Эдмондо Де Амичис - Сердце Страница 26

Смотри с уважением на детей, которые, пара за парой, выходят из разных институтов: слепых, глухонемых, калек, сирот, брошенных детей. Помни, что это перед тобой проходят горе и милосердие человечества.

Делай всегда вид, что не замечаешь в человеке отталкивающего или смешного уродства. Всегда туши горящие спички, которые попадаются тебе под ноги, так как непотушенная спичка может иногда стоить многих человеческих жизней. Всегда, вежливо отвечай прохожему, который спрашивает у тебя дорогу.

Ни над кем не смейся, не бегай без цели, не кричи, уважай улицу. О культуре народа можно судить по тому, как он ведет себя на улице. Где ты встретишь грубость на улице, там, значит, грубость и в домах. И вместе с тем изучай улицу, узнай хорошенько город, в котором ты живешь. Если завтра судьба забросит тебя далеко от него, тебе будет приятно, что он хорош запечатлелся у тебя в памяти и что ты сможешь вспомнить его во всех подробностях. Твой родной город — это твоя маленькая родина, которая в течение многих лет была для тебя целым миром, где ты сделал свои первые шаги, держась за руку матери, пережил первые волнения, где в уме твоем возникли пер вые мысли, где ты нашел первых друзей. Твой родной город был для тебя настоящей матерью: он учил тебя, забавлял, охранял. Изучай свой город, изучая его улицы и его жителей люби его, не позволяй оскорблять и научись защищать его.

МАРТ

Вечерняя школа

Четверг, 2 марта

Мой отец повел меня посмотреть вечерние занятия в нашей школе. В классах уже горел свет, и рабочие начинали собираться.

Когда мы пришли, директор и все учителя были страшно возмущены, потому что кто-то незадолго до их прихода разбил камнем оконное стекло.

Сторож, выбежав на улицу, схватил было проходившего мимо мальчика, но тогда появился Старди, который живет напротив школы, и заявил: «Это не он, я видел своими глазами, как Франти бросил камень, а потом сказал мне: берегись, если скажешь хоть слово! Но я не боюсь его».

Директор заявил, что на этот раз Франти будет окончательно исключен из школы.

Тем временем я смотрел на рабочих, которые по двое и по трое входили в школу. Их пришло, должно быть, более двухсот человек.

Я никогда раньше не видел, как хорошо в вечерней школе. Тут были и мальчики старше двенадцати лет и бородатые мужчины, которые шли с работы, неся в руках свои книги и тетради. Тут были и столяры, и кочегары с черными лицами, и каменщики с руками, белыми от известки, и пекари с волосами, напудренными мукой; пахло и лаком, и кожей, и смолой, и машинным маслом, смешивались запахи всех профессий.

В школу вошел также отряд рабочих артиллеристов; они были в солдатской форме, и вел их капрал. Все быстро рассаживались по партам, убирали нижнюю планку, на которую мы ставим ноги, и сразу же склонялись над работой. Многие подходили к учителю с открытыми тетрадями и просили объяснить непонятное.

Я увидел молодого и хорошо одетого учителя, которого мы прозвали адвокатиком; около его стола стояло трое или четверо рабочих, и он проверял их тетради. Здесь был также хромой учитель, который смеялся вместе с рабочим красильщиком над его тетрадкой, перепачканной красной и синей краской.

Я увидел и нашего учителя, — он поправился и завтра должен вернуться в школу.

Двери во все классы оставались открытыми. Когда начались уроки, можно было просто удивляться, как все были внимательны, как все глаза были устремлены на учителя. А вместе с тем большинство рабочих, как нам сказал директор, чтобы не опоздать в школу, даже не зашли домой поужинать и сидели голодные. У младших, правда, после получаса занятий начали слипаться глаза, а многие просто засыпали, уронив голову на парту. Учитель будил их, щекоча им уши кончиком пера. Но старшие не засыпали, нет, они сидели, открыв рот, и не мигая слушали учителя. Мне странно было видеть за нашими партами всех этих бородачей.

Мы поднялись также, во второй этаж, я побежал к двери своего класса и увидел на своем месте мужчину с огромными усами и забинтованной рукой… Может быть, он повредил ее во время работы у машины. И несмотря на это, он всё-таки писал, хотя и очень медленно.

Но больше всего мне понравилось, что на месте Кирпичонка, на той же самой скамье и в том же самом углу, сидел его отец, великан-каменщик. Он весь как-то сжался, подперев голову кулаками, и внимательно, не дыша, смотрел в книгу.

Он, оказывается, не случайно сидел на месте своего сына. В первый же вечер, придя в школу, он сказал директору:

«Синьор директор, сделайте мне одолжение, посадите меня на место моей „заячьей мордочки“»… — так он всегда называет своего сына.

Мы с отцом оставались в школе до самого конца занятий и видели, как на улице собрались ожидавшие своих мужей женщины с детьми на руках. А когда их мужья стали выходить, то начался следующий обмен: рабочие брали на руки детей, а жёны забирали у них книги и тетради, и все расходились по домам.

В течение нескольких минут на улице было очень людно и шумно. Потом всё затихло, и последнее, что мы видели, это была высокая, усталая фигура удаляющегося директора.

Драка

Воскресенье, 5 марта

Так и должно было случиться: Франти, выгнанный директором, решил отомстить и подстерег Старди на углу, когда тот шел домой вместе со своей сестренкой, за которой он каждый день заходит в школу девочек на улице Дора Гросса. Моя сестра Сильвия, которая как раз выходила из школы, видела всё и прибежала домой страшно напуганная.

Вот что произошло: Франти, сдвинув на одно ухо свой клеенчатый берет, побежал на цыпочках вслед за Старди и, чтобы вызвать его на драку, дернул за косу его сестренку, да с такой силой, что она чуть не упала. Девочка закричала, ее брат обернулся.

Франти, который гораздо выше и сильнее, чем Старди, очевидно думал: «Или он не посмеет и пикнуть, или я изобью его как следует». Но Старди, наш низенький коренастый Старди, ни секунды не раздумывая, одним прыжком бросился на верзилу Франти и начал тузить его кулаками.

Но он всё-таки был слабее и получал ударов больше, чем сам давал их. На улице в это время находились одни девочки, и никто не мог разнять дерущихся. Франти бросил Старди на землю, но тот сейчас же вскочил и снова кинулся на врага. Франти стал бить Старди кулаками, в одну секунду рассек ему Ухо, подбил глаз, раскровянил нос. Но Старди держался.

Он кричал:

— Убей меня, но раньше я с тобой рассчитаюсь!

Сверху сыпались удары и пощечины Франти, а Старди снизу бил головой и ногами.

Какая-то женщина крикнула из окна:

— Молодец малыш!

Другие говорили:

— Этот мальчик бросился защищать свою сестру.

— Держись!

— Дай ему хорошенько!

А по адресу Франти кричали:

— Насильник! Негодяй!

Наконец Франти совершенно озверел, он подставил Старди ногу, тот упал, и Франти навалился на него:

— Сдавайся!

— Нет!

— Сдавайся!

— Нет!

Вдруг, изогнувшись, Старди вскочил на ноги, схватил Франти поперек туловища, с неистовой силой повалил его на мостовую и стал ему коленом на грудь.

— Ах, негодяй, у него нож! — крикнул какой-то мужчина и бросился, чтобы обезоружить Франти.

Но уже Старди, совершенно вышедший из себя, схватил руку Франти обеими своими руками и так укусил ее, что тот выпустил нож и на руке его показалась кровь. Тем временем подбежали другие, разняли дерущихся и поставили их на ноги. Франти сейчас же убежал, а Старди остался стоять, с исцарапанным лицом, подбитым глазом, но победителем, около своей плачущей сестры, в то время как другие девочки подбирал его книги и тетради, рассыпавшиеся по улице.

— Молодец малыш! — говорили вокруг него. — Он вступился за свою сестру!

Но Старди, который теперь думал больше о своем ранце чем о своей победе, бросился перебирать одну за другой книг: и тетради, — не потерялась ли и не пострадала ли какая-нибудь из них. Он вытер их рукавом, осмотрел перо, всё положил по местам, а потом, спокойный и серьезный как всегда, сказал сестре:

— Пойдем скорей, мне сегодня еще надо решить арифметическую задачу в четыре действия.

Родители моих товарищей

Понедельник, 6 марта

Сегодня толстый Старди-отец сам пришел за своим сыном, опасаясь, что он снова встретится с Франти. Но говорят, что мы больше не увидим Франти, так как его отправляют в исправительное заведение.

Сегодня у школы собралось много родителей. Тут был и продавец дров, отец Коретти, вылитый портрет своего сына, такой же ловкий, веселый, с заостренными усиками и трехцветной ленточкой в петлице.

Я уже знаю родителей почти всех моих товарищей, потому что часто вижу их около школы. Я заметил сгорбленную бабушку в белом чепце, которая и в дождь, и в снег, и в бурю, и утром, и после обеденного перерыва приходит провожать и встречать своего внука, мальчика из первого класса. Она помогает ему снимать и надевать пальто, поправляет галстук, чистит его костюмчик, разглядывает его тетради; видно, что она только о нем и думает, что он для нее лучше всех на свете.