Наталия Роллечек - Деревянные четки Страница 17

– Я не знаю, отчего ты злишься.

– А я знаю! Знаю то, чего вы никогда не будете знать! Однако я предпочитаю об этом с вами не разговаривать. Да и к чему?

Этого мое самолюбие уж не могло вынести.

– Ну, знаешь ли, Лутя, ты просто-напросто свинья, – начала я визгливым тоном. – Ведь мы только ради тебя туда и пошли-то.

Луция резко обернулась. В ее черных глазах был испуг:

– Ради меня? Боже милостивый! Ведь я никогда, никогда в жизни не согласилась бы на что-либо подобное. Как можете вы так говорить? Говорите, наверно, для того, чтобы поглумиться надо мною! Да?

Я была обижена, мать расплакалась. Неприятная горечь закралась в наши сердца, несмотря на то, что ужин, благодаря доброй пани Кристине, был вкусным и сытным как никогда.

«Однако Луция просто глупа, – размышляла я, засыпая с приятным ощущением плотно набитого желудка. – Ни до чего из еды не дотронулась, чудачка. А что же в том плохого, что ужин был устроен на деньги Кристины, коль у нее их много, а у нас нет ни гроша?»

На следующий день Луция прочитала на бумажке, наклеенной на заборе, что лавке колониальных товаров на Вечистой улице требуется практикантка. Она тотчас же отправилась туда и была принята на работу.

Как-то неделей позже, идя по улице вместе с Луцией, мы столкнулись с Аниелей. Она первая зацепила нас.

– Вот видишь! – взвизгнула Аниеля, останавливаясь перед Луцией. – Ты предъявляла претензии к нашей руководительнице, что она не думает об организации каких-нибудь курсов или занятий. Говорила, что в клубе совершенно нечем заняться. А тем временем Кристина подумала уже обо всем!

– Например, о чем же?

– А вот слушай. Сегодня вечером – собрание всех клубисток. У Кристины есть какой-то замысел, которым она хочет поделиться с нами. Речь идет о том, как оживить наш кружок. Приходи вечером и узнаешь тогда обо всем остальном. Ну, а пока будь здорова!

И Аниеля заторопилась навстречу молодому человеку в кепке, который, поклонившись нам издали, приостановился и ждал ее.

– Любопытно, что же это пани Кристина надумала? – рассуждала Луция по дороге. – Очень любопытно. Я предлагаю, что она пригласила какую-нибудь учительницу-пенсионерку преподавать нам уроки иностранного языка. А может быть, речь идет о популярных лекциях по истории или литературе?

Я сразу вспомнила о тяготении Луции к собиранию разных статей и заметок, сделанные ею папки с вырезками из газет и журналов, конспекты прочитанных книжек, весь тот довольно обширный багаж выхваченных урывками всевозможных сведений, которыми она стремилась возместить недостаток знаний, вынесенных ею из шести классов начальной школы и двухлетней школы поваров. Особенно интересовала ее поэзия, но любила она также и рисовать. Не было месяца, чтобы, отказывая себе в иных удовольствиях, не принесла она домой цветной репродукции с известной картины или хотя бы художественной открытки. Как настойчиво раздобывала она нужные ей книжки, когда хотела приобрести знания в каком-либо вопросе! Я обычно смеялась над этим и говорила: «Новая мания Луции!» А в глубине души удивлялась ей и завидовала. Меня бы не хватило на подобные усилия. Вместо того чтобы читать, я целыми днями гонялась по улице.

– Вот видишь, – сказала я, – если пани Кристина даст вам настоящую учительницу и вы начнете регулярно ходить на уроки, то ты сможешь сдать экзамены на малую катуру.[42]

– Уж коль об этом речь, так я предпочла бы сдавать экстерном на большую катуру.[43]

Я посмотрела на Луцию с недоверием, а она покраснела от волнения, которого не сумела скрыть от меня.

В течение нескольких следующих дней у нас в доме не было разговоров о клубе: Аниеля не приходила, а Луция была занята чем-то другим.

– Скажи, зачем тебе это? – удивленно спрашивала я Луцию, наблюдая, как ловко мастерит она из травы, соломы, моха и прутьев птичье гнездо величиною с берет. – Для кого ты всё это делаешь?

– Для музея.

– Не болтай глупостей. Этак ты, пожалуй, скажешь, что и этот аист из ваты – тоже для музея.

– Конечно.

Я этому, разумеется, всё равно не поверила, но мое любопытство достигло своего предела, когда я обнаружила, что готовое гнездо вместе с аистом куда-то исчезло из дому.

В субботу Луция сказала мне:

– Можешь пойти со мною в клуб.

И я сразу же охотно, не ожидая вторичного приглашения, согласилась.

И вот передо мною снова знакомые грязные стены с равнодушными японками, сильно засиженными мухами.

«А всё-таки пани председательница не позволила сделать ремонт, – подумала я. – Но почему? Плохой урожай на сахарную свеклу или еще что-нибудь?»

Однако через минуту заметила я и кое-какие изменения. Четыре старых кресла, привезенные неизвестно откуда, являли собою приятную новинку. Они были сильно потрепаны и издавали жалобный скрип под тяжестью каждого гадившегося, а терпкий запах пыли, исходивший от них, невольно рисовал в воображении чердак, заваленный всевозможной рухлядью, давным-давно никому не нужной.

Аниеля приветливо предложила мне сесть на одно из этих кресел. Но я отказалась от ее любезного приглашения, боясь испачкать платье, и предпочла занять место на стуле. В зале было десятка полтора девушек. Некоторых я уже знала, встречалась с ними раньше, однако ни одна из них не обратила на меня ни малейшего внимания. Зато все они сразу же начали зазывать к себе Луцию:

– Иди, иди сюда! Мы ведь тебя-то именно и ждем!

Аниелька, одетая в новое платье, скорчила пресерьезную, чрезвычайно важную мину:

– Очень любопытно, чем ты сегодня отличишься. Пани председательница сказала, что это будет проверка наших знаний.

– И вовсе не знаний. Здесь будет идти речь только о художественных вкусах, – возразила высокая сухопарая клубистка.

– Бедная Марыся! Ей нечем будет похвастаться, – засмеялась веселая блондинка. – Ну что ж, Марыся, ты чем хочешь отличиться?

Марыся из железнодорожного буфета неопределенно усмехнулась.

– Хм! А я вовсе и не ломала себе голову, – отозвалась одна из девушек. – Если бы я знала, что возьму первую премию, – тогда иное дело. А трудиться просто так, и за что – нет дураков!

«Следовательно, будут даже премии!» – подумала я с восхищением.

– Нужно приготовиться, – продолжала та сухопарая. – Сейчас начнется экзамен. Только пани экзаменаторши еще нет. Идем, Луция. – Она взяла Луцию под руку, и обе отошли в глубь зала.

«Луция ничего не сказала мне, что будет экзамен, – забеспокоилась я. – А если она завалит? Вот будет для нее удар! Видно, по случаю экзаменов все они так здорово сегодня приоделись: чистые блузки, тонкие чулки телесного цвета – это ли не шик! А Аниеля, так та даже накрасила себе губы!»

Мои размышления прервал приход пани председательницы. Она была в светлом костюме, свежая, элегантная. Аниеля сразу же бросилась к ней, взяла у нее портфель. Девчата поклонились издали и ожидали в молчании, что она скажет.

– Мои паненки! Начинаем! – весело объявила она. – Я очень тороплюсь на собрание, поэтому хочу, чтобы мы без лишних промедлений приступили к нашим экзаменам. Может быть, вы все пойдете пока в маленькую комнату и будете затем выходить из нее по очереди?

Весело толкаясь в дверях, девушки со смехом покинули зал. Я сидела в углу одна. В противоположном конце комнаты суетилась возле письменного стола пани председательница. Меня она не замечала. Я с любопытством смотрела на ее ловкие движения, когда она поправляла волосы, подкрашивала губы или закуривала папиросу.

«Ведь всё это она сама изобрела, – растроганно подумала я, – весь этот клуб. Какая добрая! Как видно, она очень любит девушек из бедных семей. Она хочет помочь им доучиться и поэтому устраивает для начала экзамен, чтобы проверить знания, которыми они располагают. А они, наверно, трясутся от страха: как бы не испортить дело. Бедняги!.. Когда они пополнят свое образование, что она, интересно, с ними сделает? Ведь просто так, на произвол судьбы не бросит же! Нет, конечно, не бросит. Завершив образование, все они, наверно, сдадут экзамены на аттестат зрелости, а тогда-то и выявится, которая же из них самая лучшая. А для той, наилучшей, она уж что-нибудь да придумает».

И, не сомневаясь, что наилучшей окажется Луция и только Луция, что учиться она будет с энтузиазмом и отлично сдаст экзамен, я вдруг почувствовала какую-то особую симпатию к графине, которая приходит с такой чистосердечной, бескорыстной и прекрасной помощью к нуждающимся паненкам. И разве можно после всего этого иметь к ней еще претензии за грязные стены клуба, за убогую обстановку, за скверную библиотеку, за старые комплекты «Голоса Кармеля», за спертый воздух «Клуба молодых полек»?! Это было так мелко и незначительно по сравнению с тем, что все девушки благодаря графине получат возможность учиться и выйти в люди!..

– Итак, прошу! Начинаем! – раздался голос пани председательницы.