Лидия Чарская - Том 20. Дом шалунов Страница 17

Мальчики в одну секунду повскакали с кроватей и побежали навстречу незнакомцу. Первый подошел к нему Алек.

— Ты кто такой? — обратился он к мальчугану.

— А ты кто такой? — тем же тоном задал ему вопрос тот.

— Я — царь. То есть не царь еще, а буду царем! — гордо отвечал Алек.

Мальчик взглянул на него так, точно перед ним очутился слон, змея или дикая кошка из лесов Южной Америки. И залился хохотом, нисколько не стесняясь.

— Ой, не могу! Ой, умру! Ой! Ой! Ой! Вот так царь! Не могу, уморил! — хохотал мальчик и, не будучи уже в состоянии держаться на ногах, опустился на землю и все еще продолжал смеяться. — Хорош царь! Ха! Ха! — заливался он, — а у самого дырка в башмаке, — и он ткнул пальцем в сапог Алека, из носка которого действительно очень любопытно посматривал большой палец. «Царь» тоже посмотрел на дырку, «гымкнул» и покачал головою. Неприятно! Царь — и вдруг дыра в сапоге!

Вова Баринов увидел смущение Алека, безропотно стащил с себя сапоги и отдал их "царю".

— Наденьте их, Алек. Они целые, — произнес он с низким поклоном.

Алек великодушно принял подарок, надел целые Вовины сапоги, а свои рваные передал Вове.

Увидя это, лупоглазый мальчик тотчас перестал смеяться.

В эту минуту послышался голос подошедшего m-r Шарля:

— Дети, на молитву! Живо! Марш! — И вдруг m-r Шарль остановился, увидя незнакомого мальчика под окном.

— Ты кто такой? — спросил он не без любопытства.

— А вы не директор?

— Какое такое тебе дело, кто я! Ты говори, кто ты? — вспыхнул m-r Шарль, не любивший, когда дети пускались в разговоры со взрослыми.

— Мне нужно видеть директора, — произнес мальчик.

М-r Шарль рассердился, топнул ногою, но сдержался.

— Попросите сюда господина директора! — приказал он Миле Своину, которого любил больше других за его кроткую натуру и тихий нрав.

Миля через пять минут вернулся в сопровождении Александра Васильевича.

При виде лица, заросшего волосами, новый пришелец открыл рот и выпучил на директора глаза, потом лениво поднялся с земли, не спеша перелез через окошко и, подойдя к г. Макарову, протянул руку.

— Здравствуйте! — произнес он самым серьезным образом без единой улыбки. — Вы, стало быть, сам директор?

— Стало быть, сам директор! — улыбнувшись, ответил Александр Васильевич.

— Ну, вот вас-то мне и надо. У вас есть заведение, где исправляют мальчиков-шалунов? — снова без малейшего смущения спросил странный мальчик.

— Да, — отвечал улыбаясь Александр Васильевич, очень заинтересованный маленьким пришельцем. — А ты кто такой?

— Я? — мальчик взглянул в лицо директора спокойным взглядом и ответил не меняя тона: — Я - шалун.

— Как шалун? — удивились г. Макаров, m-r Шарль и все мальчики-пансионеры.

— Да так, шалун! Я теперь устал немного и оттого тихий, а вообще я — шалун и прошел сюда пешком двадцать верст, чтобы меня здесь исправили, — спокойно отвечал мальчик.

— Как пешком? — снова изумились все.

— Ну да, пешком. Что ж тут такого? Я тихонько из дома ушел от бабушки и папы. Мамы у меня нет. Мне надоело все слушать одно и то же: что я «проказник», что я "скверный мальчишка", и что я "послан в наказание всем домашним". И вот я не захотел больше быть наказанием для тех, кого люблю, и решил прийти сюда, чтобы исправиться. Деньги у меня есть. Я сам за себя платитьбуду. Как решил, что поступлю сюда для исправления, так и стал копить деньги в копилку. И скопил. Вот вам, получайте — 4 рублей 75 коп. Целых четыре месяца копил! — заключил с гордостью странный мальчик и, развязав узел в носовом платке, высыпал в руку Александра Васильевича пригоршню серебра и меди. Г-н Макаров взглянул на мальчика, едва удерживаясь от смеха, потом на деньги, потом на мальчика снова и сказал ласково:

— Но ведь здесь очень немного денег, дорогой мой!

— Ой! Неужели не хватит? — испугался мальчик. — А я-то ведь целых четыре месяца копил!

Мальчик задумался, наморщил лоб, почесал затылок, и вдруг глаза его блеснули внезапной мыслью.

— Я придумал, — произнес он, сразу теряя свое обычное спокойствие, — вы только примите меня и начните исправлять, а уж я сам потороплюсь исправиться как можно скорее. И больше чем на 4 р. 75 к. меня не придется исправить, — заключил он с самым торжествующим видом.

Услышав это неожиданное решение, директор невольно расхохотался. Засмеялся и всегда серьезный учитель-француз. Засмеялись и мальчики. Странный мальчуган пришелся всем по душе.

— Как тебя зовут? — спросил, с трудом преодолев первый взрыв смеха, директор.

— Меня зовут по-разному, — отвечал мальчик, — бабушка зовет меня "несносным шалуном", папа «сорви-головою», дворник "сорванцом".

— Нет, нет, — снова захохотал г. Макаров, — не то я спрашиваю тебя. Как твое имя, мальчуган?

— Имя? Гриша Кудряшев.

— Ну, вот что, Гриша! — и говоря это, директор положил руку на плечо мальчика. — Ты останешься у меня. Деньги твои спрячь обратно. Они тебе самому пригодятся. А лучше дай мне адрес твоих родных. Я напишу им, что ты останешься у меня, чтобы они не подумали, что ты потерялся. Понял?

— А они не увезут меня отсюда, пока я не успею еще исправиться? — испуганно произнес Гриша.

— Нет, нет, не бойся! — засмеялся директор. — Я сам не отдам тебя, пока не исправлю совсем. С сегодняшнего дня ты мой пансионер, слышишь! И зовут тебя отныне Греня. У меня уж такое правило — давать со дня вступления в пансион другие имена детям. Но никаких прозвищ у нас не полагается.

— Значит я не "несносный шалун" больше? — осведомился Гриша.

— Нет, — опять ответил Александр Васильевич.

— И не "наказание"?

— Да нет же!

— И не "сорви-голова"?

— Нет. Ты Греня, и никто другой!

— Отлично. Это имя мне нравится. И эти мальчики тоже. А вы больше их всех, — заключил он, неожиданно обращаясь к Александру Васильевичу, — давайте-ка вашу руку. Я вас полюбил и думаю, что вам скоро удастся меня исправить!

И он изо всех сил тряхнул, как взрослый, руку директора.

— Да, я тоже надеюсь на это, — отвечал тот. — Ты славный малый, и мы будем друзьями.

И сказав это самым серьезным тоном, директор вышел из спальни, поручив нового пансионера гувернеру и его новым товарищам.

Поступление нового пансионера решено было отпраздновать. Александр Васильевич захотел порадовать своих мальчиков, а заодно и сироток-племянниц, Марусю и Женю. Он предложил поездку в лес с самоваром и закусками, взяв с собой и кухарку Авдотью, которая должна была печь картошку и варить обед в лесу.

Когда мальчики узнали об этом, долгое «ура» огласило стены пансиона. Но поездка чуть было не расстроилась.

Кухарка Авдотья накануне «пикника» ходила в соседнее село на базар покупать себе сапоги, и когда шла но проселочной дороге, то в двухстах шагах от пансионского сада увидела четвертушку бумаги, тщательно прибитую к дереву и исписанную крупным детским почерком вкривь и вкось. Авдотья не была грамотна, но бумажка все же очень заинтересовала ее. Она осторожно сняла ее с дерева и принесла домой. Мальчики играли в саду на площадке в мячик, когда перед ними неожиданно появилась Авдотья.

— Вот, тута, на деревце висела, — таинственно прокудахтала она, показывая им записку.

Алек Хорвадзе взял у нее бумажку, желая прочесть, но Витик Зон стрелою кинулся к нему и почтительно, вынув листок из рук «царя», произнес с поклоном:

— Ты, Алек, царь, и потому тебе нечего утруждать себя чтением. На это у тебя, как у царя, имеются секретари.

Алек поморщился. Ему самому очень хотелось узнать поскорее, что стояло в таинственной бумажке. Но Витик уже взобрался на вышку фонтана и, размахивая руками, кричал во весь голос оттуда:

— Рыцари! Слушайте! Я прочту вам сей…

Он не договорил, потому что Павлик Стоянов подкрался к нему сзади, повернул ручку у фонтана, и в один миг Витик был облит холодной струею воды.

Витик, фыркая и отмахиваясь, как мокрый котенок, соскочил на землю под оглушительный хохот шалунов.

А бумажка в это время очутилась в руках Вовы Баринова. Он стоял во весь рост на садовой качалке и читал то, что было написано там. В бумажке стояло:

"В пансионе господина Макарова, лесном хуторе Дубки, уже второй месяц живет мальчик Миколка, убежавший от своего дяди, отставного солдата Михея, из деревни Старая Лысовка. Если Михей пожелает вернуть Миколку домой, то пусть переговорит с г. Макаровым. Хозяин Дубков принимает ежедневно".

Если бы в эту минуту солнце, не переставая светить, упало на землю, мальчики удивились бы не больше того, как были удивлены в настоящую минуту. Точно столбняк нашел на них. Они добрую минуту не могли произнести ни слова, пораженные и изумленные тем, что узнали. Поступок с бумажкой был из ряда вон скверным поступком. Очевидно, кто-то из злобы на маленького Котю захотел причинить ему большое горе, отдав его снова в руки его сердитого "дяди".