.

– Что, тоже решил забить на биологию? – бросил мне в спину Мальцев.

– Да что я там забыл!

– И правильно, – одобрил он.

В вестибюле было пусто, даже охранник куда-то делся со своего поста. Мне без разницы, конечно, пусть бы он вообще не появлялся, только зачем мы каждый месяц по двести рублей сдаём на охрану? Да и какой из него охранник? Доходяга глубоко пенсионного возраста. Я бы его одной левой вместе со стулом вынес.

Мы прошли в гардероб. Окошко оказалось закрытым. Сачков постучал – тишина. Постучал ещё раз, громче.

– По голове себе постучи, – гаркнула гардеробщица. Щёлкнул замок, и в окошке появилась свирепая физиономия. Вот она, кстати, дала бы сто очков вперёд нашему охраннику, хотя по возрасту они примерно ровесники.

– Почему опаздываем? Урок давно идёт…

– А вас колышет? – возмутился Яковлев.

– И правда, ещё бы какая-то гардеробщица нам нотации читала! – фыркнула Голубевская.

– Вы, значит, приходите, когда вздумается, а я тут бегай вас обслуживай? А вот фиг вам! – И окно закрылось.

– Не, вы это видели? – у Голубевской даже лицо вытянулось. – Эй, бабуля, алё! Уснула, что ли?

Но та упорно молчала. Не реагировала ни на слова, ни на стук.

– Давайте вынесем ей окно, – предложил дурачок Сачков.

– И что? А одежду кто примет? Может, ты?

– Α-a, открывай давай, дура старая! – Сачков со всей дури так забарабанил по пластиковому окошку, что затряслась вся стена.

Хлопнула дверь, и из-за угла на нас бросилась гардеробщица, размахивая веником:

– Я тебе постучу! Я тебе сейчас так постучу!

Девчонки, взвизгнув, отскочили в сторону и тут же покатились со смеху. Гардеробщица носилась за Сачковым, как бравый вояка с шашкой наголо. А тот кружил и петлял между зеркальными колоннами, делая вид, что ему страшно. Короче, работал на публику, как обычно. На нас бабка внимания не обращала, но девчонки при её приближении каждый раз вскрикивали и прятались. Потанина – за спину Мальцева, Голубевская – за меня. В очередной раз она прильнула совсем близко и прошептала мне на ухо:

– Вот бешеная! Выложу вечером на Ютуб.

Яковлев тоже снимал этот цирк на свой мобильник и даже комментировать умудрялся:

– Вот так погоня! Ещё немного… сейчас его настигнет веник… но нет… ушёл… ловкий манёвр… заход справа…

– Что здесь происходит?!

Мы, увлечённые зрелищем, не заметили, как сзади подошла завуч, Ирина Борисовна. Это с ней мать сговорилась, чтобы меня приняли в школу. Какие у них отношения, я не в курсе, но при мне они называли друг друга по именам, без отчеств. В первые дни мать меня так и наставляла: «Смотри, не подведи меня и Иру».

Обычно невозмутимая как слон, сейчас Ирина Борисовна негодовала так, что её аж потряхивало:

– Издеваться над старым больным человеком… над женщиной… молодцы! Ничего не скажешь. Где у вас совесть? Вы ведь не несмышлёные детишки, взрослые уже, понимать должны. А если над вашими матерями и бабушками вот так же изгаляться будут?

– Да что мы такого сделали-то? – враз запричитали Голубевская и Потанина. – Мы пришли, хотели сдать одежду, а гардероб закрыт. Толик… Толя Сачков постучал, а она вон с веником выбежала…

– Постучал он! – вскинулась гардеробщица, у которой после десяти кругов даже дыхание не сбилось. Только платок съехал набекрень и с одной стороны выбились седые пряди. – Он мне чуть окно не выломал.

– Нормально он стучал!

– Дурой старой обозвал, – жаловалась гардеробщица.

– Не было такого! – вытаращила глаза Потанина.

– Что вы выдумываете? – подхватила Голубевская. – И вообще, вы его веником побили, а бить детей – преступление.

– Да я его даже не задела!

– Кто кого бил и обзывал, ещё разберёмся, а сейчас скажите-ка мне, одиннадцатый «А», почему вы пришли так поздно? Урок уже вот-вот закончится, а вы только раздеваетесь.

Я собрался было покаяться, что проспал, разумеется, нечаянно, но Потанина выпалила:

– Так у нас нет первого урока.

– Как это нет? Что у вас по расписанию?

– Биология, – ответила она, чуть поколебавшись, но тут же уверенно добавила: – Чибисов сказал, что биологии не будет. Правда ведь?

Последнее относилось к нам. Я опешил, а остальные с готовностью подхватили её версию:

– Да, Ирина Борисовна. А что, разве это не так?

– Разумеется, не так.

Она даже гневаться перестала от удивления: ещё бы, гордость школы Макс Чибисов – и организованный прогул! Да, если честно, я сам от заявления Потаниной онемел, а, наверное, должен был признаться, что Чибисов тут совершенно ни при чём. Но как такое скажешь? Это же всё равно что выжечь у себя на лбу: «Стукач». И дело вовсе не в том, что я боялся Мальцева и прочих, потому что их-то как раз я абсолютно не боялся. Но вот репутация стукача – а такие вещи расползаются по всей школе влёт – это вообще приговор.

Причём пожизненный. Хуже ничего нет. И я смолчал.

– Ладно, будем выяснять. Сейчас раздевайтесь и после уроков все ко мне. Вместе с Чибисовым.

Только она скрылась, ко мне подлетела Потанина:

– Олег, поговори с Чибисом! Предупреди его.

– А почему я? Твоя была идея, ты и предупреждай. Какого чёрта ты его вообще приплела?

– Вообще-то, я для всех старалась. И тебя тоже, между прочим, выгородила, – обиделась она. – А Чибис у них любимчик. Что ему будет?

– Она права, – вмешался Мальцев. – Чибису ничего не сделают, а вот у нас уже залётов до фига. И тут, считай, прогуляли и старуху довели. А если мы как бы не при делах, то, значит, старуха сама виновата, что забыковала.

– А ничего, что мы его подставили?

– Да не переживай ты так, – теперь уж Голубевская подключилась. – Ничего нашему Максику не будет. Пусть он скажет, что перепутал. Умные часто бывают рассеянными. Ну-у, Олег… Ну не говорить же нам теперь, что мы ещё и Ирине соврали.

– Ладно, – буркнул я. – Но сами с ним договаривайтесь.

Однако договариваться пришлось всё-таки мне. Потанина насела, что их он не послушает, а меня послушает. Не мог же я ей сказать, что для неё он как раз что угодно сделает. Да и к тому же поразмыслил и решил, что пусть уж лучше Макс узнает «новость» от меня, чем от других.