Владимир Добряков - Король живет в интернате Страница 2

— Во-во! — засмеялся парень. А за формой сегодня приходить?

— Обязательно. Прямо на базу. Улица Короленко, 7. До трех часов постарайтесь. А завтра пусть к десяти приходит на Стадион пионеров. И пусть захватит спортивную форму.

— Ну, ясное дело, как же без формы! Без формы — не футболист! — Помахав на прощание рукой, парень зашагал к третьему корпусу.

Ребятишки стояли совершенно обалдевшие. Вот только что на их глазах произошло великое таинство: какой-то обыкновенный, как и они сами, мальчишка по имени Игорешка Карасев вдруг превратился в замечательного футболиста, грозу нападения известной команды. Вот он, маленький, быстрый, в новеньких желтых бутсах и голубой майке с номером «9» на спине, прорывается к штрафной площадке противника, ловко обводит одного защитника, обманывает другого, прицеливается и пушечным ударом посылает неотразимый мяч в верхний угол ворот. На переполненных трибунах — ликование. Тысячи болельщиков приветствуют знаменитого форварда Игоря Карасева.

Первым опомнился Юра, вскочил с лавочки.

— Товарищ инструктор! Вы здесь будете? Никуда не уйдете?

— Да посижу пока. — Коршунов отдернул рукав пиджака, взглянул на часы. — Пока посижу.

— Я за деньгами сбегаю. Мама обещала на самокат, а зачем мне теперь самокат! Я быстро!

Это послужило как бы сигналом для всех. Ребятишки кинулись по домам. Только и было слышно: «Сережка, к Зайцу забеги!» — «А ты Котьке и Мишке скажи!»

Возле инструктора остался лишь черноглазый мальчишка. Уронив голову, он сидел на лавочке и мял в пальцах тряпочную жоску.

— А ты чего? — спросил Коршунов.

— Мамка на работе. Да и все равно денег у нее нет.

— А разве отец не дает тебе?

— Отца у меня нет, — угрюмо насупился мальчуган и зачем-то потер курносый веснушчатый нос.

— Н-да… Ну, с этим, брат, ничего не попишешь. Сочувствую, но, как говорится, помочь не могу.

— Знаю! — неожиданно сверкнул черными глазами мальчишка. — Достану! — И, не разбирая дороги, прямо по газонам помчался к дому.

За массивной дверью

Из парадного выскочил Юра. Подбежав к инструктору, радостно выпалил:

— Принес!

Пока Коршунов прятал деньги в папку и записывал Юрины фамилию, имя и возраст, прибежал второй мальчишка.

— И меня запишите! Вот деньги! У бабушки выпросил! Она вчера пенсию получила. Тоже запишите в нападение. Одиннадцатым номером.

— И меня в нападение, — попросил Юра.

Вслед за ними примчался еще парнишка. Размахивая узелком, радостно закричал:

— Вот! Из копилки! С нового года складывал! Как треснул молотком!..

— Ну, для чего мне такая, куча медяков! — недовольно сказал Коршунов. — До вечера надо считать. Беги в магазин, обменяй.

Спустя полчаса инструктор полностью укомплектовал первую команду и приступил ко второй. Почти все требовали записать их нападающими. Инструктор не возражал.

— Ладно, тренер поработает — сам увидит, кого куда ставить.

А ребятишки все подходили и подходили. Толпясь возле инструктора, они так радостно и возбужденно галдели, обсуждая предстоящие сражения на футбольных полях, что Коршунов, оглядываясь по сторонам, время от времени сердито покрикивал:

— Да тише вы! Работать мешаете.

Наконец возвратился и черноглазый мальчуган.

— Ну, достал, Сенька? — спросили его ребята.

— Только рубль сорок, — хмуро ответил тот. — У соседки одолжил рубль да мать на хлеб и молоко оставила. А больше нет. — Сенька вздохнул и так жалобно посмотрел на Коршунова, что тот махнул рукой:

— Так и быть, запишу. В порядке исключения… Ну, выкладывай свои данные да расписывайся. А завтра принесешь остальные. Ясно?

— Ясно! — обрадовался мальчуган. — Только запишите меня вратарем. Я, как Лев Яшин, любые мячи беру! Не верите?..

В тетради уже было записано двадцать четыре человека, когда пришел Петька — тощий, белобрысый парнишка. Лицо его было хмурое, сердитое.

— Не дал отец денег. Испугался! Сам, говорит, принесу. Сейчас выйдет.

Коршунов взглянул на часы, захлопнул тетрадь.

— Ну, ждать, ребята, больше некогда.

— А как же я? — плаксиво протянул Петька. — Посидите минуточку, отец сейчас выйдет.

— Вот прямо в комитет физкультуры и придешь с ним, — пряча тетрадь в папку, поспешно сказал Коршунов. — Времени, понимаешь, в обрез. Надо деньги сдать, заявку на форму выписать. И так засиделся с вами. Не опоздать бы. — Он быстро поднялся и спросил: — Ну, кто со мной? Сейчас в комитет зайдем, а оттуда — на базу. Там и получим, что полагается.

Идти с инструктором пожелали все. На улице будущие знаменитые мастера кожаного мяча снова было расшумелись, но Коршунов потребовал тишины и железной дисциплины.

Миновав несколько кварталов, юные футболисты подошли к высокому, внушительного вида зданию со множеством вывесок у входа.

— Итак, хлопцы, — деловито распорядился Коршунов, — трое пойдут со мной, остальным ожидать здесь… Впрочем, лучше пойду один. Чтобы без толчеи. Вернусь минут через десять. Только заявку получу. Смотрите, не шуметь, вести себя спокойно! — И, легко взбежав по гранитным ступеням, Коршунов скрылся за массивной дубовой дверью.

Расположившись в скверике, ребята стали с нетерпением поджидать инструктора. Десять минут, пятнадцать. Коршунов не показывался. Время шло. Ребята забеспокоились, но, помня строгий наказ вести себя спокойно, продолжали терпеливо ждать. А инструктор все не возвращался.

— Так и на базу опоздаем…

— Эх, неужели сегодня не получим форму…

— Наверно, народу много.

— Факт! Это же деньги. Пока посчитают, выпишут…

Но вскоре беспокойство ребят достигло предела. Было решено послать трех человек на розыски Коршунова. В делегацию вошли Котька, Юра и черноглазый Сенька.

Скрылась делегация за массивной дверью и тоже пропала, будто кто проглотил ее там.

Когда у ребят окончательно лопнуло терпение, и они всей толпой направились к подъезду, дверь медленно отворилась и оттуда вышли совершенно растерянные, взволнованные делегаты. Разведя руками, Котька убитым голосом проговорил:

— Никакого Коршунова там не знают.

А Сенька сердито добавил:

— Там еще выход есть… на другую улицу.

Я тебя человеком сделаю

В это самое время на другом конце города, в глухой и безлюдной стороне приречного парка, сидел на крутом берегу тот самый парень в шелковой рубахе, братишку которого Коршунов первым записал в свою футбольную команду. Он сидел и, нервно покусывая травинку, смотрел то на бегущую воду, то оглядывался назад, на аллею парка.

Неожиданно из-за деревьев вышел человек. Ба! Да это же Коршунов! Инструктор! Вон и блестящая папка, и значки на пиджаке, и косая челка на лбу. Вот так встреча! То-то удивится худощавый парень! И верно, он узнал Коршунова, быстро поднялся навстречу. Подойдя к нему, выхватил кожаную папку и ткнул пальцем в значки:

— Идиот! Не мог зайти в подъезд и снять? С такой вывеской через весь город шел! И где пропадал столько времени? Я уж думал — засыпался.

— Ты, Зубей, не кричи. Я же хотел, чтобы побольше…

Усевшись на траву, Зубей торопливо расстегнул папку.

— Глянем, какой улов… — Раскрыв тетрадь, он довольно осклабился, показывая прокуренные зубы. — О, рыбешки порядком набилось! Не считая Карасева Игоря Петровича, — двадцать три человека. Будет детишкам на винишко… А у этого почему рубль сорок?

— Не было больше. Уж очень просил. Забавный такой парнишка…

— Умолкни! — оборвал Зубей. Вывалив на газету целую гору мелочи и мятых рублевок, он, шевеля губами, принялся их считать.

Тем временем Коршунов (впрочем, фамилия его была вовсе не Коршунов, а Королев, Андрей Королев, или просто Король, как звали его в школе и во дворе) снял пиджак и начал не спеша свинчивать разрядные значки, отколол и фигурку футболиста. Затем отстегнул наручные часы.

Кончив считать деньги и удовлетворенно сказав: «Точно, как в аптеке!», Зубей засунул деньги в карман. Потом посмотрел на список будущих футбольных звезд и усмехнулся:

— Ишь, козявки! Еще и порасписывались! — Вырвав листок, он чиркнул спичкой и поджег бумагу. Подождав, когда она догорит, строго спросил, почти совсем спрятав в щелочках глаза: — Ушел тихо?

— Порядок, — ответил Король.

Зубей опять сел, подумал и полез в карман.

— Отвалить, что ли, за труды? — Отсчитав несколько серебряных монет, сунул их Королю. — Возьми, за старание.

По лицу его напарника не было заметно, что тот ожидал большей доли, однако Зубей почему-то раздраженно сказал:

— Что кривишься! А я не рисковал? Пиджак, часы — чьи? И главное что? Главное — идея. Соображаешь?.. Ну, ладно, рубль добавлю. К тому ж я угощаю.

— Да я ничего, — сконфузился Андрей. — Хватит и этого.