Клара Ярункова - Золотая сеть (повести) Страница 18

Ивонна, Бритта и Геран выстрелили почти одновременно.

Милан посмотрел на мишень. У Бритты был самый хороший результат. Геран выстрелил со средним результатом. Мишень Ивонны осталась чистенькой.

— О, премного благодарен за то, что ты не продырявила мне палатку, — поклонился Милан Ивонне. — Но у тебя еще есть шанс! — и он снова роздал духовые ружья. — Пожалуйста!

— Послушай, прекрати этот цирк! — сказал Милану Глаз, когда тот отошел в сторону, уступая место стрелкам.

— А что я делаю? — спросил Милан невинно.

— Я говорю, прекрати! — но даже толстые стекла очков не скрыли смешинок в глазах вожатого.

— Не бойтесь, товарищ вожатый! — подмигнул Милан. — Ивонна думает, что я действительно ей кланяюсь. Уж такой она тип.

— Не болтай!

Стрелки выстрелили. Милан подскочил к мишеням.

— Поздравляю, Бритта! И ты, Геран, хорошо стрелял. Но Бритта лучше.

Ивонна тоже на этот раз стреляла успешнее. Ее стрела с голубым хвостом вонзилась в правом уголке дощечки, к которой была прибита мишень.

Милан клещами вытягивал стрелы из мишени, когда Ивонна стукнула о. барьер духовым ружьем.

— Я прошу поосторожней! — сказал ей Милан. — Вы испортите мне инвентарь!

Но Ивонна не слушала его и что-то говорила по-шведски Герану, зло посматривая на Бритту.

Геран предложил Ивонне свое ружье, но, видя, что она не успокаивается, попросил разрешения у Бритты и передал Ивонне ее ружье.

Ивонна здорово надоела Милану, но сегодня ему хотелось, чтобы всем было хорошо и весело, и он по-дружески сказал ей:

— Стреляй, Ивон! До сих пор везло Бритте, теперь повезет тебе. Ведь ты знаешь, что ни одно ружье само не стреляет. И пока ты не попала в меня — все хорошо.

Он раскинул руки, согнул колени и изобразил, как бы он упал, если бы Ивонна попала в него. Милан изобразил это так смешно, что зрители засмеялись.

Но Ивонна бросила Бритте под ноги ее ружье, повернулась и ушла.

Геран выругался по-шведски. Бритта расплакалась. Сначала она плакала тихонько, а потом громко и навзрыд. Ее увели девочки. Милану тоже захотелось расплакаться от жалости к Бритте. В другой раз он, наверное, обрадовался бы, что с первого же дня правильно раскусил Ивонну. Ему было обидно за Бритту, которая любила Ивонну по-настоящему, а та Бритту любила только тогда, когда ей это было выгодно. «Нет у девчонок чутья на настоящую дружбу!»

«Хотя, — вздохнул он, — и мы с Гонзой неправильно относились к Вило. Но мы знаем Вило месяц, а Бритта Ивонну всю жизнь! Как Бритте, должно быть, грустно! — мучился Милан. — Я знаю Вило только месяц, а каково мне было!» — думал Милан, продолжая обслуживать тир.

Последние два жетона он отдал Илонке Месарошовой, хотя и не совсем заслуженно. «Пусть радуется!» — успокаивал он себя.

Соревнования закончились. Участники соревнований отдали свои жетоны в общую кассу отрядов и теперь целыми отрядами осматривали товар в «магазине», выспрашивали «цены» и старались купить так, чтобы было побольше.

Ответственные по спортивным дисциплинам начали складывать свой инвентарь. Ребята посильнее помогали им переносить вещи в склад.

— Катка! — позвал Милан, проходя около девчат. — Подойди на минуточку!

А когда Катка подошла, Милан шепотом спросил:

— А где Бритта? Ты не видела ее?

Катка кивнула на «магазин». Милан оглянулся. Бритта уже не плакала.

— А Ивонна где?

— Вот этого не знаю! — пожала плечами Катка. — Надеюсь, ты не думаешь, что Бритта ходила к ней просить извинения?

— Не болтай! — Милан вскинул голову и отошел прочь. Он боялся, чтобы Катка не заметила, что он и вправду так думал. Девчата такой чудной народ!

16

Было субботнее утро. Ночью шел дождь и в листьях «гусиных лапок» еще держались большие капли. Они блестели на солнце, как драгоценные камни..

На прощальную линейку собрались все шесть отрядов. Белые рубашки и пионерские галстуки перемешивались с экзотической одеждой арабов. Головы шведов были причесаны старательнее, чем всегда, а ботинки начищены до полного блеска.

Вожатый подал знак, и отряды начали строиться. В командах не было нужды. Каждый отряд знал свое место. Даже Гроздочка теперь без раздумий встала на свое место в самый конец ряда.

Петр Маковник, подтянув живот, подошел с рапортом к Гонзе Мудрыху. Но во время рапорта Петр забыл о животе, всем стало очевидно, что брюки обтягивают Петра плотнее, чем месяц назад.

Палочка бегал около ребят. Когда ему показалось, что рапорты затянулись, он лег на спину, прямо у ног председателя совета отрядов и, чтобы привлечь его внимание, замахал в воздухе лапой.

В любой другой день ребята умерли бы от смеха.

Но сегодня они смотрели на Палочку тихо и задумчиво. Каждый, наверное, думал: «А завтра мы Палочку уже не увидим…»

После линейки под песню все колоннами отправились в общий зал.

Гонза Мудрых прочитал сообщение о работе отрядов и объявил самым лучшим отрядом лагеря третий советско-чехословацкий отряд. Мамитканова Келсин с Каткой Барошовой принесли на почетное место флаг отряда.

В соревновании за лучший порядок в отряде выиграли немцы. У них всегда были образцово застелены постели, и контролеры никогда не находили у них в шкафах животных. Немцы никогда не засовывали мокрые плавки в ботинки.

Затем слово мог взять каждый желающий и сказать все, что ему хочется, о лагере.

Переводчики переводили выступления. В лагере всем все нравилось. Вожатые улыбались. «Генерал» прямо сиял от удовольствия.

Но вот попросил слова Саша Козинцев. Он взял за руку Яшу Зайцева и сказал:

— Нам в лагере не нравилась одна вещь. Правда, Яша?

Яша не знал, что сказать, и потому всего лишь подтвердил:

— Да, нам не понравилось!

Все с интересом ждали, все хотели знать, что же ребятам в лагере не понравилось.

— Девочки нам не нравились! — выкрикнул Саша. — Ну, скажи, Яша!

— Да, девочки нам не нравились! — подтвердил опять Яша.

— Они совсем на нас не обращали внимания! Одна Ивонна Валль дала нам гребенки, — сказал под общий смех Саша.

— Да, она дала, — подтвердил Яша.

— Но и то только потому, что мы просили их у нее два дня! — добавил Саша.

— Да! — кивнул головой Яша. — Мы просили два дня.

— А еще потому, что гребенки у нее не захотел взять Генка Балыкин, — закончил Саша.

— Вот и все! — и Яша состроил печальное лицо.

Все опять залились смехом. А Геня Балыкин показал Саше и Яше кулак.

И посыпались жалобы.

Шведам в трехдневном походе не, нравилась пища.

Петру Маковнику не понравились постели. Он предложил спать только наверху, а нижние постели выкинуть.

Гроздочка попросила Румяну сказать, чтобы в международных лагерях не было собак.

Арабы предложили, чтобы пища выдавалась, когда ее требует желудок. Большущими глазами они с упреком посмотрели на «генерала», раз уж повара не было.

Речь старшего пионервожатого — «генерала» — была короткой. С какой радостью он встречал ребят в «Зеленой долине» и как неохотно прощался с ними! Если бы где-нибудь на земле была такая долина, где он мог бы только встречать ребят, он отправился бы туда работать старшим вожатым.

…Линии белых и красных буйков покачивались на глади озера. Лодки высовывали из орешника свои задранные кверху носы. Бритта с Миланом сидели на берегу и играли круглыми камешками. Милан взял у Бритты камешек, расстегнул нагрудный карман своей белой рубашки и положил его туда. Бритта завернула светлый плоский камешек Милана в носовой платок и туго завязала его.

Бывшие строители уселись на своем понтоне. Он так и прогнулся под ними.

Ивонна опустила в воду свою узкую ладонь — ту, на которой после работы в бригаде у нее появилась мозоль, с которой она три дня ходила на медпункт.

Катка Барошова принесла с собой тетрадь, сидела на берегу и рисовала. Все ребята, которые сидели на понтоне, не поместились у нее на рисунке… Но Геня Балыкин там был. А из-за его спины выглядывал Геран. Под понтоном плавали водолазы: Румяна и морской волк Атанас. Плавали они, правда, только на рисунке. На самом деле они смотрели через плечо Катке и смеялись, глядя, как она рисует.

Раздались свистки вожатых. Нужно было идти готовить маски для прощального карнавала.

— Я буду «водяным»! — решил Геня Балыкин. — Есть у тебя зеленые трусы? — спросил он Гонзу. — Одолжишь мне? А вы раскрасите меня зеленым мелом! Хорошо?

Ребята охотно согласились.

— А ты знаешь, кто будет невестой «водяного»? — спросил Геню Гонза.

— Нет! Не знаю! — соврал Геня.

Не признался бы он и в том, почему ему пришла идея быть. «водяным». Геня снова «увидел» в воде смеющуюся Катку Барошову, как она ныряла, помахивая ладошкой над водой, «услышал», как она кричала: «Иди сюда, Катюшка! Иди-и-и! Катюшка, иди-и-и!»