Рене Госинни - Малыш Николя и его соседи Страница 2

– А что с полосатым? – спросил папа.

– Ничего, если не считать того, что я бы такую ткань даже для обивки матраса не выбрала. Да она ещё и мнётся! Ты бы хоть насчёт цвета этой машины со мной посоветовался. Какой-то ужасный оттенок зелёного! К тому же ты знаешь, я не выношу зелёный! – сказала мама.

– С каких это пор? – спросил папа.

– Незачем хитрить. Я возвращаюсь на свою кухню, потому что только там мне место! – ответила мама и ушла.

– Отлично! А я-то хотел доставить вам радость! Получилось, что и говорить, – сказал папа.

Потом он посоветовал мне никогда не жениться, а я и не собираюсь, разве что на Мари-Эдвиж, нашей соседке, она классная!

– Что тут за шум? – спросил месье Бледур, а мы и не слышали, как он подошёл.

Месье Бледур – наш сосед, они с папой всё время задирают друг друга. Папа резко обернулся.

– А! Я бы удивился, если бы ты тут не шнырял!

– Это что такое? – спросил месье Бледур, тыча пальцем в машину.

– Это мой новый автомобиль, – ответил папа. – Если ты не против.

Месье Бледур обошёл вокруг машины и выдвинул вперёд нижнюю губу.

– Странная мысль – купить такую, – сказал месье Бледур, – говорят, что она слабая, плохо держит дорогу.

Папа засмеялся.

– Да, – сказал он, – это как в басне про лисицу и виноград, который всегда слишком зелен.

Я знаю эту басню, там история про одну лисицу, которая хотела съесть виноград, но он был слишком зелёный, и она не могла его достать, тогда она пошла искать что-нибудь вкусное на другом дереве. Мы эту басню учили в школе на прошлой неделе, и я получил тройку, нет, ну что, когда у Альцеста набит рот, попробуйте понять, что он подсказывает!

– Ха, он слишком зелёный, чтобы быть слишком зелёным, – сказал месье Бледур и засмеялся. – Тарелка со шпинатом эта твоя колымага, вот что!

– Темнота, – сказал папа. – Этот цвет, чистый изумруд, сейчас в моде. А что до моей колымаги, как ты говоришь, нравится она тебе или нет, всё равно. Тебе в ней не сидеть, пока я жив!

– Если ты хочешь остаться живым, сам в неё не садись, – сказал месье Бледур. – При скорости двадцать километров на первом же повороте её занесёт.

– А не хочешь ли кулака в свою завистливую рожу? – спросил папа.

– Только попробуй! – сказал месье Бледур.

– Ах так? – спросил папа.

– Так! – ответил месье Бледур.

И они с папой стали толкаться, они часто так делают для смеха. Пока они валяли дурака, я залез в машину, чтобы посмотреть, какая она внутри. Она была классная, совсем новенькая, и в ней было так здорово! Я сел за руль и стал делать «вррум, вррум». Я попрошу папу, чтобы он научил меня водить. Жалко только, что ноги у меня не достают до педалей.

– Николя! – крикнул папа.

От неожиданности я так испугался, что нажал коленкой на клаксон.

– Немедленно вылезай, – сказал папа. – Кто тебе позволил?

– Хотел посмотреть, как там внутри, – сказал я, – я же не знал, что вы с месье Бледуром уже закончили!

И я заплакал. Из дома выбежала мама.

– Что тут происходит? – спросила она. – Ты дерёшься с соседями, ты заставляешь плакать малыша, и всё из-за этой машины, которую ты купил, не посоветовавшись со мной.

– Будут знать, – сказал папа. – Интересно, а как ты могла видеть всё это из кухни – ведь окно выходит на другую сторону?

– О! – сказала мама и заплакала.

Она говорила, что никогда в жизни не слышала ничего обиднее, и что надо было послушаться её мамы (это моя бабушка), и что она очень несчастна. Я тоже плакал, и мы очень шумели, и тогда пришёл полицейский.

– Готов поспорить, что это сигналили вы, – сказал он и достал свою книжечку.

– Нет, месье, – сказал я, – это я сигналил.

– Николя, – крикнул папа, – помолчи!

Тогда я стал плакать, потому что это нечестно, ну правда, и мама взяла меня за руку и увела в дом. Пока мы шли, я слышал, как полицейский говорил папе:

– А вы всё ещё загораживаете выезд из гаража! Отлично! Вам будет что рассказать своим высокопоставленным друзьям!

Во время ужина папа ещё не вышел из гаража, он остался со своей машиной. Нам стало его жалко, и мы с мамой пошли к нему. Мама сказала папе, что, в конце концов, у автомобиля не такой уж и плохой цвет, а я сказал, что было бы прикольно заноситься на поворотах.

И папа был очень доволен, потому что понял: мы его простили.

Ту-у-у!

Вчера вечером, когда я уже вернулся из школы и поел (булочки с маслом), в дверь позвонили. Я пошёл открывать и увидел здоровенную коробку, а за здоровенной коробкой – своего друга Альцеста, он тоже не маленький.

– Ты откуда взялся, Альцест? – спросил я.

Альцест сказал, что пришёл поиграть со мной и принёс свой электрический поезд и что его папа разрешил побыть у меня до ужина. Я пошёл спросить разрешения у мамы, и она сказала, что не против, но мы должны себя хорошо вести «и подняться в комнату и чтобы я вас не слышала».

Я был очень доволен, потому что играть в электрический поезд – это классно, особенно с Альцестом, он мой друг. Мы подружились ещё маленькими, кучу месяцев назад. Я ещё не видел электрический поезд Альцеста, его принёс Дед Мороз, а после Рождества я у Альцеста не был, но, судя по здоровенной коробке, поезд что надо. Правда, мне пришлось помогать Альцесту тащить коробку наверх, потому что на третьей ступеньке Альцест так дышал, что я испугался: вдруг поезд не дотянет до моей комнаты!

Когда мы добрались, Альцест поставил коробку на пол и открыл. Сначала он достал из неё три бутерброда, а надо вам сказать, что Альцест – жуткий обжора. Но под бутербродами был полный отпад! Рельсы, куча рельсов, со стрелками, с пересечениями, а ещё поворачивающиеся рельсы, а потом станция, железнодорожный переезд, две коровы, туннель и бутерброд с ветчиной, засунутый в туннель. В отдельной коробке был сам поезд, с зелёным локомотивом, двумя пассажирскими вагонами, одним товарным вагоном, платформой для перевозки брёвен, а ещё вагон-ресторан, как тот, что был в поезде, когда мы ехали на море, но мы туда не пошли, потому что мама приготовила бананы, яйца вкрутую и колбасу, и папа сказал, что это лучше того, что предлагают в поезде, и поругался с мужчиной, который продаёт напитки, потому что папа сказал, что они тёплые, а по-моему, они классные, потому что их дают с соломинкой.

– Ну вот, – сказал Альцест, жуя свой первый бутерброд, – рельсы мы положим здесь, дальше завернём туда, потом пустим их под кроватью и шкафом. Здесь будет туннель, вон там – станция с переездом, а коров поставим тут.

– А может, коров лучше туда? – спросил я.

– Чей поезд, твой или мой? – сказал Альцест.

Тут он был прав, и мы поставили коров так, как решил Альцест. Удивительно, что Дед Мороз делает ему такие подарки, ведь на самом деле Альцест никогда не вёл себя слишком хорошо, и наказывают его чаще, чем меня, и учусь я не так плохо, как он, и это нечестно, и я стукнул его. Альцест посмотрел на меня с удивлением, и я засмеялся, потому что бутерброд, который он собирался съесть, от удара дёрнулся и измазал ему маслом ухо, и он ударил меня ногой по ноге. Я закричал, и пришла мама.

– Вы хорошо играете? – спросила мама.

– Ну да, нормально, – ответил Альцест.

– Да, мамочка, нам весело, – сказал я, и это правда, я очень люблю играть со своим другом Альцестом.

Мама посмотрела на нас и сказала:

– Мне показалось, что тут кто-то… Ладно, ведите себя хорошо.

И она ушла.

– Надеюсь, твои родители не будут нам мешать, – сказал Альцест, – а то мне нельзя долго, сегодня у нас на ужин тушёная говядина с овощами, и мне должна достаться мозговая кость.

Мы быстро всё собрали и подсоединили пульт управления – такую штуку с кнопками, от которой поезд ездит сам.

– А крушения будем делать? – спросил я.

По правде, самое прикольное, когда играешь в электрический поезд, – это делать крушения.

– Давай уберём рельс из туннеля, – сказал Альцест.

Я подумал, что это классная идея, и хотел вынуть рельс, но Альцест сам решил это сделать.

– Ладно, – сказал я, – а я пока что поставлю вагоны на рельсы, – и пошёл вынимать их из коробки.

– Не трогай, сломаешь! – закричал Альцест, и изо рта у него полетели кусочки ветчины от бутерброда, который он жевал.

– Мы у меня дома, и я здесь могу трогать твой поезд, – сказал я Альцесту.

– Подумаешь, у тебя! Зато поезд мой, положи вагон! – сказал Альцест, и я стукнул его по голове пассажирским вагоном, а он стукнул меня вагоном-рестораном.

Мы стали драться вагонами, и тут в комнату вошёл папа, и глаза у него сделались большими.

– Видишь, они нам всё время мешают! – сказал Альцест.

Папа смотрел на Альцеста с открытым ртом.

– Мы тут играем, – сказал я папе, – Альцест притащил свой электрический поезд, и мама разрешила.