Генрих Книжник - Петька Страница 21

Петька слегка приоткрыл глаза и увидел под задранной штаниной на незагорелой коже два синих, хорошо заметных полукруга.

«Здорово я его!» — с удовлетворением подумал Петька и помотал головой.

— Весёлый ты парень, как я погляжу, — ещё ласковее сказал Витька. — Только нет у меня времени с тобой нянькаться. На!

От удара ногой Петька повалился на бок. Больно было не очень, но обидно так, что Петька не выдержал и заревел.

— Ну погоди, гад! — сказал он неожиданно для самого себя. — Всё отцу скажу: он у меня начальник милиции.

— Какой начальник?

— Милиции! Он тебя в тюрьму засадит!

— Врёшь, сало.

— Не вру.

— А чем докажешь?

— У Борьки спроси.

— Во-во, давай его скорее сюда. Уж я спрошу!

— У меня фотография есть. В форме с погонами.

— Мало ли кто форму нацепил!

— Там подписи есть: «Моему сыну Петру Тёткину от его отца Алексея Тёткина за отличную учёбу». — Петька сам удивился, как складно у него получилось, но раздумывать над этим было некогда.

— Врёшь, — повторил Витька, но голос его прозвучал уже неуверенно.

— Пойдём покажу.

— Я тебя и без показа сейчас отдую.

Ясное дело, целование ноги отменялось.

Правда, отколотить Витька ещё мог, но это было бы честное мужское битьё, а не фашистское издевательство.

— Отдуешь, а я тебя на пятнадцать суток! — И Петька встал на ноги.

— А это ещё доказать надо, что я тебя бил, — сказал Витька, поворачиваясь к нему.

И тут Петька совершил роковую ошибку. Эх, не побеги он тогда, всё бы пошло по-другому. Ну, стукнул бы его Витька раз по шее или дал бы пинка, и всё. Но тогда, увидев, что Витька слегка отодвинулся и освободил путь к его дорогой желанной калитке, он кинулся к ней, не думая больше ни о чём.

— А-а! — торжествующе взревел Витька и бросился за ним.

Подвывая от нахлынувшего вновь ужаса, Петька вскочил во двор и, уже ничего не соображая, помчался к забору. На чужом дворе Витька на всякий случай притормозил, огляделся, но, никого не увидев, рванулся за ним. Петька успел добежать до забора и уже нырнул в свой лаз, но тут подоспел Витька и ухватил его за ногу. Петька сразу замер и замолчал.

Для начала Витька попытался вытащить его обратно, но Петька растопырил локти и прочно заклинился в своей норе. Потом он почувствовал, что Витька ткнул его кулаком в зад, но это было не больно, и Петька промолчал. Он всё время был настороже, и как только Витька ослаблял хватку, он всё глубже утягивался под забор.

— Вылезай, — сказал Витька за забором, и Петьке стало ясно, что он не знает, что делать дальше. Петька напрягся и ещё немного утянулся в свой лаз. Время работало на него: Витька не мог долго сидеть на чужом дворе и держать его за ноги. В любой момент могут вернуться хозяева или появится собака…

— Серый! — негромко позвал Петька, больше для того чтобы пугнуть Витьку. — Серый, фас!

— Будет сейчас тебе «фас», — сказал вдруг Витька весёлым голосом. — Сейчас ты у меня запляшешь, поросячье племя!

— Пусти, — дёрнулся Петька, предчувствуя нехорошее. — Дядьке скажу.

— Говори, — донеслось из-за забора, — только я тебе сначала крапивы в штаны натолкаю. Вот смеху будет!

Как только Петька осознал, что его ждёт, он так ослабел, что Витьке даже удалось чуть-чуть втянуть его обратно.

«Это же ни сидеть, ни ходить, — лихорадочно думал Петька, — Витька всем расскажет, и все смеяться будут: и взрослые и дети. А Нинка больше всех».

— Пусти! — закричал он. — Не буду больше!

— А больше и не надо, не то от смеха помру. Ну, вот и крапива, полежи-ка минутку спокойно.

Но Петька рвался изо всех сил. Вдруг Витькина хватка ослабла, Петька пробкой вылетел из своей ямы прямо в куст смородины на Борькином дворе и замер в нём. В наступившей тишине Петька услышал за забором странную возню, треск, глухое рычание и Витькины вскрики: «Уй! Пошёл, проклятый!» И вдруг Витька оказался верхом на заборе. Смотрел он не на Петьку, а назад, на двор, и на штанах у него была здоровая дыра с длинным лоскутом.

«Серый, — счастливо подумал Петька, прислушиваясь к громкому рычанию за забором. — Спас меня, собака моя хорошая!»

Вдруг новые звуки заставили его оглянуться.

Прямо на него с сопением и топотом неслась Борькина бабка, размахивая своей палкой.

«Конец! — подумал Петька, зажмуриваясь. — И зачем я сюда приехал?»

Потом, рассказывая обо всём Борьке, Петька уверял, что, когда бабка затормозила у забора, земля тряслась и чувствовался довольно сильный ветер.

— Чёрт анафемский! — ликующе взревела бабка и палкой ткнула Витьку. Он охнул и качнулся на заборе. — Щас я тебя! — орала бабка, стараясь дотянуться до Витькиной головы. — Хулигана московского подсылаешь! Бориску с пути сбиваешь! Я т-те покажу, антихрист!

Петька даже пожалел Витьку. Сидел он на чужом заборе между двумя чужими дворами. С одной стороны рычал на него и скалил страшные клыки большой пёс, а с другой — бесновалась могучая старуха. Положение его было отчаянным. И Витька пошёл на прорыв. Молча прыгнул он с забора прямо на шарахнувшуюся бабку, промчался по двору и вылетел на улицу.

— У-у, нечистый! — погрозила ему вслед бабка и пошла к дому, постукивая палкой и гордо задрав голову.

Петька сидел в кусте и глядел ей вслед.

Петька без сил лежал на тёплом песке у забора на своём дворе. Серый сидел напротив и глядел на него.

«Всё, — думал Петька устало. — Со двора больше ни ногой. Здесь всё есть, что может понадобиться человеку: еда, вода и крыша над головой. Борька, если захочет, пусть сам сюда приходит. Если выходить, то только со взрослыми. Недели ещё не прошло, как я в деревне, а от страха уже три раза чуть не умер. Скучно не будет: игрушек много, книжки есть, письма домой надо писать, крышу чинить, баню топить — дел полно. Меня мама сюда прислала нервную систему беречь, а у меня переживания чуть не каждый день, и всё хуже и хуже. В этот раз, если бы не Серый, я, наверное, сам бы заикой стал. Это он меня спас, молодец какой».

— Иди сюда, собаченька моя, иди, я тебя угощу, — запричитал Петька, обнимая пса за шею. — Спас меня, хороший мой. Правильно ты его цапнул, надо было совсем ему ногу отъесть, чтобы ходить не мог и дома сидел всю жизнь.

Серый пританцовывал на месте и часто мотал хвостом. Держа его за ошейник, Петька прошёл в дом, вытащил чемодан и достал из него круг сухой колбасы, которую дала ему с собой мама. Отломив половину, он отдал её псу, от второго куска откусил сам. Серый понюхал лежащее у его передних лап богатство и недоверчиво посмотрел на Петьку.

— Ешь, не сомневайся, — успокоил его Петька. — Это тебе. Заслужил. Ешь, говорю, колбаса это моя. Мне её мама с собой дала, чтобы у меня здесь была хоть какая-нибудь любимая пища. Только я почему-то совсем забыл про неё.

Серый лёг на пол и принялся за еду. Он кусал колбасу боковыми зубами и жевал, широко разевая пасть. Петька даже забыл сам кусать, такой интересной оказалась пасть у собаки. Ярко-розовая, с чёрными губами и нёбом, а на всём этом фоне — грозные белые клыки.

«Да-а, — подумал Петька. — Этот тяпнет — не то что я». Он присел, чтобы разглядеть пасть получше, но Серый отвернул голову, и Петька понял, что вёл себя нетактично, Конечно неприятно, когда во время еды заглядывают тебе в рот. Пёс был прав.

— Петька, ты где? — донеслось со двора. Петька завернул колбасу, положил обратно в чемодан и вышел из дому. У крыльца стоял Борька.

— Ну как ты? — спросил Петька.

— Я — ничего. Ты Нюську не видел?

— Когда я тебя из чулана спасать пошёл, она тут осталась. Разве она не дома с бабкой?

— То-то что нету.

— Куда она могла деваться? — забеспокоился Петька. — Может быть, в дом влезла?

Вдвоём они обыскали и дом и двор, но Нюську не нашли. Борька даже проверил запор на уборной, но он был в порядке, а дотянуться до него Нюська не могла.

— Дома-то всё обыскал? — спросил Петька.

— Нету, — ответил Борька.

— А на улицу она не убежала, калитка-то не заперта была?

— Посмотреть надо.

— Я на улицу не пойду, там Витька. Ему сегодня Серый из-за меня штаны порвал.

— Ну-у! Молодец пёс. Расскажи, как было-то?

— Только я от тебя вышел, смотрю: стоит, ждёт. Я тоже остановился. Он ко мне подходит и говорит: «Сейчас тебе по шее надавать или подождать?» А я говорю: «Пусти сейчас же». А он говорит: «Не пущу». Я его оттолкнул — и во двор. Он за мной» Тут я на него Серого натравил. Он на забор, а на него твоя бабка со своей клюкой. И по башке его, по башке. А Серый под забором рычит и прыгает. Он как заорёт, на твою бабку — кувырк! Бабка отскочила и клюкой его — хлоп! А он вскочил и убежал.

— Здорово! Только почему это ты так орал, Петька? Бабка-то на твой крик выскочила.