Шэрон Дрейпер - Привет, давай поговорим Страница 25

Собрав все силы, я подношу руку к Эльвире и большим пальцем бью по клавишам:

«Идем».

Кэтрин тут же поднимается и быстро увозит меня.

Хочется забиться в какой-нибудь дальний угол, чтобы никто никогда меня не нашел.

Глава двадцать вторая

Следующие две недели пронеслись как один день.

В среду я приехала на тренировку, будто накануне ничего особенного не случилось. А может, и правда ничего особенного. Я просто такая, какая есть. Не знаю, что обо всем этом думали остальные, — никто мне ничего не сказал.

Как и все игроки — основные и запасные — каждый день с половины четвертого почти до шести я сидела на тренировке.

И все-таки я так и не могла до конца поверить, что меня взяли в команду. То есть — была команда, была я, мы находились в одном помещении. Но я не чувствовала себя частью команды. Все, конечно, были довольны, что я почти не делаю ошибок, но…

С тестами, в которых надо выбирать правильный ответ, у меня проблем не было: я думала пару секунд — и нажимала нужную кнопку. Но большую часть тренировки все кругом шумели, спорили и обсуждали варианты, а я просто физически не могла участвовать в обсуждении.

— А слабо придумать слова, в которых впереди и в конце идут четыре согласных подряд? Вскрик! И монстр! — сам спросил и сам же ответил на одной из тренировок Коннор, чавкая карамельным батончиком.

— Это про Мелоди, — сказала Клер и откусила у Коннора кусок батончика.

Я не успела ничего ответить, а вступиться за меня никому и в голову не пришло.

— Как называется недоразвитый остаточный орган, бывший полноценным на предшествующих стадиях существования организма? — спросила Элена.

Я знала ответ, но, пока я его набирала, Аманда выпалила:

— Рудимент. Совсем как мозг у пятиклашки.

А через секунду все уже обсуждали следующий вопрос. Спорили, перебивали друг друга, шутили, перескакивали с темы на тему.

— Как звали первого ребенка, родившегося у американских колонистов? — прочла Роуз вопрос с одной из больших карточек, которых она заготовила целую стопку.

— Вирджиния Дейр, — ответила Элена. — Теперь я! — Она выбрала одну из своих разноцветных карточек. — Как звали первую «мисс Америка»?

— Тупой вопрос. Там не будут спрашивать про всякую девчоночью чепуху, — скривился Коннор.

— Ты просто не знаешь, — фыркнула Клер.

— А вот и знаю! Маргарет Горман. В тысяча девятьсот двадцать первом году. Ей было шестнадцать лет… и, кажется, она была покрасивее тебя!

Засмеялись только Коннор и Родни.

— Ни за что не ответите! Что такое педикулез? — влез со своим вопросом Родни.

Роуз тут же ответила:

— Это когда в голове полно вшей. Бедный! Наверное, замучился с ними, да?

— Никогда их не видел, просто нашел в словаре слово потруднее, — буркнул Родни. Теперь только они вдвоем с Коннором не смеялись.

— Надо потруднее? Вот вам: гексадактилия! — сказала Аманда.

Никто не знал, что это такое, и у меня было время нажать на цифру «6», слово «пальцы», а потом на кнопку «Медитолкера», чтобы Эльвира произнесла ответ вслух.

— Молодец, Мелоди! — сказала Элена.

— Откуда она все знает? — прошептала Клер.

— Она умная, — ответила Роуз, перебирая карточки.

— Все равно, в телевизоре она будет смотреться ужасно, — озабоченно добавила Клер, будто меня рядом нет.

Я знала, что Клер не оставит меня в покое, так что подготовилась заранее. Накануне вечером я занесла в память Эльвиры несколько фраз — осталось только выбрать и нажать кнопку:

— На экране любой может выглядеть по-дурацки. Даже ты, Клер!

— Молодец, Мелоди! — расхохотался Коннор. — Ты ее сделала!

Я бы запрыгала от радости — если бы могла.

Но мой звездный час длился недолго. Через минуту все уже обсуждали скорость света, перебрасываясь интересными фактами, — у меня не было ни единого шанса вклиниться в разговор. Но я слушала и все запоминала.

— Какой камень не тонет в воде?

— Пемза.

— Сколько хромосом у человека?

— Сорок шесть.

— В каком штате женщинам впервые разрешили голосовать?

— В Вайоминге.

— Как зовут мистера Димминга?

— Уэллас!

Все, включая меня, рассмеялись.

В конце каждой тренировки мистер Димминг давал нам очередной тест, разработанный организаторами конкурса. С этими тестами у меня проблем не было — я всегда успевала нажимать кнопки и ошибалась только изредка, но мне хотелось вместе со всеми участвовать в обсуждениях.

Один раз мама Роуз заказала для всех пиццу прямо в школу, чтобы мы подкрепились на тренировке.

— Классная у тебя мама! — восхитился Коннор.

— Надо же, как тебя легко задобрить, — ответила Роуз с улыбкой.

Вся команда набросилась на горячую ароматную пиццу.

Мне хотелось есть ничуть не меньше остальных, но я сидела в стороне.

— Будешь пиццу? Принести тебе кусочек? — предложила Элена. Она меньше всех участвовала в обсуждениях, зато постоянно что-то записывала и в итоговых тестах показывала неплохие результаты.

— Я не голодна, — ответила я Эльвириным голосом.

Не хотелось объяснять, что я не могу есть сама, без помощи мамы, Кэтрин или миссис В. Меня кормят как маленького ребенка, и то я умудряюсь перепачкаться с головы до ног.

По пути домой мама предложила заехать в пиццерию, но я отказалась.

Глава двадцать третья

День игры выдался морозным и солнечным. Утром, пока мы с миссис В. ждали школьного автобуса, я успела замерзнуть на мартовском ветру. Зато на мне красивая куртка. Мы решили ехать на старой ручной коляске, потому что электрическую мама потом не затащит в машину, даже по пандусу.

— Ну что, Мелло-Йелло, готова?

Я отвечаю Эльвириным голосом:

— А то!

— Небось голова лопается от знаний? — поддразнивает меня миссис В.

— А то! — улыбаюсь я.

— Ты им там покажешь! Они рты пораскрывают от удивления.

— А то!

— Мы все придем, чтобы поболеть за тебя.

«А за команду?» — печатаю я.

— А ты там не одна? Как это я забыла? — Миссис В. хлопает себя ладонью по лбу. — Ну, ты бы и одна справилась.

«А другие школы?»

— Ты умнее их всех, вместе взятых. Мы будем самыми рьяными болельщиками: я, родители и Пенни.

«Как я выгляжу?»

Миссис В. щурится, окидывает меня оценивающим взглядом.

— Как телезвезда! На всякий случай у тебя в ранце запасная блузка. Кэтрин в курсе.

Я рада, что Кэтрин будет со мной. Думаю, мистер Димминг тоже рад.

«Расскажи еще раз, что за чем», — печатаю я.

— Мама заберет тебя из школы, покормит и привезет в студию на пятнадцать минут раньше остальных. Мы с папой и Пенни приедем прямо туда.

«На телевидении не разозлятся, когда меня увидят?»

— Они про тебя знают. Наверное, с тобой захотят побеседовать журналисты.

«Почему со мной?»

Что интересного для журналистов в человеке, вместо которого разговаривает компьютер? Ничего!

— Потому что таких, как ты, больше нет! Всем интересно будет про тебя послушать.

«Смеяться не будут?» — При мысли об этом у меня потеют ладони.

Миссис В. берет мои руки в свои:

— Что значит «смеяться»? Ты же школьный Стивен Хокинг! Все будут восхищаться. И завидовать твоей команде.

«Надеюсь».

— Вон уже автобус. Ну, удачи, Мелоди. И до вечера!

За день мне удалось ничем не облиться. Наконец приходит мама. В машине она кормит меня макаронами и яблочным пюре — слава богу, ничего красного! — и мы едем на телевидение.

Остановившись на парковке для инвалидов прямо напротив входа, мама спускает по пандусу коляску, усаживает меня, пристегивает, устанавливает Эльвиру, и мы едем к зданию. Администратор — ярко накрашенная толстушка с мелкими кучеряшками — объясняет нам, как добраться до съемочного павильона.

Я моргаю, озираюсь. Оказывается, на телевидении все ненастоящее. Вот студия новостей. По телевизору кажется, что у диктора за спиной огромное окно с видом на город, но это всего лишь картинка, причем совсем маленькая. Дикторский стол тоже маленький — а на экране кажется таким внушительным.

Ух ты! Вон стоят болтают самые настоящие дикторы. Ведущая утренних новостей ужасно тощая, прямо кожа да кости, — а по телику это вообще не заметно. Я, наверное, буду выглядеть на экране бочкой!

Камеры! Их так много, и они огромные, просто чудища на колесах. Повсюду бегают какие-то парни в наушниках и девушки с папками для ведущих. В глубине студии совсем темно, зато игровая зона ярко освещена. Каждого участника ждет стойка с четырьмя большими кнопками. За спинами операторов — скамейки для зрителей, отделенные от съемочной площадки прозрачной стеной. На некоторых уже сидят.