Мари-Од Мюрай - Мисс Черити Страница 30

Мы сядем в поезд вместе с папой, но он поедет дальше, оставив маму, Питера, меня, тетушку Дженет и обеих кузин на попечение домовладелицы. Мы проведем две недели в Брайтоне, а потом, уже в Кенте, воссоединимся с рыбачащим папой и подлечивающей нервы леди Бертрам.

Незадолго до отъезда Энн неожиданно обрушила на меня ураган своей дружбы. Я не знала, как ей отвечать. Она оторвала меня от работы и крепко взяла под руку.

Какое счастье, вы тоже едете, Черити! Не знаю, как бы иначе пережила эти две недели с тетушкой Дженет и Лидией!

???

Мы с вами так близки, так похожи!

Очевидно, речь шла исключительно о духовной схожести. Энн была девушка невысокая, пухленькая, хорошо сложенная, с миленькой кукольной головкой, круглыми щечками и голубыми глазами в обрамлении длинных ресниц. Я была высокого роста, худая и смуглая, с выступающими скулами. Я сразу догадалась, что в этой внезапной дружбе мне отводится роль немой слушательницы.

Я так одинока… Лидия никогда меня не любила. Она всегда предпочитала Филипа. Для нее никто не существовал, кроме него. Как красиво, такой контраст между черными деревьями и снегом…

Я молча рисовала, чтобы чем-то себя занять, пока она говорит.

Все дело в зависти. Ей невыносимо, что на меня заглядываются. Разве я виновата, что она дурнеет… Скажите, Черити, разве я виновата?

Я пробормотала «нет» в некотором смущении: я и сама заметила, что Лидия, вопреки предсказаниям, так и не стала красавицей.

Это все ее пф-ф-ф… торчащие зубы. И еще угрюмость. Я вот думаю, может, это из-за зубов она никогда не смеется? Хи-хи-хи!

Ее собственные очаровательные белые зубки напоминали нитки жемчуга, и она смеялась по любому поводу, а чаще — без повода.

Теперь, став наследницей поместья Бертрам, она считает, все мужчины должны пасть к ее ногам. Ей крупно повезло, что Филип умер! А мне не досталось ничего. Младшая сестра леди Бертрам, кто на нее обратит внимание? Я уверена, что Фредерик Андерсон в меня влюблен. Но ухаживает-то он за Лидией. С доходом в четыре тысячи фунтов даже горбунья покажется красавицей! Мне так нравится ваш ворон. Как у вас получается так передать оттенки черного? Да и что хорошего в этом мистере Андерсоне, у него кадык так и ходит вверх-вниз. А Мэтью Паттерн, помните его? Да-да! Тот, с ушами, которыми хоть мух отгоняй… Он ведь наделал карточных долгов, теперь ему остается только жениться на деньгах. Как же тут не влюбиться по уши в Лидию! Но она так мне завидует, милочка, честное слово, просто в голове не укладывается! Стоит только какому-то ухажеру со мной заговорить, она сразу бежит жаловаться маме, что я со всеми «флиртую»! Она что, хочет, чтобы я посыпала голову пеплом и ходила босая?

Вы начитались «Золушки».

Кузина расхохоталась с детской непосредственностью и, снова вцепившись мне в локоть, принялась уверять, что она бы без меня просто пропала.

Она стала приходить, и мало-помалу я даже начала ждать ее появления. Впервые я дружила с ровесницей. Ее болтовня немного утомляла, зато поднимала настроение. В ее компании я беспричинно смеялась, забросив кисточки, альбомы и пьесы Шекспира. Мы наряжали Питера; Энн тайно приносила сладости, которыми мы до тошноты объедались во время послеобеденного чая; а в конце дня мы сплетничали и жаловались (я — на маму, Энн — на Лидию). И мы обе радовались предстоящим каникулам в Брайтоне.

Вот увидите, мы им покажем, что почем!

Прибытие в Брайтон несколько разочаровало. Во-первых, шел дождь. Во-вторых, арендованный дом оказался меньше, чем предполагалось.

Умоляю, Черити, скажите, что вы согласны жить со мной в одной комнате! Я не хочу оказаться с Лидией или тетушкой Дженет.

Мне еще никогда не приходилось ни с кем, кроме Питера, делить свою комнату. Но я согласилась, и в тот же вечер Энн, маленькая сумасбродка, уже бросалась в меня подушками и прыгала по моей кровати. Она заставила меня прочесть в ночной рубашке монолог Гамлета, а сама изображала призрака.

На следующий день, получив передышку между двумя ливнями, мы бегло осмотрели Брайтон, постояли перед беседкой, где играл оркестр, и прогулялись по галечному пляжу между пирсами. Единственное, что меня удручало — зато вызывало восторг Энн, — это толпы людей. Нас сопровождала тетушка Дженет, которая радовалась возможности снова оказаться в Брайтоне, где уже останавливалась двадцать лет тому назад.

Раньше во время купания леди звонили в колокол, чтобы все джентльмены ушли с пляжа. А если кто-то задерживался, его штрафовали на бутылку портвейна…

А правда, что мужчины купались пф-ф… нагишом, а дамы наблюдали за ними издалека в театральный бинокль?

Бог мой, где вы нахватались таких небылиц?

В присутствии Энн тетушка Дженет забывалась и пропускала моменты, когда нужно было возмущаться.

Надеюсь, скоро дождь закончится и можно будет купаться!

Хм-м… Нужен же купальный костюм!

Энн рассмеялась. Разумеется, у нее имелся костюм, сшитый по самой последней моде: панталоны и короткая юбочка с поперечными сине-белыми полосками. Тетушка Дженет обратила внимание на мой грустный вид.

Не расстраивайтесь, Черити, я отдам вам свой купальный костюм, он тоже модный.

Но она забыла уточнить, что речь шла о моде 1860 года. Фланелевый черный костюм имел устрашающий вид: с глухим обхватывающим горло воротником в складку, длинными рукавами и панталонами до середины икры под длинной юбкой. Если еще учесть, что к этому полагались купальные тапочки, резиновая шапочка для защиты волос и шляпа от солнца, получалось, что в воду я заходила, надев на себя больше вещей, чем сняла. Однако мама продолжала сомневаться, прилично ли так оголяться.

Ну, тетушка, никто же нас не увидит! Мы сядем в кабинку на колесах, которую лошадь завезет в море. А там, когда выйдем из кабинки, вокруг будут только купальщицы.

Мама сдалась, и я познала чистое незамутненное счастье; я прыгала на волнах, хотя платье надувалось вокруг меня колоколом, лежала на спине, раскинув руки и ноги, хотя тяжелый от воды купальный костюм превратил меня в уродливый бурдюк. В это время Энн цеплялась за купающихся рядом дородных дам и визжала от страха, а Лидия ожидала нас, вышагивая по бережку, укрывшись от солнца под шляпкой и зонтиком. Затем наступало время обязательной неторопливой прогулки по набережной, во время которой мы изо дня в день раскланивались с одними и теми же гулявшими нам навстречу людьми. Дойдя до конца променада, все разворачивались, чтобы снова повторить ритуал. Ближе к вечеру мы собирались в зале, где пили чай и танцевали, а мама и тетушка Дженет играли в карты с дамами постарше.

Уже на второй день на улицах Брайтона как по мановению волшебной палочки возникли поклонники Лидии. Первым появился Фредерик Андерсон, невообразимо удивившийся нашей встрече; следом — Мэтью Паттерн, тоже изумленный столь счастливым совпадением; а потом — еще пара-тройка молодых людей, которых я не знала и о появлении которых Энн сообщала, толкая меня локтем в бок. Лидия вела себя с ними высокомерно. Белыми волосами и бледной кожей она напоминала мне Снежную Королеву, а ее воздыхатели, казалось, замерзали при одном ее виде. Время от времени она милостиво позволяла кому-нибудь из них нести одну из ее вещей; но в счастливчиках тот ходил недолго. Если же кто-то имел неосторожность заговорить или улыбнуться Энн, его тотчас же ссылали за Полярный круг. Я бы даже посочувствовала этим молодым джентльменам, если бы однажды не услышала, как мистер Паттерн говорит мистеру Андерсену: «Пусть только выйдет за меня, я выбью из нее всю спесь».

Мистер Андерсон мрачно одобрил.

Всю первую неделю моя жизнь в Брайтоне не имела ничего общего с моим привычным бытом. Я забросила книги и акварель. Энн ни на секунду не оставляла меня в покое. Мы купались в море, возвращались переодеться для прогулки, смотрели, как рыбачьи лодки возвращаются в порт, прохаживались по магазинам в поисках новой ленточки для шляпки Энн. Утомившись, мы поглощали пирожные в кондитерской, перед тем как вернуться домой и переодеваться к танцам. Лидия, окруженная кавалерами, не пропускала ни одного танца, а потому не мешала сестре обзаводиться собственными поклонниками. Я развлекалась, наблюдая за интригами, легкими флиртами и ссорами между добрыми подружками. Мама играла в карты. Из-за того что ее партнерша, тетушка Дженет, должна была присматривать за племянницами, они постоянно проигрывали. К концу недели мама уже поговаривала о возвращении в Дингли-Белл. Но тут появились новые лица. В один погожий день на галечном пляже возникли мисс Дин, сестры Гардинер, миссис Картер, шестеро ее детей в матросках, их няня и гувернантка.