Софья Могилевская - Марка страны Гонделупы Страница 30

Вовка нахмурился:

— Я дерусь только за дело. Зря не лезу!

— Я ведь пошутила, — улыбнулась Зина и положила на Вовкино плечо руку. — Знаешь что? Сейчас я позову их председателя совета отряда… Он еще здесь. В пионерской комнате. Мы все вместе обо всем этом поговорим. Ладно?

Вовка хорошо знал, что председатель совета отряда пятого класса «Б» не кто иной, как его средний двоюродный брат Сергей Чернопятко. Сергей всем уши прожужжал, что его выбрали в председатели. Чуть ли не месяц хвастался.

И поэтому Вовка ничуть не удивился, когда на зов Зины из пионерской комнаты вышел Сергей Чернопятко, председатель совета отряда пятого класса «Б», его собственный двоюродный брат.

Но как же изумился Сережа, когда увидел рядом с пионервожатой кого же? Своего младшего двоюродного братишку Вовку!

— Тю! — даже присвистнул он. — С каких это пор первоклашки около пионерских комнат болтаются?

— А с нынешних! — смело ответил Вовка, но на всякий случай принял оборонительную позу. Конечно, здесь школа, драться не положено, а то ведь случается — Сережка его здорово поколачивает.

— Сергей, — начала Зина, — Лева Михайлов в твоем отряде?

— А то в чьем? В чьем же ему быть, если он из пятого класса «Б»?

— О нем поговорить надо…

— Чего так? — удивился Сережа. — Ведь он отличник. Круглый! В лепешку разбивается из-за пятерки. Неужто пару схватил?

— А вот твой братишка Чернопятко, из первого «А», расскажет, каковы иной раз бывают круглые отличники. Пятерки — дело хорошее, только ведь и совесть должна быть у человека. Говори! — Зина поглядела на Вовку.

— Погодите, — взволновался Вовка, — а заседание?

— Какое еще заседание? — удивилась Зина.

— А в пионерской комнате? — вскричал Вовка.

— Зачем тебе пионерская комната? — в свою очередь, удивился Сережа. Тут поговорим.

Какое жестокое разочарование! Ни стола. Ни красной скатерти. Ни председателя. Ровным счетом ничего! Вовка зашмыгал носом.

— Я думал, у нас заседание будет. — Голос у него задрожал.

Зина рассмеялась:

— Ты что ж думаешь, без заседания мы не можем?

— Тогда я хоть речь скажу, — проговорил вконец расстроенный Вовка.

— Пусть скажет, а? — посмотрел на Зину Сережа. Ему стало жаль младшего братишку. У того был совсем убитый вид.

— Ладно, говори, — позволила Зина. — Только покороче.

— Полчаса буду говорить, — тотчас воспрянув духом, объявил Вовка.

Сережа мотнул головой:

— Еще чего! Десять минут. Хватит с тебя…

Но Вовка не сдавался:

— Мало.

Потом, испугавшись, как бы Зина не сказала, что совсем не надо, согласился:

— Ладно, ни вашим, ни нашим… Пускай двенадцать.

— Хватит торговаться, говори уж, — сказала Зина и опять засмеялась.

Вовка встал. Протянул правую руку, точь-в-точь как на плакате в нижнем коридоре, набрал в рот побольше воздуха и начал:

— Передаю вам пламенный привет из первого класса «А»…

Сергей одобрительно хмыкнул: выйдет толк из парня! Ведь в первом классе, а каков!

Вовка же на секунду умолк, а затем продолжал с прежним воодушевлением:

— И еще вам передаю пламенный привет от первого класса «А»…

Однако дальше что-то не получалось, и Вовка, нимало не смутившись, сказал:

— Ну вот, а теперь я буду просто так!

Пусть не было всего того, о чем он мечтал по дороге в школу. Пусть они сидели не в самой пионерской комнате, а лишь возле нее. Пусть не было и стола с красной скатертью. (Подумаешь, важность! Нельзя, что ли, поговорить и без стола?)

Но все же это было самое настоящее заседание. Они обсудили все по порядку, и все трое решили: раз Лева Михайлов смошенничал, он должен немедленно вернуть обратно Пете Николаеву его шведскую серию. Кроме того, о поступке Левы Михайлова завтра же нужно поговорить на совете отряда, потому что Лева поступил так, как не имеет права поступать пионер.

— Теперь можно идти? — спросил Вовка, когда по всем признакам было ясно, что его первое заседание закончилось. — Еще надо Кирилку искать…

— А чего его искать? — удивился Сережа. — Сам найдется…

Вовка покачал головой и с непонятным восторгом воскликнул:

— Сам не найдется. Наверно, все из-за пяти рублей… Совсем сгинул!

— Ох, мальчики! — простонала Зина. — Или я уже совершенно дура и ничего не понимаю, или вы что-то скрываете. Ну, выкладывай начистоту: что у вас там вышло с деньгами?

— Ничего не вышло! Кирилка забыл взять в гастрономе сдачу, а теперь до смерти боится тетки… Вот и все! — уже издали крикнул Вовка. Быстро-быстро топая валенками, он сбежал по лестнице, теперь уже прыгая сразу через четыре ступеньки.

Вскоре Сережа и Зина услыхали, как за ним хлопнула входная дверь.

— Хороший парнишка! — помолчав, сказала Зина.

— Ничего себе, — снисходительно согласился Сережа. Но тут же, спохватившись, как бы не перехвалить, прибавил: — Только дерется как черт! И очень горластый… А так ничего себе!..

На школьном дворе Вовка увидел Леву Михайлова. Очевидно, он тоже шел в пионерскую комнату, куда им всем троим велела явиться старшая пионервожатая Зина.

Вид у Левы был пасмурный, а шел он медленно, опустив голову и нахмурив брови. Поравнявшись с Вовкой, Лева искоса глянул на него, узнал и отвернулся.

И Вовка со злорадством понял, как Леве не хочется сейчас на четвертый этаж и как он боится предстоящего разговора с Зиной…

В такой денек, как сегодня, ничто не могло удивить Вовку. Даже если бы кто-нибудь крикнул сейчас, скажем, с заводской трубы: «Вовка, Вовка, полезай сюда!» — Вовка, ничуть не удивившись, полез бы на трубу.

И поэтому он ни капельки не удивился, когда ехавший мимо автобус вдруг остановился посреди улицы и из открытой двери раздался отчаянный вопль Пети:

— Вова! Вовка, полезай сюда!

И Вовка ничуть не удивился, когда из тех же открытых автобусных дверей протянулась чья-то рука и втащила его в машину. Его не удивило и то, что в автобусе оказался не только Петя, но и Петина мама и новый их знакомый в удивительных меховых сапогах и в шапке с длинными ушами.

И когда Петя, розовый от возбуждения, крикнул:

— Понимаешь, нашелся… Только что нашелся! Он на вокзале. Звонили из милиции…

Вовка и этому не удивился.

Нет, в такой денек, как сегодняшний, разве что-нибудь могло его удивить?

Глава двадцать седьмая 

Встреча на шоссе

А Кирилка тем временем снова шагал по шоссе. Только теперь уже не на вокзал, а обратно в поселок. И снова рядом с ним трусил щенок Тяпа, веселый, жизнерадостный, забывший про свои обиды и даже про разбитый при падении нос.

Они только что встретились, эти два участника северной экспедиции, и оба, счастливые встречей, торопились обратно в поселок.

— Понимаешь, Тяпа, — тихонько шептал Кирилка, то и дело поглядывая на щенка, — я только увидел часы и сразу про все вспомнил… Все-все сразу. И тогда я быстро побежал к двери, потом по платформе к забору. И как раз увидел тебя за калиткой… Ты молодец, Тяпа, что меня ждал!

В ответ на эти слова Тяпа подпрыгнул чуть ли не на метр и, взвизгнув, на лету поцеловал Кирилку куда-то в шарф.

— И как я мог забыть? — словно удивляясь самому себе, говорил Кирилка. — Как я мог забыть? Честное слово, Тяпа, я раньше про все помнил!

Он вопросительно взглянул на щенка и по привычке вздохнул.

А Тяпа просто волчком крутился вокруг Кирилкиных ног. Ах, если бы он мог говорить! Уж он бы сказал Кирилке, как он счастлив, что закончилось их полярное путешествие и что они наконец идут домой, где его, Тяпу, ждет что-нибудь вкусное, вроде вчерашнего борща с костями!

— Помни, Тяпа, — продолжал Кирилка, — если дрались вместе — значит, нужно вместе в пионерскую комнату. Идем скорее, а то Вовке отвечать за меня придется…

И они оба ускорили шаги.

А тяжелый солнечный шар уже медленно падал вниз, и розовый дождь его косых лучей лился на землю.

И на высокую заводскую трубу, которая казалась совсем близкой, но была еще очень далеко, струился этот теплый розовый ливень.

И на пустое шоссе, ровное и прямое, как линейка, падали розовые капли заката.

И даже голубой автобус, который мчался из поселка к вокзалу, был весь обрызган этими закатными лучами и казался какого-то сказочного, сиреневого цвета. Он мчался, грузно разбрасывая на шоссе лужи и оглашая воздух хриплыми гудками.

Пропуская машину, мальчик и щенок посторонились, но брызгами их все же обдало с ног до головы.

— Ух! — Кирилка погрозил автобусу кулаком. — Я тебе, тогда увидишь!

А Тяпа вслед громко залаял.

Потом они пошли дальше. Кирилка вынул из кармана маленький бронзовый кружок, повертел в руке и вздохнул:

— Вот наша копейка! Только одна — больше нет… А если б таких было побольше, мы бы сели с тобой в автобус. Ты устал, Тяпочка? Скажи по правде. Очень?