Мария Грипе - ...И белые тени в лесу Страница 21

А мама никуда не исчезала. Хотя Лидии доводилось бывать с ней совсем редко. Друзья и поклонники только и успевали сменять друг друга. Они целыми днями кружились вокруг мамы. Все были очень добрые, приходили с подарками. Лидии тоже перепадало много подарков, их делали, чтобы доставить удовольствие ее матери. Сама Лидия охотно бы от них отказалась ради того, чтобы хоть немного побыть с мамой, но ведь ей нужно было так много любви, гораздо больше, чем могла дать маленькая Лидия, которая прекрасно это понимала.

И хотя Амалия ничего об этом не говорила, мне показалось, что свою хозяйку она недолюбливала, но тем больше любила ее дочь.

Лидия была прелестным ребенком, ласковым и чувствительным. Но, конечно же, на нее не могли не повлиять странности матери. Лидия не хотела жить в реальном мире. Она начала фантазировать. С ее матерью было точно так же: она постоянно пыталась уйти от действительности.

Но все же для Лидии это было простительным недостатком, считала Амалия. Как можно чего-то требовать от ребенка, если его мать никогда не сдерживает своих обещаний, если она подает ему надежду и тут же разбивает ее, если она каждый день оставляет ребенка на произвол судьбы. Даже когда она дома, то запирается у себя и просит, чтобы ей не мешали.

Если в замке ожидали гостей, ей обязательно надо было побыть несколько часов в одиночестве, чтобы погрузиться в свои книги, а гости приходили почти каждый день. Она хотела прослыть глубокомысленной, читала стихи и романы, то и дело сыпала цитатами.

Иногда друзья уставали от ее прихотей и не приходили. Случалось, она и сама выгоняла их, но, несмотря на это, для Лидии у нее времени не находилось. Ведь тогда ее начинали занимать собственная трепетная душевная жизнь, беспокойное сердце, болезнь и страдания. Никто в целом мире не страдал так сильно, как страдала она, никто не мог ей помочь, хотя на самом деле она и не хотела бы никакой помощи. Она хотела лишь безудержно предаваться своим страданиям.

А у ее закрытых дверей постоянно топталась маленькая Лидия, она боязливо семенила взад-вперед, и больше всего на свете ей хотелось утешить бедную маму, которая так душераздирающе плакала у себя в комнате. Но мать оставалась неприступной, ей ни разу и в голову не пришло, что все эти бурные взрывы чувств глубоко ранят малышку.

Амалия пыталась как-то скрасить ее существование. Она отважно боролась за то, чтобы уберечь ребенка от материнских прихотей и капризов, по Амалия не могла перевесить любовь к матери, которая в глазах Лидии была единственным образцом. И чем старше она становилась, тем сильнее в ней крепло желание походить на мать. Ее преданность не знала границ и ничего не требовала взамен.

Поэтому положение стало гораздо более опасным, когда в один прекрасный день мать ни с того ни с сего обнаружила интерес к своему ребенку. Лидии тогда было тринадцать лет, матери перевалило за тридцать, она вдруг поняла, что уже немолода, что поклонников становится все меньше и меньше. Она почувствовала себя покинутой и одинокой и теперь не стеснялась открыто показывать, что нуждается в любви своей дочери. Истосковавшаяся по материнской нежности Лидия стала легкой жертвой ее чар.

Для Амалии наступили сложные времена, но тяжелее всего было, когда матери взбрело в голову искать утешения в религии. Амалии, которая была по-настоящему верующим человеком и со всей суровостью выполняла религиозные предписания, было мучительно больно видеть эту слезливую богобоязненность. Ни для кого не являлось секретом, что ее вера очень поверхностна и долго не продержится, но на Лидию это произвело огромное впечатление, она все воспринимала всерьез.

К тому же мать все больше посвящала дочь в свои сердечные дела, втягивала ее в свой сумасбродный мирок праздных и нелепых мечтаний, где фигурировали различные знаменитости. Она рассказывала Лидии о своих любовных историях, которые сводились к тому, что все мужчины были без памяти влюблены в нее. Но для нее на первом месте всегда оставалось ее драгоценное дитя, поэтому она ни к кому не могла привязаться всерьез. По крайней мере теперь она всех в этом уверяла, и маленькая Лидия наконец получила то, чего так долго и страстно желала, – материнскую любовь. Она себя не помнила от счастья и не могла или не хотела понять, что все это – ложь.

– Скоро ты станешь взрослой девушкой, и теперь, когда мы можем разговаривать по душам, должна обо всем узнать, – так сказала мать своей дочери. И целыми днями стала рассказывать ей о своей скудной и жалкой жизни, то и дело ее приукрашивая, а Лидия слушала, глядя ей в рот.

Это невинное дитя впитывало каждое слово матери, они вместе погружались в прекрасные фантазии, и все остальное для Лидии просто переставало существовать.

– Наверное, теперь ты лучше меня понимаешь, – взывала к ней мать. – Теперь, когда мы стали так близки?

И Лидия, разумеется, понимала, она понимала абсолютно все, и даже немного больше: она осознала, что такая прекрасная, удивительная мать просто не могла обратить на нее внимания раньше, когда она была маленьким и глупым ребенком, который не понимал ничего. И поэтому теперь для нее было очень важно не обмануть маминых ожиданий, чтобы не потерять ее любовь.

– Ты же никогда меня не покинешь? Обещай мне!

Мать заглянула ей в глаза, и Лидия торжественно и свято пообещала, что всегда будет с ней. Она лишь смиренно удивлялась, что так легко сумела завоевать доверие матери. Ей ни на мгновение не приходила в голову мысль о том, что она всего лишь одна из жертв в череде ее разочарований.

– А ты ведь будешь красавицей, девочка моя!

Она потянула Лидию к зеркалу, где, прислонившись друг к другу головами, они стали удивленно сравнивать свои лица.

– Ты же вылитая мать. Видишь?

И вправду! Лидия не смела поверить своим глазам! Она всегда об этом мечтала, и вот теперь стала похожей на маму – не только внешне, но и своим внутренним миром. А ведь душа не менее важна, чем лицо, – любила повторять мама, – про душу нельзя забывать.

Теперь Лидию посвятили в мир книг, музыки и искусства. Мать стала ее наставницей, и Лидия научилась любить те же книги, картины и музыку, что и она.

Ей казалось, что у ее души выросли крылья. Ведь она осознала истинную сущность любви, и этому научила ее мать: только она одна знала, только она жила по-настоящему, страдала и приносила себя в жертву, поэтому только ее хотелось слушать и ею восхищаться.

Что могла предложить ей взамен Амалия? Не так уж и много.

Она сидела передо мной в своей нише, забытая и постаревшая. Но когда-то она была пылкой, и молодой, она бескорыстно любила маленькую девочку, которая так и не ответила на ее любовь.

Амалия ничего об этом не сказала, но я сама все поняла.

Вздохнув, она сделала глоток воды.

– Вы, наверно, удивлены, что я так много рассказываю о людях, которых уже давно нет?

Я покачала головой, меня так заворожила ее история, так хотелось скорее услышать о том, что было дальше. Я забыла о времени и о том, где мы находимся, и только зачарованно слушала этот суровый голос, глядя на поблекшее лицо Амалии.

Она снова вздохнула и начала рассказывать дальше.

– И поскольку Лидия де Лето в свое время должна была стать Лидией Фальк оф Стеншерна, а потом матерью Арильда и Розильды, я хочу рассказать вам эту историю до конца. Чтобы понять их – а в особенности Розильду, – нужно сначала узнать об их матери и бабушке. Ведь Лидия все больше отдалялась от реальной жизни… Пора перейти к рассказу о том, как она вышла замуж.

Амалия зашлась в кашле, ей пришлось снова глотнуть воды из стакана. Когда кашель отступил, она продолжила:

– Лидии едва исполнилось восемнадцать лет, когда она внезапно вышла замуж за Максимилиама Фальк оф Стеншерна. Я до сих пор не могу понять, как это произошло. Максимилиам входил в число поклонников ее матери, был двенадцатью годами младше нее и на шестнадцать лет старше Лидии. Он посватался к ней, потому что она так походила на свою красавицу-мать. По крайней мере так утверждал он сам. Не думаю, будто с моей стороны было бы неправдой сказать, что мать дала свое согласие, примерно по той же причине. Саму Лидию это предложение застигло врасплох. Но она, разумеется, внушила себе, что встретила настоящую и большую любовь.

Вскоре после свадьбы до Лидии постепенно стало доходить, что, возможно, все не совсем так.

Поженившись, они переехали в замок, Лидия думала, что мать будет жить вместе с ними. Но та, поблагодарив, неожиданно отказалась. Не хотела мешать молодым. Вместо этого она прислала дочери собственный портрет в полный рост. Это был великолепный портрет, исполненный в натуральную величину.

Но, разумеется, она не могла так просто оставить Лидию в покое. Она всячески показывала, какой одинокой и покинутой чувствует себя теперь, когда она, как обычно, пожертвовала собой ради дочери. С самого начала ее жалобы отравляли настроение молодым.