Лидия Чарская - Счастливчик Страница 22

ГЛАВА XXXV

— У него насморк.

— Нет, должно быть, он просто закутан!

— Ах, неужели же вы не понимаете, стыдно ему.

— Ну, конечно, после всего происшедшего вчера — стыдно.

— Когда он вернется из гимназии, ни полслова о происшедшем! Как будто ничего и не произошло вчера! — строгим голосом говорит бабушка, и все снова приникают к окнам.

Из окон хорошо видно, как выходит на крыльцо monsieur Диро и с ним, с лицом, укутанным в башлык, небольшая фигурка. Андрон подает сани. Monsieur Диро и фигурка садятся и едут.

На дворе тепло. А Счастливчик, точно в трескучий мороз, укутался, как на смех.

— Вы вспотеете так, мой мальчик, — заботливо обращается по-французски к своему спутнику monsieur Диро, — размотайте башлык. Высуньте ваш носик.

Но его маленький сосед молчит, точно не слышит, и усиленно отворачивает голову в другую сторону.

— Вероятно, еще продолжается вчерашний каприз, — соображает monsieur Диро и оставляет своего соседа в покое.

Вот и гимназия. Лихо подкатывает к ее подъезду Андрон.

— Тпрууу! Пожалуйста, молодой барин!

«Молодой барин» быстро отстегивает полость, предупреждая Андрона, и, выскочив из саней, врывается в подъезд.

— Ха, ха, ха, ха! — встречает его веселый хохот нескольких голосов. — Что ты так закутан, Лилипутик? — кричит громче всех Янко, схватывая воображаемого Счастливчика за плечи.

— Он боится отморозить нос! Ха-ха-ха-ха! — вторит ему Помидор Иванович.

— Господа, он простужен! Ему нельзя раздеваться. Ему надо сидеть в классе в галошах, пальто и башлыке, — смеется Подгурин, и неожиданно его мысль принимает самое лукавое направление.

— А ну, потащим его, братцы, во всем параде в класс!

И не успевает закутанная фигурка что-либо сказать, как две пары рук подхватывают ее под руки и втаскивают на лестницу, в коридор и оттуда наверх, в отделение первого класса.

— Ха, ха, ха, ха! — заливаются мальчики. — С зимой честь имеем поздравить, с морозцем!.. Бррр! Холодно-то как, нос отморозишь, ей-богу! Лилипут!

Так, прыгая и приплясывая вокруг закутанной фигурки, шутят они.

— Братцы! Воспитатель катит по горизонту! — испуганно заявляет Помидор Иванович, высунувшийся за дверь, и, в два прыжка очутившись снова около фигурки, лепечет:

— Скорей, скорей! Сбрасывай всю эту хламиду, Счастливчик, а я стащу в швейцарскую… Не то попадет!

И сам он торопливо начинает раздевать смущенно с поникшей головой стоящую посреди фигурку.

Долой башлык, пальто, фуражку…

— Ах!

Помидор Иванович вскрикивает и отлетает, как мячик, на три шага.

— Ах! — дружным, не то испуганным, не то изумленным возгласом вырывается из двадцати девяти детских грудей.

— Симочка! — снова вскрикивает Помидор Иванович.

— Девчонка! Вот тебе раз! — вторит ему класс.

Посреди комнаты стоит теперь странная фигурка. Форма гимназистика, а голова с косичкой… Длинные растрепавшиеся пряди желтовато-белокурых двуцветных Симочкиных волос падают на лоб, щеки, на глаза, на маленький, пуговкою, нос с мелкими, как бисер, веснушками. Из-под спутанных на лбу прядей смотрят бойкие синие глаза, без малейшей тени испуга.

— Вот тебе раз! — говорит растерянно Помидор Иванович. — Симочка! Как же вы сюда попали?

Тогда раскрываются малиновые губки, и Симочка быстро-быстро, захлебываясь и волнуясь, рассказывает все: про болезнь Али Голубина, про Счастливчика и про возложенное им на нее поручение.

Едва только успевает она выложить суть дела, как кто-то сильно хлопает ее по плечу.

— Ура! Ай да молодчина девчонка, ей-богу, точно наш брат мужчина! — кричит весело Янко, и глаза его загораются восторгом. — Ай да молодец! Вот это я понимаю!

— И я! И я тоже! — звучат другие веселые голоса.

— А и здорово же, смелая вы, Симочка! Другая ни за что не пойдет на такой поступок, — снова подходя к девочке, говорит Ваня Курнышов. — Давайте-ка вашу лапку… Я пожму ее от души, как товарищу-мужчине!

И он так крепко встряхивает тонкую Симочкину ручонку, что у той искры сыплются из глаз.

— Братцы, Петух на пороге!

— Вот так штука!

— Скандал!

— Лезьте под скамейку!

— Нет, за доску лучше!

Ах, как жаль, что пол не лед и в него нельзя провалиться!

В классе суета, суматоха… Кольцо мальчиков стеной окружает Симочку и закрывает ее от глаз вошедшего Пыльмина.

Появившийся на пороге Петр Петрович внимательно прищуривается и смотрит удивленный через толпу мальчиков, которые хотят скрыть от его глаз что-то за своими фигурками. Но Пыльмина обмануть трудно.

— Что за базар? — строго повышает он голос. И, быстро расчистив себе дорогу, останавливается, как вкопанный, перед мальчиком с косичкой.

Мальчик с косичкой очень благовоспитанный мальчик. При виде незнакомого человека в вицмундире, Симочка потупляет глазки и отвешивает низкий реверанс.

Ах, этот реверанс! Он погубил все дело. Если бы не этот реверанс, можно было бы, пожалуй, уверить как-нибудь классного наставника, что это маленький китаец с косичкой, который поступил недавно в соседнюю гимназию и, перепутав дорогу, попал в здешнюю, сюда. Но даже китайцы не делают реверансов, как девочки…

Дело испорчено вконец.

Классный наставник краснеет от гнева, высоко поднимает брови и говорит зловещим голосом:

— Я сейчас идут за инспектором! Что за глупая шутка! Вы все будете наказаны!

И выходит, хлопнув дверью так, что пляшет шкаф, оконные рамы, кафедра и столы.

— Теперь спасайтесь! — шепчет отчаянным шепотом Ваня Курнышов ошеломленной, но отнюдь не испуганной Симочке. — Бегите вниз, что есть мочи, и духом домой!

— Духом домой! Мы вам поможем одеться! — эхом откликаются двадцать девять мальчиков, и десяток рук помогает Симочке одеть злополучное пальто, фуражку и башлык.

Мальчик с косичкой преображается снова.

Теперь не только чужие, но и домашние, пожалуй, не узнают, кто там спрятан под башлыком — гимназист или девочка.

Симочка пулей вылетает из класса.

— Прощайте, прощайте! — кричат ей сдержанно десятки голосов.

— Молодец девочка! Отчаянная! Вся в нашу братию! — вторят другие.

— Скорее! Скорее, Симочка! — посылает девочке вдогонку Ваня Курнышов.

Но Симочка и без него знает, что надо скорее. Она мчится по коридору, по лестнице, мимо изумленных, попадающихся то и дело на пути гимназистов, наставников, учителей. Бомбой влетает она в швейцарскую, проскальзывает мимо онемевшего швейцара и…

Слава богу! Она по дороге к дому!

ГЛАВА XXXVI

Веселое свежее мартовское утро… Канун зарождающейся весны… Снег еще лежит на улицах, но небо синее, как огромный, чистый сапфир, улыбается и блещет своим огненным солнцем…

В теплом салопе и капоре Симочки спешно шагает по тротуару Счастливчик. Из-под салопа выглядывают ноги в черных брюках и сапогах.

Ах, как трудно было уйти ему сегодня из дому!.. Пришлось высидеть целый час в гардеробной, пока Симочка не уехала с Ами, потом через черный ход и кухню прокрасться мимо повара и судомойки, спуститься по лестнице, в сени, а затем на улицу. Но вот он наконец-то на свободе. Счастливчик вздыхает облегченно и прибавляет шагу. Скоро, теперь скоро. Он знает адрес Али, знает дорогу. Сначала прямо, прямо, потом направо и налево через широкую улицу, затем через узенький переулок…

Ах, как жалко, что в кошельке не осталось ни одной монетки! Можно было бы нанять на нее извозчика. А то так трудно идти и к тому же надо скорей, скорей…

Счастливчик все прибавляет и прибавляет шагу. Вот он наконец — грязный, узкий переулок. Вот и серый, неприветливый трехэтажный дом.

Здесь отдаются дешевые квартиры и комнаты для бедного люда.

— Динь! Динь! Динь! — звонит Счастливчик у обитой клеенкой двери в верхнем этаже.

— Здесь комната госпожи Голубиной?

— Пожалуйте, маленькая барышня, здесь, — и скромно одетая служанка его впускает.

Она принимает его за девочку… Гм!.. Не все ли равно!

Салоп прочь! Капор тоже! У служанки глаза делаются круглыми от изумления.

Вот так превращение: девочка стала вдруг мальчиком!

Как это так?

Но Счастливчику нет времени объяснять суть дела.

— Что, маленький Аля Голубин здоров? — тревожно спрашивает он.

— Очень больны! — отвечает служанка.

— Очень болен! — помимо собственной воли, вторит ей убитым голосом Счастливчик, и что-то, как камень, больно и мучительно давит ему грудь.

— Можно к нему пройти? — спрашивает тихо Счастливчик.

— Что ж, пойдите, — отвечает служанка.

Тихо, осторожно, на цыпочках идет Счастливчик за девушкой по темному коридору и входит в какую-то дверь.

Маленькая, маленькая комнатка… Убогая, обстановка… Кривой диван… Покосившийся стол… Кровать в углу. На кровати Аля… Или нет, не Аля даже, а какое-то беспокойно мечущееся, стонущее, худенькое, как кумач красное, маленькое существо.