Софья Могилевская - Марка страны Гонделупы Страница 29

И когда на пороге появился огромный белокурый Степочка, ростом два метра без восьми сантиметров, настоящий Гулливер в милицейской форме, Кирилка и Тяпа поняли, что на Север им не попасть ни под каким видом.

— Что у вас тут, Варя? — спросил милиционер, разглядывая с высоты своего огромного роста маленького Кирилку.

— Да вот, эта самая мелюзга собралась чуть ли не на Север, — развела руками Варя. — Сначала залез в один вагон, я его выставила. Теперь вот сюда. И собака тоже…

— Понятно! — прогудел милиционер и велел Кирилке сейчас же идти вместе с ним.

Все четверо — уборщица Варя, милиционер, Кирилка и Тяпа — вышли на вагонную площадку.

Затем несчастный Тяпа, получив хороший пинок, скатился вниз со всех ступенек и умчался неизвестно куда, горько сетуя на свою судьбу. У Кирилки сердце готово было разорваться на части от его жалобного визга.

Но что он мог сделать? Он покорно поплелся за милиционером в детскую комнату, где так бесславно должно было закончиться его северное путешествие.

В детской комнате никого не было. На большом письменном столе стояли телефоны, возле окна скамейка со спинкой, а из окна видна была станционная платформа и большие вокзальные часы.

— Тут посиди, — сказал милиционер и показал Кирилке на скамейку возле окна.

Кирилка сел, уныло опустив плечики. И пока он так сидел, глубоко подавленный и понурый, милиционер соединился по телефону с городской милицией и там узнал, что уже более часа ищут мальчика лет восьми, с большим коричневым портфелем, по имени Кирилка. И если мальчик, который снят с поезда, похож на того, которого ищут, пусть он посидит в детской комнате, пока за ним приедут родные.

— Пусть едут! — сказал милиционер в телефонную трубку. — Все соответствует: и портфель у него коричневый, и лет ему не более восьми, а как зовут его, сейчас выясним… Тебя как звать-то? — проговорил милиционер, вместе с телефонной трубкой повернувшись к Кирилке.

Но скамейка, на которой только что сидел мальчик, была пуста.

Кирилка исчез.

Глава двадцать шестая 

Владимир Чернопятко произносит речь

Вовка изо всех сил торопился в школу. Как плохо получилось… Может, все уже собрались в пионерской комнате, и только его одного нет. Может, все давно кричат: «Давайте начинать! Давайте начинать!» А пионервожатая Зина говорит: «Нельзя».

Конечно, нельзя, раз нет самых главных — Кирилки и его, Вовки.

А около председательского места два пустых стула. Приготовлены специально для них, для Вовки и для Кирилки. Кто-нибудь, может, и не прочь усесться на эти стулья, но пионервожатая Зина не позволяет. Говорит: «Нет, нет, эти места не для вас!»

Но как плохо, что нет Кирилки! Куда он мог деться?

Разумеется, он и без Кирилки не пропадет. Справится! Не маленький. Если надо, и речь скажет — встанет, протянет вперед руку, как на том плакате, который висит в коридоре на первом этаже, и начнет: «Передаю вам пламенный привет».

Интересно, а на столе во время заседания будет красная скатерть или какая-нибудь другая?

Лева-то Михайлов, наверно, уже там. Сидит и дрожит от страха. Так ему и надо! Думает только об одном: «Пусть они не приходят! Пусть они не приходят!»

Кирилка еще неизвестно будет или нет, а вот он, Вовка, обязательно будет. И Левка узнает, как обманные марки за настоящие выдавать. Вова и без Кирилки выведет Леву на чистую воду. Еще как выведет!

При этой мысли Вовка так возгордился, так напыжился, что стал не похож на самого себя.

Если бы у индюков были такие же черные блестящие глаза, как у Владимира Чернопятко, и если бы у индюков были такие же румяные наливные щеки, как у Владимира Чернопятко, и, наконец, если бы нос, круглый и розовый, точь-в-точь молодая картофелина, у индюков был такой же, как у Владимира Чернопятко, можно было бы смело сказать, что через порог школы переступил чванливый и надутый индюшонок, а вовсе не Владимир Чернопятко. И первый, кого встретил этот краснощекий индюшонок, был не кто иной, как сама пионервожатая Зина.

«Меня ищет!» — мелькнула у Вовки самодовольная мысль, и он весь расплылся улыбкой.

Однако пионервожатая на него и не глянула.

Она круто повернулась, так что концы ее красного пионерского галстука и обе косы разлетелись в разные стороны, и побежала по коридору к лестнице.

«Не видела», — подумал Вовка и, быстро раздевшись, помчался следом.

Зина побежала вверх по лестнице, и Вовка полетел за Зиной. Зина стала перепрыгивать через две ступеньки. Вовка делал то же самое.

На площадке второго этажа он ее догнал и забежал сбоку, чтобы попасться на глаза.

Но Зина и на этот раз не обратила на него внимания.

Следующий лестничный пролет Зина неслась гораздо стремительнее. Теперь она перескакивала то через две, то через три ступеньки. Но и Вовка летел как пуля.

На третьей площадке он наконец ее перегнал, круто повернулся и кинулся прямо ей навстречу. Зина чуть не сбила его с ног. Она даже слегка рассердилась:

— Вот право какой! Я же могу тебя пихнуть…

— Пихайте! — с восторгом крикнул Вовка. Наконец-то она его увидела! Сейчас скажет: «Это ты, Чернопятко! Пошли скорее, тебя ждут…»

Но ничего похожего не произошло. Зина слегка отстранила мальчика рукой и еще энергичнее помчалась на четвертый этаж.

Вовка прямо опешил. Да что ж это такое? Что случилось с пионервожатой? Неужто он так изменился за эти несколько часов, что его узнать невозможно? Или, может, у пионервожатой окончательно пропала память…

Ничего, он сумеет напомнить о себе. И с новым приливом сил Вовка пустился вдогонку за Зиной.

На четвертом этаже он с разбегу прямо налетел на Зинину спину.

— Да что это такое, в самом деле? Вертишься и вертишься под ногами! — накинулась она на него. — Безобразие…

Тут Вовка чуть не разревелся от обиды:

— Так вы же сами велели мне прийти! Сами велели…

Зина с удивлением разглядывала краснощекого парнишку:

— Я? Тебе? Велела?

— А подрался сегодня кто? — Слезы разочарования готовы были брызнуть у Вовки из глаз. — Уже забыли…

— Верно, верно… Вспомнила! — воскликнула Зина. — Я хотела выяснить, что там произошло с этими деньгами… Ну, кто там у кого взял? Лева Михайлов у того рыженького? Или тот рыженький? Вообще, как там у вас было?

Брови у Вовки от изумления взлетели вверх:

— Деньги? Какие деньги? Никто ни у кого денег не брал… Вы все перепутали…

— Ничего я не перепутала, — обиделась Зина. — Просто я еще не разобралась, как и что… Думаешь, у меня мало без вас разных дел? Рассказывай по порядку.

— Все с самого начала?.. Со шведской серии? — с готовностью спросил Вовка.

— Какая еще шведская серия? Ох, ребята, у меня просто голова пухнет от ваших историй! Ну что это еще за шведская серия? Давай сядем. Прямо тут в коридоре. Ну?

Самое важное было ничего не забыть, ничего не пропустить. Это было самое главное. И поэтому, перед тем как начать, Вовка нахмурил свои черные брови и немного подумал. Ну, а когда он принялся рассказывать, он уже рассказал решительно обо всем. И про их общую дружбу, его, Пети и Кирилки. И как они вместе, он, Петя и Кирилка, готовили уроки. И про пиратскую марку, которая была вовсе не пиратской, а сделана из простой чайной обертки. И про замечательную шведскую серию, которую Лева Михайлов выманил у Пети на эту обманную марку. И, наконец, про пять рублей, которые… тут совсем даже ни при чем…

— И вот, — закончил Вовка свой рассказ, — когда мы с Кирилкой про все узнали, мы Левке сказали, что он — вор… А Левка не стерпел и полез драться.

— Вор не вор, а мошенник — определенно… — подтвердила Зина и тут же перебила сама себя: — Впрочем, это почти одно и то же — вор и мошенник…

— Раз так, пусть отдает Пете обратно его шведскую серию! — запальчиво крикнул Вовка, сверкнув глазами. — Пусть сейчас же отдаст…

— У тебя есть брат в десятом? — ни с того ни с сего вдруг спросила Зина. — Тоже Чернопятко… Андрей.

— А то как же! — ответил Вовка, недовольный тем, что его прервали на самом важном месте. — Он мне двоюродный…

— А мы с ним в одном классе, — сказала Зина.

— Ну и что ж? — насторожился Вовка, немного сбитый с толку.

— Значит, это он тебя приводил к нам в класс. Давно… Ты был маленький. Погоди!.. Кажется, это было еще в старой школе. Значит, мы были в шестом или в пятом… Тебе было тогда не больше трех лет.

К чему Зина завела с ним все эти разговоры? Было совершенно непонятно. При чем все это? А может, она собирается чего-нибудь выведать?

— Ну и что ж с того? — пробормотал Вовка. — Теперь мне пошел уже девятый… Не верите?

— Какой ты был смешной! — продолжала Зина. Голос у нее стал добрый и глаза тоже. — Толстый-претолстый, а щеки еще краснее, чем теперь… Кто-то из ребят даже сказал: «Дай-ка куснуть…» А ты сразу полез драться. Ты всегда был драчуном, с малых лет?