Магда Сабо - День рождения Страница 17

Кастрюлька в руках Боришки задрожала, и вода пролилась. Мать встала, принесла тряпку и вытерла лужицу.

— Почему ты сама не вытерла, раз пролила? Почему все должна за тебя делать мать?

Мать подошла к серванту, молча сняла блюдо с нарезанным сладким кренделем и поставила на стол. Отец отломил кусочек и стал выщипывать из него изюм, Боришка даже не притронулась к кренделю.

— Радуйся, что ты ребенок, что за тебя пока думают родители. И не слушай ты эту вертихвостку Ауэр. Я уже тысячу раз тебе говорил. Дружи с Юткой. Ютке никогда не придут в голову подобные глупости.

Отец закурил и снова углубился в газету. Боришка вышла в комнату и остановилась у окна. Уже смеркалось. Почти всюду горели фонари и светились зажженные окна, только у нее на душе стоял непроницаемый мрак. Отец, если заупрямится, ни за что не разрешит ей носить синее платье, и оно будет понапрасну висеть в шкафу. Слезы полились по щекам Боришки. Она прижала ко рту носовой платок, чтобы заглушить всхлипывания. Все равно ее никто не пожалеет.

Мать вышла вслед за ней в комнату, неслышно открыв дверь. Остановившись за спиной Боришки, она тронула ее за плечо.

Ох, лучше бы она ушла, а не утешала ее! Все равно она заранее знает, что скажет мать: какое у нее было трудное детство и что, мол, теперь, когда есть возможность добиться, чтобы хоть у ее дочери-то все было по-другому, — что проку ей в этих словах?

— Не плачь, моя звездочка.

«Звездочка»! А делает все, что скажет отец, пляшет под его дудку.

— Отец прав, Боришка. Ты еще ребенок. Не огорчай его, не порти праздников!

А чем она его огорчает? Она же ни филлера не попросила у него! Она, видите ли, его огорчает?! А что делает отец? Может быть, он приносит ей радость? Легко сказать «не плачь», когда слезы сами катятся из глаз. Да разве могут они понять, ее родители, что сейчас творится в ее душе?! Да и вообще разве такими должны быть настоящие родители! Хуже чужих!..

— Ты еще будешь взрослой, придет время, не бойся! Еще пожалеешь, что детство так быстро улетело и его уже не вернуть. Всему свой срок.

«Всему свой срок»! Можно подумать, что только от маминого желания зависит, когда ее дочь станет взрослой. Будто она сама этого не чувствует лучше других…

Мать хотела обнять Боришку, но она стряхнула ее руку.

— Не нужно меня успокаивать, оставьте меня в покое! — Теперь она уже громко плакала, задыхаясь от рыданий.

— Ты так хотела бы иметь это синее платье? Так страшно хотела бы?.. Ну хорошо, поцелуй же меня!

Но Боришка стояла неподвижно, горечь душила ее. Она чувствовала, что мать смотрит на нее, но не повернулась, не поцеловала ее. Тихо щелкнул замок в двери, когда мать вышла из комнаты. Боришке стало как-то не по себе. Она вытерла слезы. Как же это так получилось, что она не поцеловала мать, когда та попросила об этом? Пусть даже мать не заслужила — все равно! Она сейчас догонит ее и поцелует!

Но Боришка опоздала: мать сидела уже рядом с отцом за столом и вышивала скатерть — подарок для Цилы. А исправить ошибку на глазах у отца Бори не хотела. «Ничего, — решила она, — сделаю это, когда снова останемся вдвоем».

Она вернулась в комнату и села в кресло под торшером. Из окна в комнату проникал красноватый свет от неоновой вывески в продовольственном магазине. Боришка немного успокоилась.

«Если снова попросить отца, то я этим ничего не добьюсь — он не меняет своих решений. И унижаться перед ним я не намерена. Об этом и речи быть не может! Это только Цила по каждому пустяку бросалась на шею к отцу, приговаривая: «Папочка, кажется, ты был прав! Но ты ведь не сердишься?» Цила всегда просила у отца прощения в случае какой-нибудь размолвки. Но я не стану этого делать. Отец сегодня, в канун праздника, говорил со мною, как жестокий, чужой человек».

Но что же ей все-таки делать? Поступать так, как этого хочется отцу? Впрочем, о деньгах никто ведь и не заикался, никто ведь и не спрашивал про ее сберегательную книжку.

Следующая мысль, пришедшая в голову Боришке, тотчас же привела ее в хорошее настроение. Ведь в конце концов отцу совсем и не обязательно видеть это платье. Его можно и не держать дома, в одном из двух их шкафов, в котором они все втроем должны держать свою одежду. Вот тетушка Ауэр никогда не интересуется тем, что Сильвия держит в своей комнате… Итак, решено: она купит платье, а хранить его станет у Сильвии. Сильвия как раз обещала придумывать поводы для ее встреч с Рудольфом. Когда нужно будет, она пойдет и переоденется у Ауэров. Сейчас зима, под пальто все равно не видно платья. И вопрос с туфлями она как-нибудь уладит. Иногда инженер, может быть, будет встречаться с ней у Сильвии, и тогда все это будет предельно просто.

Внезапно ее затрясло как в лихорадке: что придумать, что ответить, если ее вдруг спросят, куда девались деньги со сберегательной книжки… Скажет, что истратила на рождественские подарки, на книги, на кино — кто станет проверять? Были деньги — нет денег. Истрачены. Она же их сама заработала! Если о платье никто не будет знать, то все будет в порядке. Отец ничего не скажет. Вот только под каким предлогом улизнуть сейчас из дома?

Отец, придя домой, уже не пойдет на улицу. Будет читать или крутить радиоприемник. А у матери дела дома. К тому же сегодня она ждет почтальона: от Цилы и Миши еще ни письма, ни телеграммы, так что неизвестно, с каким они приедут поездом и на сколько дней останутся… Нужно только придумать, что сказать сейчас родителям, куда она пойдет. О Сильвии, разумеется, не может быть и речи. Сказать, что к Ютке? Но Ютка такая примерная пионерка, что в случае чего запросто возьмет и скажет, что она. Бори, к ней не заходила. Тогда, может быть…

О, это замечательная идея! Правда, придется выйти без пальто — ведь тетушка Гагара живет в их же доме. Ну да ничего, Сильвия даст ей какое-нибудь пальто, и она выскользнет в нем на улицу. Боришка зажгла на минутку свет и посмотрела в зеркало. Почти не заметно, что она плакала. Впрочем, перед Сильвией ей нечего стыдиться этого, она ей и так все расскажет, а Рудольфа, надо надеяться, она не встретит: инженер, наверное, распаковывает чемоданы или отдыхает, ведь он только сегодня днем приехал.

В кухне стояла тишина. В руках матери поблескивала вышивальная игла. Отец уткнулся в газету.

— Можно я схожу к Гагаре?

«Они, конечно, страшно обрадуются этому. Им очень нравится, когда я навещаю и развлекаю старуху».

Отец разрешил и тут же добавил, что он уже раз как-то сказал, чтобы она не называла тетушку Тибаи этим прозвищем. Тетушка Тибаи — одинокая старая женщина, и если она такая приветливая и часто приглашает Боришку к себе, то нужно ценить это, пользоваться ее радушием и, по возможности, помогать ей, а то и просто посидеть с ней, скрасить ее одиночество. Тетушка Тибаи всегда рада Боришке — вот она почаще бы заходила к ней, а не к Ауэрам…

— Можешь идти.

Боришка не шла, а летела. Дверь в квартиру Рудольфа была закрыта, изнутри не слышно ни звука. Боришка остановилась перед дверью Ауэров и дала три коротких звонка — это были их с Сильвией условные сигналы.

Сильвия открыла дверь. Боришка хотела войти, но Сильвия не впустила ее, а вместо этого сама вышла на площадку.

— Принеси деньги и захвати для меня какое-нибудь пальто, — прошептала Бори. — В магазине все объясню, что произошло. Я сказала, что пойду к Гагаре, — времени у меня в обрез, а то скоро выйдет отец собирать и выносить мусор. Давай быстрее!

Сильвия плотнее прикрыла дверь, точно не желая, чтобы кто-нибудь услышал, о чем они разговаривают. На площадке горела тусклая лампочка в двадцать пять ватт; при этом освещении Сильвия выглядела какой-то усталой и старше, чем обычно.

— Беда, Малышка, страшная беда!..

«Беда?!» Неужели и без этого сегодня было мало бед? Бори невольно поежилась, только сейчас почувствовав, что на площадке очень холодно. Уже сколько времени они не могут дождаться стекольщика, чтобы застеклить одну створку в парадной двери, — ветер так и разгуливает по лестничной клетке.

— Словно накликала, когда мы днем с тобой разговаривали, как снег на голову свалился отец. И мне сейчас как примерной дочке нужно сидеть и вести с ним милую беседу. С ним пришли и его последняя жена. Рыжая такая… Может, ты даже видела, как они поднимались?

Нет. В другое время ей было бы интересно все, что касалось Сильвии, но сейчас Боришка с трудом сдерживала нетерпение. Как же быть с покупками?

— К сожалению, не могу с тобой пойти, душечка. Сейчас я принесу тебе деньги, и беги одна. С минуты на минуту должен прийти Пишта. Придется познакомить его с отцом.

Сильвия уже намеревалась пойти за деньгами, и Боришка едва успела ее задержать, чтобы напомнить про пальто, которое она просит ей на время одолжить.

— Нет у меня никакого пальто, — ответила Сильвия, и ее красивое лицо как-то странно сморщилось, попав в луч света, пробивающийся из дверной щели. — Мама как раз сегодня запаковала все ненужные вещи и отдала племяннице.